Спросили ребята:

— Чего твоя душенька хочет?

— Пожрать бы…

Простите, ошибся: поесть.

— Какая твоя специальность?

— А я… пулеметчик…

Воюем полгода всего,

А успел приобресть!

Волгарь коренной я,

Служил на барже водоливом.

Воды от меня утекло —

Не испить никакому полку.

Мои сапоги

Походили по волжским долинам.

Ну, вы извините, а я прикорну в уголку.

Румянец, улыбка

Лицом водолива блуждали.

Душа, как младенец

Невинно во чреве, спала.

Такого детинушку

Где-нибудь

Крепенько ждали.

Невесты коль не было, с матерью —

Волга ждала!

Его подвели к пулемету, сказали:

— Примай и знакомься

Заранее с ним.

Обнимешь покрепче,

Согреет заместо казармы.

— Я знаю его!

Ну, здорово, «максим»!

— Задача:

Поддерживать с левого фланга

Своих, а противника напрочь косить,

Чтоб было ему не в отдельности —

Вместе повадно

В земле нашей русской

Своими костьми погостить.

Легло пулеметное тело

На бруствер.

Ромашка склонила к нему лепестки.

— А ну-ка, «максим»,

По желанью Максима,

За русских,

Ударь-ка свинцом

В оловянные эти мозги!

Связались навечно теперь

Мы с тобою.

Так, так! Не отказывай,

Верно служи!

Чуму моровую к чему нам?

Не пустим! А здесь остановим.

Ага!

Захлебнулся?

Наелся землицы?

Лежи!

Отбита атака.

К врагу засылают разведку.

Стальному помощнику

Надо от боя остыть.

А тут политрук объявился.

— А я вам… газетку…

Она воевать помогает

И кадры растить.

Глядит на Максима

Портрет земляка с папиросой.

Он долго не думал,

Отрезал, приклеил к щитку.

— Здорово, Максим!

Поживи, будем вместе бороться,

Твои словеса

Мы давно приравняли к штыку.

Обжились,

Обжались

В земле,

В пулеметной ячейке,

И быстро легенду разнес

По окопам народ:

Три имени славных

Воюют с врагами как черти:

Писатель Максим,

Пулеметчик Максим

И «максим» пулемет.

— Ну, как поживаете,

Братцы Максимушки наши? —

Нет-нет да окрикнут

Бойцы

Между воинских дел.

— От щей, — отвечает Максим, —

И от гречневой каши,

У повара справьтесь,

Отказов еще не имел!

Эй, в сторону шутки!

Так-так! Побежали!

Так-так! Догоняй!

Растатак твою, бей! —

И оба Максима

Железною злостью дрожали.

А третий задорил их

Вместе с собой: — Не робей!

Ого!

Поддают огоньку на Максима!

И сверху и снизу, с обоих боков.

— Умру, а не сдамся!

Запомни мой лозунг, Россия!

Не хочешь, а все же придется

Припомнить богов.

Бегут и горят по земле,

Разрываясь, термиты.

Набросил огонь на Максима

Свою огневую петлю.

Не мать ли ему говорит:

— Потерпи ты! —

Не ад ли кромешный

Из сердца извлек:

— Потерплю!

Так-так!

Ничего уж не видно за дымом.

Так-так!

Ничего не слыхать за огнем.

— Максимушка, милый,

Ужели с тобою загинем?

Нет!

Огненный обруч врага

Богатырской рукой разогнем!

И встал он тогда

Неземным исполином.

И голос взорвался его неземной:

— Не трусом земля меня наша вспоила.

Максим никогда не сдается!

За мной!

Их видели вместе

На травке зеленой.

И в грозной, жестокой красе

Представлялися взглядам мужским:

Портрет горьковчанина,

В прах пепелённый,

И пепел стальной,

Перемешанный с пеплом людским.

Комдив прикусил

Побледневшие губы.

Хотел помолчать, по привычке,

И все же не смог:

— Какая тяжелая, страшная убыль,

И как еще много военных дорог.

Эх, жить бы ему!

Он двадцатого года.

Максимы уж, видно, такие в роду:

Все трое сгорели во имя народа.

Эй, кто там заплакал?

Огонь по врагу!