Закрой их на чужие прегрешенья.

* * *

Ночь для покоя духа создана.

Прекрасен день, и солнце, и луна.

Тебя лаская, ветер повевает,

Ковер лугов тебе он расстилает.

И зимний снег, и вешний дождь, и гром,

Когда сверкает молния мечом,

Они твои рабы, по божьей воле,

Что новый злак выращивают в поле.

* * *

Коль ты в пути томишься жаждой жгучей,

Как водонос, притащит влагу туча.

Неисчислимый мир своих щедрот

Бог для тебя из праха создает.

Мед благовонный пчелы собирают,

И финики на пальмах созревают.

Никто, из воска делавший цветы,

Не достигал природной красоты.

Тебе сияют звезды и плеяды —

В чертоге мира вечные лампады.

Он золото рождает из песка

И мускус из газельего пупка.

Он начертал твои глаза и брови.

Тебе он ближе всех родных по крови.

Могучий, как он тонок в мастерстве:

Он нежный стебелек дает траве.

Ему — твоя душа, твое дыханье! —

А речь твоя слаба для воздаянья.

О боже, видишь, как я изнемог,

Что словом восхвалить тебя не мог!

Что муравьи, что рыбы в водных безднах?

Ведь даже сонмы ангелов небесных

Хвалы, тебя достойной, не нашли,

Мильонной доли не произнесли.

О Саади, оставь калам, не сетуй,

Смирись! Ведь нет конца дороге этой!

* * *

Не знает счастья, кто не знал беды.

Что богачу — раба его труды?

Едва ль доволен посланной судьбою

Страдающий, укушенный змеею.

Когда ты быстроног, то впереди

В делах благодарения иди.

Пусть старцу юноша вину прощает,

Пусть сильный участь слабого смягчает.

Живущему вблизи Аму-Дарьи

Ты о цене воды не говори.

Что знает он о жаждущих в пустыне,

Которым капля влаги — благостыня.

Кто в муках лихорадки не сгорал,

Тот и здоровья цену не познал.

Ночь не долга тому, кто в куще сада

Покоится, овеянный прохладой.

Но ведает, как ночь долга, больной,

Измученный горячкой огневой.

Разбужен барабаном шах; но даже

Не вспомнил, что не спят ночные стражи.

* * *

Холодной ночью как-то шах

На стража у ворот своих взглянул.

Снег мокрый падал, разливались лужи;

И тот индийский страж дрожал от стужи.

Тогрул, хоть и неласков нравом был,

Сказал: «Бедняга, ты совсем застыл!

Ты потерпи, как во дворец войду я —

С гулямом шубу теплую пришлю я».

Так было: снег валил. Вошел султан

В натопленный роскошный свой айван.

Там шаха пери юная пленила,

И стража сердце шахское забыло.

Индиец, что под стужею дрожал,

Совсем из царской памяти пропал.

А стражник в ожиданье исстрадался,

Но шахской шубы так и не дождался.

От ожиданья тщетного того

Мученье усугубилось его.

Уснул беспечным сном султан великий.

И молвил страж индийский смуглоликий:

«Ты спишь, владыка, с пери молодой,

Забыл, как «осчастливлен» я тобой?

В блаженстве райском всяк твой час проходит.

Не знаешь ты, как ночь для нас проходит».

* * *

Есть караванщик главный начал сам,

Забыв бедняг бредущих по пескам.

Спусти, о господи, ладью скорее, —

Вода несчастным достигает шеи!

Постойте вы, что юны и крепки,

Ведь в караване есть и старики!

Богач беспечно дремлет в паланкине;

Не спит погонщик в сумрачной пустыне.

Песок зыбучий, камни, спуск, подъем —

Их знает тот, кто изнурен путем.

Большой верблюд тебя везет, качает,

А пеший, в муках, кровь свою глотает.

Ты, сытый, со спокойным сердцем спи,

Забыв голодных, гибнущих в степи!

* * *

Был пойман некий вор, за локти скручен

И в яме ждал суда — избит, измучен.

И вот глубокой ночью слышит он:

«Я голоден!» — и чей-то вздох и стон.

И крикнул вор: «Ты что меня тревожишь?

Ужель ты сам себе помочь не можешь?

Зачем ты бога не благодаришь,

Что ты не связан, в яме не сидишь?

Не прогневи судьбу! — ведь ты — свободный,

Моя же участь вовсе безысходна».

* * *

Дирхем однажды голый раздобыл

И шкуру недубленную купил.

Надел и возроптал: «О злая участь!

Ведь в этой шкуре я в жару измучусь!»

А мимо стража волокла в тюрьму

Колодника; и тот сказал ему:

«Благодари творца, о бестолковый,

Что шкура на тебе, а не оковы».

* * *

С святым дервишем некто повстречался.

Дервиш ему евреем показался.

По шее он отшельника хватил,

А тот ему рубаху подарил.

И устыдился человек прохожий,

Взмолился он: «Прости мне, старец божий!

Как за ошибку я себя корю...

Чем я тебя за дар твой отдарю?»

«За что дарить? — дервиш промолвил слово, —

Ведь я не сделал ничего плохого!»

Злодея — пусть в одежде золотой —

Достойней нищий с доброю душой.

Пред небом праведный разбойник выше

Обманщика в обличий дервиша.

* * *

Взывал в пустыне сбившийся в пути:

«Погибну я, дороги не найти!»

А спутник молвил: «Потерпи немного.

Крепись, благодари за милость бога!

Пусть ты не на осле, — пешком пошел,

Но ты ведь человек, а не осел!»

* * *

Увидя пьяного, что в грязь свалился,

Факих самим собою возгордился.

Прошел он с поднятою головой,