Поблизости, Грейди открыл врата, через которые раненных в последнем бою отправляли за исцелением. Берелейн управляла больницей с другой стороны, которую Жёлтая Айя разместила в Майене. Воздух, прибывающий оттуда, был тёплым.

— Я не знаю, будут ли они слушать меня, Перрин, — сказал Тэм, — Я ведь простой фермер.

— Они слушали тебя достаточно хорошо и прежде.

— Это было, когда мы путешествовали в дикой мустности, — сказал Тэм, — Ты всегда был рядом. Они отвечали мне из-за твоего авторитета, — он потер подбородок, — У меня есть чувство, от того, как ты держишь взгляд на север, что ты не собираешься быть здесь гораздо дольше…

— Ранд нуждается во мне, — сказал Перрин тихо, — Сожги меня, Тэм, я ненавижу это, но я не могу сражаться вместе с тобой здесь, в Андоре. Кто-то должен прикрыть спину Ранду и это… ну, это буду я. Я знаю, так будет.

Тэм кивнул.

— Мы просто сходим к Арганде или Галленне и скажем, что они тперь отвечают и за наших людей. В любом случае, почти все приказы отдает королева Илейн.

— Парни! — крикнул Перрин, смотря на собранных солдат. Арганда консультировался с Галленне. Они повернулись к Перрину, также, как и соседи их Волчьей Гвардии наряду с Галадом и его Белоплащниками. Юный Барнхольд оценивал Перрина через темные глаза. Тот стал более непредсказуемым в последнее время. Свет пошли Галаду, чтобы он был в состоянии удержать его от бренди.

— Вы все принимаете мою власть, как предоставленную короной Андора? — спросил Перрин.

— Конечно, Лорд Златоокий, — назвался Арганда, — Я думал, что так было установлено.

— И данной мне властью я произвожу в лорды Тэма ал'Тора, — провозгласил Перрин. — Именем его сына — Дракона Возрожденного — я назначаю его наместником Двуречья. Всю свою власть, власть Дракона Возрожденного я передаю ему. Если я не выживу в этом сражении, меня заменит Тэм..

Лагерь стих, потом мужчины закивали, кое-кто начал приветствовать Тэма. Тот застонал так тихо, что Перрин сомневался, услышал ли кто-то еще этот стон.

— Слишком поздно, чтобы передать тебя Женскому Кругу для хорошей взбучки? — спросил Тэм, — Может быть, звук удара по заду и неделя проведённая при переноски воды для вдовы ал'Тон?

— Извини, Тэм, — сказал Перрин, — Неалд, попытайтесь сделать врата в Черную Башню.

Молодой Аша'ман стал сосредоточенным.

— Они по-прежнему не работают, Лорд Златоокий.

Перрин покачал головой. Он услышал отчеты Лана с его сражения, где члены Черной Башни боролись за Тень. Что-то произходило там, что-то ужасное.

— Хорошо, назад к Меррилору, тогда, — сказал Перрин.

Неалд кивнул, сосредотачиваясь.

Поскольку он работал, Перрин обратился к мужчинам.

— Я не хочу оставлять вас, но у меня есть эти крючки во мне, которые тянут меня на север. Я должен пойти к Ранду. Я попытаюсь возвратиться. Если не смогу… ну, я хочу, чтобы вы все знали, что я горжусь вами. Все Вы. Вам рады в моем доме, когда всё закончится. Мы откроем бочку или две из лучшего бренди мастера ал'Вира. Мы будем вспоминать тех, кто пал, и мы скажем нашим детям, как мы стояли, когда облака стали черными, и мир начал умирать. Мы скажем им, что стояли плечом к плечу, и не было там места для Тени, чтобы протиснуться.

Он поднял Мэтиаллейнир к ним, и ему зааплодировали. Не потому, что он заслужил это, а потому, что они, конечно, хотели.

Неалд открыл переходные врата. Перрин направился к нему, но внезапно замер, услышав своё имя. Он нахмурился, глядя на спешившего к нему Дэйна Борнхальда.

Перрин настороженно опустил руку на молот. Этот человек спас его от Троллоков и от товарища Белоплащника, но Перрин видел его неприязнь к себе. Он не мог обвинить Перрина в смерти своего отца, но это не значило, что ему нравился или хотя бы, что он принял Перрина.

— На одно слово, Айбара, — сказал Борнхалд, смотря на Гаула, стоящего поблизости, — Лично.

Перрин махнул Гаулу, и айилец неохотно отступил. Он вышел с Борнхалдом подальше от открытых врат.

