– Глупости. Ты приглашал Райана к себе домой, когда ему было всего пятнадцать. Если ты так к нему относился, зачем же ты тогда приглашал его?

Мики откинулся на спинку дивана, затем встал и подошел к окну.

– Я пригласил его, потому что мне нравилось наблюдать за ним.

– Но зачем?

– Мне нравилось видеть, как он терпит неудачу за неудачей. – Мики повернулся.

Люсинда смотрела на него недоумевающим взглядом.

– Он был всеобщим любимчиком… симпатичный, спортсмен и все такое. Он всегда служил для меня наглядным примером обманутых ожиданий. Он никогда не был моим другом. Друзья – это признак слабости. Как только у тебя появляется друг, ты рискуешь, что он предаст тебя.

– Должно быть, ты очень одинокий человек.

– Одиночество, дружба, любовь, ненависть… все это одни слова. За ними ничего не стоит. Я должен знать, что, когда мне понадобится, я могу рассчитывать на тебя. Это единственное, что имеет значение в наших отношениях.

– Мики, твои слова пугают меня.

– Папа скоро умрет. Мы останемся вдвоем. Я прошу тебя не встречаться с этим типом. У меня есть на то причины. Ты можешь дать мне слово?

– Мики, если ты этого не хочешь, я не буду.

Он нагнулся и поцеловал ее в щеку.

– Вот и хорошо, – сказал он и вышел из кабинета.

Люсинда слышала, как он поднялся на второй этаж. Она была полна решимости встретиться с Райаном. Она не могла допустить, чтобы Мики встал между ними. Выбежав из дома, она вскочила в машину и поехала в аэропорт.

Глава 20

Монтаж

Райан и Реллика нашли монтажную аппаратную в Университете Де-Мойна на факультете журналистики. Они приступали к монтажу «Пожара в прерии».

– Только посмотри на эту задницу, – сказала Реллика, когда на ее экране замелькали кадры с Хейзом.

– Послушай, прекрати ругаться и помоги мне слепить все это, – сказал Райан. – Мы должны закончить к утру. – Оба знали, что Хейз выиграл дебаты. Оба чувствовали, что они встали не на ту сторону, что помогают человеку, начисто лишенному моральных устоев. От этой мысли им становилось не по себе.

– Тебе наплевать, что этот тип просто произносит слова, которые в него вбивает Эй-Джей?

– Нет, черт побери, мне не наплевать, – огрызнулся Райан, – но я продюсер, а не политолог.

– Прошлой ночью, когда я спала в машине, этот ублюдок в сарае взгромоздился на Сьюзан Уинтер. Они спустили подштанники до колен, лапали друг друга и кувыркались, как кролики. А я все время твердила себе: «И этот человек может стать моим президентом». – Реллика вперилась в него испепеляющим взглядом. – Райан, знаешь, что меня больше всего угнетает?

Райан молчал, понимая, что останавливать ее бессмысленно.

– Больше всего меня угнетает то, что я помогаю этому засранцу.

Райаном владели схожие чувства, но деваться было некуда.

Они сидели на втором этаже корпуса, где размещался журфак. За окном гулял холодный зимний ветер. Повисшее в студии молчание нарушал лишь тихий шорох голых веток, трущихся о стекло.

Реллика выключила монтажный пульт.

– Я сматываюсь, – вполголоса произнесла она. – Платить мне не нужно, поскольку работу я не закончила. По правде говоря, я и не хочу этих денег. Я не смогу тратить их с чистой совестью. – Она взяла свою сумку. – Позволь задать тебе один вопрос… Если Хейз Ричардс – просто безмозглая марионетка, если у него нет ни чести, ни совести, как ты можешь делать о нем фильм? Как ты можешь спокойно спать?

Ему было нечего ответить.

– Райан, ты славный малый, но если ты останешься в этой компании, ты об этом пожалеешь. – Это были его собственные мысли, только высказанные вслух. Реллика повернулась и вышла.

Райан погрузился в задумчивость.

