Наконец она сделала глубокий вдох и перешла к делу.

— Дженни, я сегодня кое-что узнала. У меня есть дедушка, самый настоящий. Я бы, конечно, предпочла кого-то другого, но, наверное, Диллоу лучше, чем никого. Вы ведь все это время об этом знали, да?

— Не все время. Я узнала недавно. А кто тебе рассказал?

— Фарли. Он сказал, что мне раньше не говорили из-за того, что прабабушка не хотела принимать Пиони. Наверное, она — сноб. И она не хотела, чтобы Диллоу стал ее родственником через брак мамы. Кажется, все немного запуталось.

— И как же Фарли тебе обо всем этом рассказывал?

— Забавно, но он в последнее время ко мне довольно хорошо относится. Не такой злой стал. Он хочет, чтобы я помогла ему устроить представление с фокусами для старой леди. Он считает, что ее надо как-то растормошить. Пиони не хочет ему помогать, вот Фарли и предложил мне. Я много раз видела, как он делает фокусы, и еще он иногда разрешал мне передавать ему на сцену платки или забрать клетку с птицами. Здесь-то, конечно, у него нет ни птиц, ни кроликов. Он будет делать другие фокусы. У меня еще сохранился костюм со старых времен, хотя он мне уже немного узковат. Он красный, с блестками, и с короткой юбкой.

— Не сомневаюсь, ты будешь отлично выглядеть. Но представление может перевозбудить миссис Ариес. Мне лучше поговорить об этом с Джоэлом.

Элис пожала плечами и вернулась к предыдущей теме.

— Никогда бы не выбрала Диллоу себе в дедушки. Он слишком важный и надутый. Только в последнее время он стал какой-то нервный.

Мне хотелось сказать ей, что у нее есть замечательный дедушка — настоящий и похожий на дядю Тима. Но еще не время — сначала ее должны забрать у Пиони и Фарли на законных основаниях. Но к теме разговора я вернулась.

— Почему ты думаешь, что Диллоу нервный?

— Я сама не знаю. Может, он боится, что его убьют, как Крамптон.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, он постоянно оглядывается и быстро ходит по коридорам — как будто на него может кто-то выпрыгнуть. Я один раз так сделала, так он до жути перепугался. Сел у подножья лестницы и стал тереть лицо. Я тогда еще не знала, что он мой дедушка, но он-то знал и всегда плохо ко мне относился. Так что я рада, что напугала его.

Мне удалось ответить ей спокойным тоном.

— Мы все нервничаем после случившегося с Крамптон. Жаль, что ты не можешь отсюда уехать на какое-то время.

— Может, я и уеду. Фарли сказал, что если все будет плохо, мы можем уехать в путешествие. Хотя не знаю, захочу ли я с ним поехать, или нет.

— А что думает об этом Пиони?

— Прямо сейчас — ничего. И она пугливая стала, хуже Диллоу. Но она всегда поступает, как говорит ей Фарли, так что мы, может, и уедем.

Об этом надо было поговорить с Кирком — не с Джоэлом, занятым и отдалившимся. Я не представляла, чего Фарли собирался достичь своим представлением для Коринтеи Ариес, ведь она точно не будет от него в восторге. Если у Кирка есть план, то он скоро может начать действовать, и я могла только надеяться, что он не проявит жестокость.

— Старая Крамп причинила нам столько проблем, свалившись с этого балкона, — сказала Элис.

У меня было такое чувство, что в последние дни она стала чаще цитировать Фарли, кроме того, она не переживала из-за смерти Крамптон по-настоящему. До встречи с Кирком еще оставалось время, и у меня появилась одна идея.

— Я хочу кое-что показать тебе на третьем этаже, — сказала я Элис, и она охотно поднялась со мной наверх. Однако я потянула ее не к квартире Тима, а к маленькой фасадной комнатке, которую раньше занимала Крамптон.

— Ты знаешь, чья это была комната? — спросила я.

— Конечно. Это была комната Крамп. Полиция заперла ее.

— Сейчас мы уже можем зайти в нее. Джоэл просил меня разобрать ее вещи, хотя их не так много. И это довольно грустное занятие.

