Но чтобы ты стал человеком, почувствовал самого себя, тебя надо отключить от астральчика. У тебя есть большая возможность превратиться в Цркадло – бессознательного медиума – и потерять себя, став проводником разных сущностей. Хотя это тоже нужно для чего-то на Земле. Но через тебя могут проявляться совершенно разные сущности. Проводник не выбирает себе хозяина, кто может – тот и проведет через него нужную информацию в некие сферы.
Также в тебе нужно уменьшить импульсы еды, сна и женщин: они мешают в здоровом теле поселиться духу. Напрасно ты живешь жизнью чужих людей, надо жить своей жизнью. То, что было с тобой раньше, забудь – это ты жил без самого себя. Теперь пройди через работу, но только не в молдавской провинции.
– Слушаю и повинуюсь, – ответил я.
– Тебе не удастся запарить Лорику мозги, хитрый мамасик.
На следующий день Лорик посмотрела на меня и недовольно произнесла:
– Тебе надо срочно работать, а то лень прет из всех ушей. Если нет мужицкой работы, то происходит застой и твоя морда деревенеет от тупости и безделья. Пойди на улицу и где-нибудь найди доски. Сделаешь несколько полок в доме – и, может быть, твоя физиономия приобретет осмысленное выражение.
– Дай мне трешку, и я в магазине куплю отличные деревянные полки, – сказал я Лорику. – У меня давно денег нет.
– В магазине может купить и каждый дурак, – рассвирепела Лорик, – а вот ты попробуй найди их. Для чего я тебя обучала? – и выпроводила меня за дверь.
Я обрадовался, оказавшись на морозной улице: энергетика, исходящая от Лорика, была жесткой и беспощадной. У меня внутри все трещало и рассыпалось, было безысходно неуютно на сердце, и тут я понял, отчего сгорали мамасики в атмосфере Лорика.
Я бродил по дворам и помойкам в поисках материала несколько часов. Наконец я нашел на заброшенной стройке пять длинных досок. Полдня я пилил и строгал их, сооружая полки.
– Ну ладно, мамасик, за хорошую работу разрешаю еще на два дня остаться в Москве, – одобрительно сказала Лорик. – А потом – на юг!
У тебя есть задатки к рыцарству, – продолжала она. – Вообще все мамасики с Кавказа склонны к рыцарству. Они обычно растут в чистоте, на воле, на природе, у них раньше были обряды посвящения в рыцарство, джигитовка, сражения на саблях. Из тебя может получиться хороший Кшатрий, только надо отключить тебя от астральчика, чтобы все было нормально.
"Как бы смыться от нее, до момента отключения", – раздумывал я, не желая подвергаться этой мистической операции.
Следующее утро началось с тотальной промывки моих мозгов, а когда у меня в голове все поплыло и завертелось, Лорик сказала:
– Я знаю, что с тобой делать. Вечером отправлю тебя на мясокомбинат.
– Как вам будет угодно, – вздохнул я.
– В 19.00 у проходной начинается набор на ночную смену. Хватит лень разводить в моем доме. А сейчас пойдешь к настоящему мужчине, охотнику. Он полтора сезона в одиночку жил в тайге, заработал много денег и теперь занимается делом – пишет книгу. Пойди, поучись у него, тогда отправим тебя в Сибирь – бить зверя.
Я пулей вылетел от Лорика и через час уже звонил в дверь настоящему мужчине из тайги.
На пороге появился бородатый детина двухметрового роста. В комнате был полный беспорядок: повсюду валялись носки, свитера, болотные сапоги, необработанные шкурки, а сверху лежали пачки патронов. Остро пахло махоркой. Охотник писал книгу жизни, и гора скомканной бумаги росла в углу комнаты. От писательского напряжения из его глаз и ушей валил сизый астральный дым, как от таежного костра. Охотник тут же достал литровую бутылку самогона, разлил по стаканам и стал учить, как надо жить и писать.
Когда я заснул, он разбудил меня и отослал обратно к Лорику.
"С этим парнем никогда не добраться до Абсолюта, – подумал я, – разве что одичать окончательно".
В метро я вновь достал свои записи, ибо крыша у меня давно съехала набекрень от такого интенсивного обучения, и мне надо было хоть как-то восстановиться, настроившись на волну Джи.