До сих пор он жил с зашоренными чувствами. Он был из числа золотой молодежи – ему все давалось легко: спортивная слава, карьера. Он никогда не пытался посмотреть в глаза суровой реальности, предпочитая избегать конфликтных ситуаций. И теперь, когда ему было уже тридцать пять лет – когда он потерял сына, когда остался без семьи и без работы, – все, что он старательно загонял вглубь, вдруг выползло наружу, точно кто-то разбередил мутный осадок, который он долгие годы боялся потревожить. Он почувствовал себя в плену совершенных им ошибок, с удивлением обнаружив, что они окружают его сплошной стеной. Вот это… что это? Ах да, канун Рождества, когда он признался себе, что не любит свою жену – еще пять лет он закрывал на это глаза. А это? Это Терри, друг детства, смотрит на него со дна бассейна. А это… Мэтт, которого не стало, потому что он его не заслуживал. А это… с ядовитой ненавистью к самому себе Райан вынужден был признать, что он ничтожество.

Райан Боулт ничто. Райан Боулт существует лишь в мнении окружающих. А Мики Ало, его старинный приятель, который, скорее всего, просто гангстер… Райан давно подозревал, что это именно так. Однажды он прочел статью в «Ньюсуик» об организованной преступности – в ней упоминалось имя Джозефа Ало. Он показал статью Мики. Тогда они только что закончили колледж. Мики пришел в ярость.

– Мой отец владеет ресторанами. Его семья из Сицилии. Иногда в его заведения приходят ребята из мафии – чтобы поесть. Это не преступление. Никто не выдвигал против него никаких обвинений.

Райан предпочел забыть об этом. Так было проще. В конце концов, ему-то какое до всего этого дело? Но теперь он больше не мог делать вид, то ничего не происходит. Мики с его предложением. Эй-Джей… странные разговоры о деньгах, которые должны поступить с Багамских островов. Грязная наличность. Не нужно было быть финансовым гением, чтобы догадаться, о каких деньгах речь. Если за фигурой Хейза Ричардса стояла мафия, если он был лишь послушной марионеткой, последствия могли оказаться ужасными.

Райан присел на край стола и прислушался к завыванию ветра за окном. По стеклу стучала ветка. Тук-тук-тук. Он посмотрел в окно: клонились на ветру голые ветки. Райан задумался, сможет ли он справиться с прежними взрывоопасными эмоциями, удастся ли ему совладать с вновь возникшими подозрениями и достаточно ли у него сил, чтобы хотя бы попытаться это сделать.

Ветка, словно костлявый палец, стучала в окно, стараясь привлечь его внимание. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.

Глава 21

Определяющее событие

Пришедшая на ум мысль разбудила его.

– Черт. – Эй-Джей попытался сесть. – Как я мог свалять такого дурака! – Он еще не совсем проснулся в своей кровати в номере гостиницы «Де-Мойн Холидэй Инн». Эй-Джей попытался собраться с мыслями. Потом он выбрался из кровати и подошел к телефону. – Ало, Ало, – вслух произнес Тигарден, ища номер личного телефона Мики. Номер нашелся на визитной карточке, засунутой в бумажник.

– Алло? – прорычал голос в трубке.

– Мне необходимо поговорить с Мики Ало.

– Он спит.

– Скажите ему, что звонит Эй-Джей Тигарден.

– Минутку.

Ему пришлось подождать.

Он воспользовался этим, чтобы собраться с мыслями. Эй-Джей начал притоптывать ногой, нервная энергия действовала словно кислота в аккумуляторе. Он думал об определяющем событии, которое бы смогло завоевать большую часть электората. Определяющее событие – это такое событие, которое немедленно расскажет публике, что представляет из себя кандидат. Джесси Джексон вернул домой заложников с Ближнего Востока. А Клинтон постригся на взлетной полосе в Лос-Анджелесе. И то и другое стало определяющим событием. Народ немедленно на это клюнул. Дебаты помогли Хейзу подняться. Утром все будут говорить о нем. А пока внимание нации привлечено к нему, Эй-Джею необходимо что-то весомое, чтобы доказать, что слова Хейза – правда. До него это дошло во сне. Спустя мгновение Мики снял трубку, его голос звучал сонно.

– Да…

– Это Тигарден.

– Да…

– Эта проблема с забастовкой «дальнобойщиков», вы имеете к этому отношение? – спросил он, зная, что обычно водители-«дальнобойщики» и бандиты действуют заодно.