Смех рассыпала ответный,
Будто стеклышками,
В пляс пошла.
Притворства нет в ней,
Ходит ребрышками.
Топнула каблуком,
Плывет облаком.
Эх, что же ты, зима,
Силушкой хвалилася,
На себя взгляни, сама,
Как снег с копыт, свалилася!
Повела весна бровями,
Раззвенелась соловьями.
Как от этого веселья
Весно-де́виного
Разыгрался день весенний
Сверх отмеренного.
В перелесках медуницы,
Как пастух на выгоне,
Затрубили:
— Мы девицы,
Мы на выданье.
На нас платья в синих ко́ймах,
На нас кофты кумачом,
Если нет ребят знакомых,
Незнакомых завлечем. —
А весна в ответ им:
— Вижу!
Соблюдайте очередь,
Я сама сначала выйду,
А потом и дочери.
А капель танцует в кадках,
По-синичьи «пинь» да «пинь»,
А девчата ходят в тапках,
Просят деда:
— Шубу скинь!
На пригорки, на долинки
Выноси, весна, новинки,
Веселей в гудки гуди,
Подымай, тряси, буди!
II
В два окна читаленка,
Свет струится ровный.
Там народ питается
Пищею духовной.
Вот опять валят гуртом,
Хоть весь день и заняты.
Не соленым огурцом
И не водкой манят их.
Виктор Лугов нынче лектор,
Он расскажет все конкретно.
Он еще не на трибуне,
Вьется около девчат.
Самого терзают думы,
Как бы лекцию начать.
Встал он возле гармониста,
На гармошку посмотрел,
Подал руку трактористу:
— Здравствуй, Вася! —
И запел:
— У меня златые горы
И гороха и овса! —
Гармонист за переборы,
А певец за уговоры:
— Не старайся, песня вся!
Вы пока оставьте вальсы,
Я вам лекцию о Марсе.
Вот с чего наш Лугов-то
Всем девчатам грезится,
Вся рубашка в пуговках,
Вся тетрадка в тезисах.
Ровно двадцать лет ему,
Худенький и тоненький,
А шевели́т планетами,
Как яблоками-антоновками.
Все узнать пытается,
Мыслью осиянный,
Чем они питаются,
Эти марсиане?
Где стада пасутся?
Как у них с лугами?
Есть ли там капуста
И супы с грибами?
В платьях крепдешиновых
Закружились пары.
— Эй, ты, не дыши на нас
Пережитком старым!
III
Скороходы хочется пошить,
Чтобы по земле своей спешить
За звенящим голосом ручья,
За веселым окриком грача.
Вешним полем едет солнце
На колесах тракторных.
— Я работаю, — смеется,—
На горючем атомном! —
А дорога не обсохла,
На овражке у рябин
Оторвался луч от солнца
И пошел гулять один.
К предколхоза он стучится,
Словно нищий по ломо́ть.
— Как живете? Есть мучица?
— Есть! А нет — легко смолоть!
Над карнизом: — «Гули, гули», —
Зерна голуби клюют,
Бабки внучкам: — «Лю-ли, лю-ли!» —
Колыбельные поют.
Луч уселся над карнизом,
Как колхозный старожил,
И на голубе на сизом
Добрый взгляд остановил.
— Как дела, голубок?
— Ничего, дорогой,
Свил гнездо в солдатской каске,
Ожидаю голубят.
Миру — мир.
Конец опаске! —
Луч смеется:
— Очень рад!
IV
А грачи орут: — Мы тоже
Землепашцы старые. —
В борозде за огорожей
Важно ходят парами.
А один, совсем разутый,
Все выкрикивает,
За учетчицей Анютой
Все подпрыгивает,
Что-то все соображает
Голова крылатая,
За большие урожаи
В поле рьяно ратует,
Он, как спецкорреспондент,
В черноземе до колен,
Лезет в землю носом,
Теребит вопросом:
— Сколько выпахали?
Сколько высеяли?
— Двести семьдесят процентов!
— Это мыслимо ли? —
Вот и первое зерно
Пало в мякоть пахоты,
Янтарем горит оно,
Светится, как яхонты.
Повернулось с боку на бок
В теплом затемненьице,
В том брало пример у бабок,
Что на печке греются.