– Я все сделаю для великой культурной революции! – воскликнул я.

– Для начала я тебя ознакомлю с короткой историей, из которой тебе надобно извлечь правильный урок.

Однажды Адмирал привел ко мне своего знакомого – Кошку. Кошка был соблазнительным молодым человеком и пользовался особым успехом у одиноких женщин с артистической натурой. У меня с Кошкой завязался роман, и я тут же уединилась с ним в комнате. Адмирал проплакал в ванной всю ночь, так как он любил меня и не понимал, как это небо и грязь могут быть рядом. Через некоторое время я познакомила Кошку с отрядом передовых Амазонок, стоящих в центре культурной революции, – это сто лучших художниц Москвы.

Так вот, в их салонах Кошка очень удачно пристроился, ибо кошки любят не хозяев, а закоулки, где можно жить. Я предупреждала мадам, влюбившуюся в него, что Кошка на все способен, но она не прислушалась к совету. Вскоре мадам уехала отдыхать в Крым, а Кошка ограбил ее квартиру и слинял с какой-то смазливой медсестрой в неизвестном направлении.

С тех пор я употребляю имя "Кошка" как нарицательное, – продолжала Лорик. – Это может быть молодой человек с кошачьим стилем поведения и с такой же сексуальной неразборчивостью, как у котов. На внутреннем Пути любовь не возбраняется, но прежде всего – дело и упорная работа над собой. Иначе можно превратиться в постельного мальчика, слизняка, вечного альфонса, который пытается устроиться в жизни за счет той женщины, с которой спит

Ты смотри, не превратись в эдакого Кошку, таскающегося из одной постели в другую.

Тебе надо еще много лет работать над собой, прежде чем начать обращать внимание на обольстительных женщин.

– Это что ж – только к старости я получу разрешение на пылкую любовь? – разочаровался я.

– К старости ты должен стать мудрым даосом, писать толстые книги и любоваться неувядаемой красотой небожительниц. А сейчас запомни, что в Москве нельзя безответственно бросать молодых девочек в салоны, иначе они могут пойти по рукам и пропасть. В Москве достаточно мест, в которых можно навсегда сгинуть или растлиться…

В это время зазвонил в коридоре телефон. Вернувшись, Лорик сообщила:

– Это позвонила молодая гуцулочка – она гуляла всю ночь, а теперь вот жалуется, что надо махать щеткой на тридцатиметровых лесах. Она сейчас работает маляром, умоляет позаботиться о ней, а то, говорит, пропадет…

– Может ли она пригодиться в борьбе за культурную революцию? – с надеждой спросил я.

– Рано ей на баррикады с Лориком становиться – пусть на лесах еще поработает.

– А может, она создана для того, чтобы шагать рядом со мной к Абсолюту?

– Она предназначена для любви, но не Божественной, а земной. Тебе нужна женщина, которая вдохновляла бы тебя следовать за великими мира сего, а не забрасывала пеленками и кастрюлями.

В этот момент Юрасик подскочил ко мне и ловко вытащил из моего кармана значок с длинноносым Буратино. Он гордо нацепил его на джемпер Лорика и выразительно посмотрел на меня.

– Ну вот, – сказала она, – теперь ты в виде значка приколот ко мне до тех пор, пока не будешь готов для великого дела культурной революции.

Зазвонил телефон; Лорик деловито взяла трубку. Я прислушался.

– Куда пропал Адмирал? – донесся из трубки женский возбужденный голос. – Он ушел из дома неделю назад отмечать день рожденья к своему ученику Александру и с тех пор не вернулся. Я тебя умоляю, Лорик, найди его! Он твой лучший друг и вдохновитель, только ты можешь его разыскать в андеграундной Москве.

– Да ты не расстраивайся, – отвечала Лорик, – остался твой Адмирал у своих ученичков, учит их уму-разуму, помогает от земли оторваться. Найду я тебе его через свои особые каналы, потерпи немного, – и повесила трубку. – Это звонила Белый Тигр, личная дама Адмирала, – пояснила Лорик. – Она так названа за когтистую манеру поведения. У Белого Тигра сложились тонкие и гармоничные отношения с Адмиралом: она создает ему рабочую атмосферу, в которой он может творить завораживающие алхимические поэмы.