Я показала ей несколько фотографий, унылую бесформенную одежду, что висела за занавеской и старомодную шляпу, которую я никогда не видела на Крамптон. Шляпа с неожиданно зеленым пером. Элис относилась к вещам без интереса, пока я не вытащила картонную коробку с теми немногими драгоценностями, что были у сиделки. Они чем-то привлекли внимание Элис, и она взяла в руки позолоченные сережки-гвоздики, украшенные фальшивым жемчугом.

— Красивые, — сказала она. — Но она не могла их носить. Они бы так глупо смотрелись на старой Крамптон!

Я вытащила еще одну фотографию, на ней Розмари было лет двадцать.

Элис в первый момент даже не поверила.

— Это не Крамп!

— Это она, в молодости. Не красавица, но вполне симпатичная и радостная. Наверное, у нее были такие же мечты, что и у всех.

Элис задумчиво изучала фотографию.

— Она выглядит совсем другой. Как это могло случиться?

— Иногда людям не удается устроить жизнь, как они того хотят. Хотя, возможно, ее это и не касается. Она очень любила миссис Ариес, и уход за ней, наверное, приносил Крамптон удовлетворение.

— Я бы не хотела жить только ради кого-то другого, — сказала Элис.

— Я тоже. Такие люди, как мы с тобой, стараются и брать и отдавать. Но мы можем управлять только своей жизнью и должны позволять другим делать то же самое.

— Чтобы их в конце концов столкнули с балкона? — поинтересовалась Элис.

— Мы пока не знаем, что там произошло. Полиция считает, что это был несчастный случай.

— Кирк так не думает. И поэтому же так трясется от страха Диллоу. Он даже не подходит к тем местам, откуда можно упасть.

— У тебя богатое воображение. И это хорошо. Плохо — давать ему полную свободу.

Элис уронила сережку обратно в коробку, пошуровала в ней пальцем и вытащила золотое обручальное кольцо.

— Мы мало знаем о людях, правда? — она сказала. — Так сказал мне один раз доктор Джоэл.

Мне он говорил то же самое.

— Крамптон, боюсь, мы и не пытались узнать. Но, она, возможно, сама этого не хотела. Она не была для меня личностью, пока я не пришла в эту комнату и не стала разбирать то, что после нее осталось.

Элис серьезно кивнула, и я поняла, что теперь она будет иначе думать о Крамптон.

Я вернула коробку с драгоценностями обратно в ящик.

— Ты мне расскажешь, если Фарли решит взять тебя в путешествие?

— Конечно. Может, вам удастся это уладить и мне не придется уезжать. Когда мы переезжаем, он всегда такой раздражительный. Я люблю новые места, но, — она отвела глаза, — здесь мне тоже, в общем-то, нравится.

Она по-прежнему боялась Фарли.

— А мне здесь нравится, потому что ты здесь, — нежно произнесла я.

Она почти не умела принимать ласку и потому быстро отстранилась. Мы вместе спустились вниз, и она убежала, словно испытывая облегчение, что избавилась от моего общества. Мне нужно было вести себя поосторожнее.

Когда я спустилась в сад, там меня уже ожидал Кирк.

16

Кирк тоже немного приоделся. Он выглядел совсем другим в серых слаксах, синем пуловере и куртке. Но удивительней всего было, что он сбрил усы — теперь я хорошо видела его рот. Довольно крупный прямой рот, уголок которого насмешливо вздергивался, когда его обладатель "читал" меня, как открытую книгу. От этой перемены я ощутила странное смущение. То, что мне так хотелось с ним обсудить, исчезло в молчании, которое я не знала, как нарушить.

Мы вышли из сада и сели в машину Кирка.

— Сначала мы заедем в Провинциальный Музей, а затем отправимся ужинать, — пояснил он, когда мы начали спускаться с холма к центру города. — Это замечательный музей, вряд ли ты будешь против чуть-чуть меня там подождать.

— Я не буду против, — сказала я.

Он объяснил, не отрываясь от дороги:

— Я предложил музею свои услуги, и, похоже, их заинтересовала моя квалификация.

Меня удивили его слова.

— А чем ты занимаешься? Я имею в виду, когда не работаешь на лесоповале, не сбегаешь в южноамериканские джунгли и не изображаешь из себя шофера?

Его улыбка, по крайней мере, оставалась такой же знакомой.