— Что такое? Если это из-за вашего отца…

— Свет, просто потише, — сказал Борнхальд, глядя вдаль, — Я не хочу говорить об этом. Я не очень хочу говорить про это. Но Вы должны знать. Свет сожги меня, Вы должны знать.

— Знать что?

— Айбара, — сказал Борнхальд, глубоко вздыхая, — Это не троллоки убили вашу семью.

Шок прошёл по телу Перрина.

— Мне очень жаль, — продолжил Борнхальд, глядя в сторону, — Это был Ордейт. Твой отец оскорбил его. Он разорвал всю семью, и мы обвинили троллоков. Я не убивал их, но я ничего не сказал. Так много крови…

— Что? — Перрин схватил Белоплащника за плечо, — Но они сказали… Я имею в виду… — Свет, он уже имел дело с ним!

Взгляд в глазах Борнхальда, когда его встретил Перрин, вытащил все это снова. Боль, ужас, потеря, ярость. Борнхальд протянул руку и взял запястье Перрина, затем отложил её свободно от его плеча.

— Ужасное время, чтобы сказать вам это, я знаю, — сказал Борнхальд, — Но я не мог удержать это. Я просто… Мы можем пасть. Свет, весь мир может рухнуть. Я должен был поговорить, рассказать всё.

Он отстранился, двигаясь назад к другим Белоплащникам с опущенными глазами. Перрин стоял один, весь его мир трясься.

Всё прошлое он получил обратно. Он справился со всем этим: он оплакал свою семью. Всё было закончено, теперь.

Он может и продолжит двигаться дальше. Свет, старая боль возвратилась, но Перрин оттолкнул её и повернул свои глаза к вратам. К Ранду, и к своему долгу.

У него была работа, которую нужно сделать. Но Ордейт… Падан Фейн… Всё это только добавило к ужасным преступлениям того человека. Перрин увидет, как он заплатит, так или иначе.

Он приблизился к вратам для Перемещения, чтобы отправиться к Ранда, где к нему присоединился Гаул.

— Я иду в такое место, куда ты не можешь, друг мой, — сказал Перрин тихо, его боль стихала, — Извини.

— Ты пойдешь в сон, что во сне, — сказал Гаул, а затем зевнул, — Оказывается, я устал.

— Но…

— Я иду, Перрин Айбара. Убей меня, если ты хочешь, чтобы я остался позади, — Перрин не смел оттолкнуть его. Он кивнул.

Перрин оглянулся, поднял молот еще раз. Когда он это сделал, то увидел через другие врата, что Грейди все еще держал открытыми, Майен. Внутри две фигуры в белом наблюдал за Гаулом. Он поднял копье в их сторону. Как он должен чувствовать себя, когда пара отличных воинов пережидают Последнюю битву? Возможно, Ранд должен попытаться освободить гайшан от их клятв в течение нескольких недель.

Ну, это, вероятно, повернуло бы каждого айильца против него. Свет защити мокроземца, который осмелился вмешаться в джи’и’тох.

Перрин нырнул через врата, ступая на землю Меррилора. Оттуда, он и Гаул упаковали вещи, как будто для долгой поездки — продовольствие и много воды, столько, сколько они осмелелись бы нести.

Это заняло у Перрина большую часть получаса, затем, пришлось убеждать Аша'манов Ранда рассказать, где находится их лидер. Наконец, Нэфф неохотно открыл врата для Перрина. Он оставил Меррилор и вышел, как показалось, к Запустению. Только камни были холодными.

В воздухе пахло смертью, запустением. Зловоние застало Перрина врасплох, и это заняло минуту, прежде чем он смог разобраться нормальные ароматы от дурного запаха. Ранд стоял впереди, на краю горного хребта, сложив руки за спиной. Группы его советников, командиры и охранники стояли позади, в том числе Морейн, Авиенда и Кадсуане. В этот момент, тем не менее, Ранд стоял один в конце горного хребта.

Отдаленный, перед ними, высился пик Шайол Гул. Перрин почувствовал дрожь. Он был далеко, но Перрин не мог перепутать напряжённую решительность в выражении Ранда, когда он оценивал пик.

— Свет, — сказал Перрин, — Время пришло?

— Нет, — мягко сказал Ранд, — Это всего лишь тест, чтобы увидеть чувствует ли он меня.

— Перрин? — спросила Найнив из-за склона холма. Она разговаривала с Морейн и на этот раз не пахла приступом ненависти. Что-то произошло между этими двумя женщинами.