У Адмирала существует особый насмешливый прикол к розенкрейцерам: он всегда иронизирует над ними, от тоски по непризнанной своей гениальности. Когда он напивается, от него исходит сильная волна инфернальности. Ему давно осточертели старые рожи его друзей, но иногда они собираются вместе – погудеть, погрузиться в особые тайные измерения потусторонних глубин.

– Причастен ли Адмирал к культурной революции? – спросил я, заинтригованный алхимической фигурой.

– Адмирал – мой близкий друг. Эта дружба питает мою душу высоким духовным импульсом, – ответила она. – А теперь пойди и приготовь ужин, только при этом обязательно читай "Отче наш". От тебя в пищу изливается такая тяжелая флюидация, что я была вынуждена выбросить в помойку приготовленный тобою обед. Ты должен всегда читать про себя молитвы, пока готовишь еду, чтобы не портить мои продукты.

Я отправился на кухню чистить лук и молиться Богу, в надежде на скорое Просветление.

Когда ужин был почти готов, я спросил:

– Почему андеграунд так тяготеет к экстравагантному и даже безобразному?

– Я сама в юности безумно восторгалась безобразными физиономиями, – ответила Лорик. – Все виды мрачных личностей, с которых рисовались картины Босха и Гойи, я стремилась отыскать в жизни, а когда находила, то торчала на этих нелюдях. Так, однажды я набрела на настоящего недочеловека по имени Измаил. Он был главарем банды, состоявшей из тридцати человек. Я прижилась при шайке и была для Измаила своеобразным талисманом. Он говорил: "Пока ты со мной, с нами ничего не случится, а как уйдешь – погибнем".

Измаил с детства рос на улице, родители рано умерли. В детдомах он не уживался и всегда убегал в темные места. С детства любил душить уток и кур голыми руками, получая от этого мрачное удовольствие. Ночевал где придется, ел, что украл или что дали. А когда подрос, то стал особенно лют и зол. Он убивал всех собак, которые посмели на него залаять. Измаил уничтожал всех, кто ему не угождал, даже сам не зная отчего, так уж у него с юности повелось. Повзрослев, он собрал вокруг себя шайку бандитов, которая держала большую часть Москвы в страхе и повиновении. Деньги ему были не нужны, потому что в рестораны ходил он редко, все боялся засветиться. Он убивал для удовольствия и к тому времени успел замочить более двадцати человек.

В то время мне очень нравилось изучать мир недочеловеков, и поэтому я сильно увлеклась Измаилом. Но однажды на моих глазах убили двадцатилетнего бандита за то, что он заложил двух товарищей. Убивали жестоко – каждый из членов банды имел право на удар ножом, но убить должен был Измаил. Остальные подходили к извивавшемуся парнишке и протыкали его ножом, наслаждаясь кровью и местью в пьяном угаре. После этого я решила навсегда исчезнуть из этой шайки. Измаила вскоре подрезали в одном темном месте, а затем и всех членов банды пересажали или поубивали… Молодец, что усердно записываешь истории, глядишь, из тебя выйдет настоящий летописец, – заметила она. – Пока общаешься с великими – пиши, хоть что-то останется. Если будешь записывать, что говорю, – цены тебе не будет. А теперь иди и выгуляй Юрченка.

На прогулке, пока Юрашка крутил хвосты местным кошкам, гоняясь за ними по помойкам, я снова достал записи бесед с Джи, пытаясь понять, кем я должен стать в результате Алхимического Делания.

"Твоей задачей является выплавить в себе благородный алхимический сплав, – говорил Джи. – Сплав – это внутреннее единство, которое достигается через преодоление сильного душевного трения, в постоянной борьбе между "да" и "нет". Если ты живешь без внутренней битвы, если с тобой все случается – то ты остаешься механическим.

Если ты не преодолеваешь внутреннего давления, не оказываешь сопротивления поверхностным желаниям – то ты остаешься механическим. Если ты легко влечешься туда, куда подует ветер, или туда, куда затянет горизонталь, то ты останешься без изменений.