"Мы несем в мир фрагменты неизвестного учения, – прочитал я, – которое никогда не будет открыто профанам. Наше положение сродни положению Дон-Кихота, который один восстал против всего горизонтального мира, ибо он был тайным магистром рыцарского Ордена.
Вы с Петровичем удерживаетесь подле меня потому, что до рождения на Земле вы обучались в высшей Школе, расположенной на другой планете. Этим и объясняется ваша внутренняя стабильность при всей внешней нестабильности. Подготовка в иной Солнечной Системе позволяет вам не предать Танского Монаха.
Школа – это мало учеников, но много бисера и драгоценных пространств. В ваших сердцах обязательно должен гореть вопрос: как помочь Танскому Монаху донести на Запад благую весть из высших миров? Но этот вопрос – о развертывании Луча и собственном саморазвитии – у вас почти не возникает, вы просто греетесь в лучах запредельного Солнца.
Вы должны сделать максимум в этой инкарнации, иначе мы более не встретимся. Если мы здесь не закрепим наши отношения орденской работой, то ни о каком будущем не может быть и речи – зачем нам встречаться вновь? Желающих просто кайфовать в лучах метафизического Солнца и без вас предостаточно. Но при помощи определенной работы над собой можно создать бессмертную душу".
Я ощутил свежий прилив сил, словно отыскал в пустыне родник воды живой, и вновь обрел утерянный смысл жизни.
Вернувшись к Лорику, я встретил ее подозрительный взгляд.
– Ну что ж, – сказала она, – раз ты обучался у настоящего человека, будем отправлять тебя в зимнюю тайгу, ловить тигров.
Я сморщился от такой перспективы.
– Ввиду нового направления твоей деятельности, я не буду посылать тебя в ночную смену на мясокомбинат.
– Спасибо, – радостно произнес я.
– Бери трешку и быстро в магазин за шампанским. Мы проводим старый год, а заодно я продолжу чистку твоих мозгов.
Когда от потока новых нравоучений у меня съехала крыша, Лорик торжественно произнесла:
– Я тебя готовлю по особой ускоренной программе, так что терпи. А теперь пора тебе ехать в тайгу, – серьезно заключила она. – Я в тебя и так много вложила.
– А какие же программы ты вложила в меня? – живо поинтересовался я.
– Будешь жить, узнаешь, – ответила она, грозно сверкнув глазами.
Я свернулся в комок на своем кресле, надеясь побыстрее уснуть, чтобы избавиться от мысли о ловле тигров в Уссурийском крае.
Утром Лорик, считав за ночь все мои мысли, гневно сообщила:
– Если ты не способен ничему научиться у меня, то не лучше ли тебя сдать сегодня же в дурдом? – и, хлопнув дверью, ушла по делам, оставив меня воспитывать Юрашку.
Я хотел было смыться к Джи, но он уехал на гастроли с "Кадарсисом". Я пытался утешить себя мыслью, что все равно не смог бы его сопровождать, ибо сидел без денег.
Лорик пришла поздно вечером. Она поглядела на меня очень недобрыми глазами. Я тут же вспомнил благодетельный совет Святого Иоргена странствующему пилигриму:
"Главное в нашем деле – это вовремя смыться", – и тихонечко направился к двери.
– Ты ведь знаешь, – грозно сказала она, – что я не могу вот так выгнать тебя на улицу, в ночь и мороз. От тебя идет непонятно что, и это меня давит, уже сил нет терпеть все это. Будто ты чей-то соглядатай. И кто тебя прислал ко мне, и зачем ты здесь находишься – понятия не имею.
Хотела тебя отправить на путину, ловить рыбу в Северном Ледовитом океане, на ледоколе, но ты не прошел бы по состоянию здоровья. Никчемный ты человек. Работать надо, смотри, чтобы не вышел из тебя второй Али. Это жирный теленок, у него на морде всегда написано жрать и гоняться за юбками. Он даже гвоздя в стену не может вбить.
Он лежит пятном на моей совести. Вот что значит – взять человека и бросить на полпути. Для чего я его познакомила с Мамлеевым? Я боюсь, чтобы из тебя не получился второй Али либо постельная Кошка.