88. «Какие мелкие страстишки…»
Какие мелкие страстишки
Волнуют бурями Парнас!
Какие тоненькие книжки
В несчастьях утешают нас!
Какое это утешенье!
Но больше ничего ведь нет —
Ни музыки, ни упоенья,
Ни упоительных побед.
Спроси рассудок о паренье,
(С волненьем и ломаньем рук) —
О смерти, о недоуменье,
С которым мы глядим вокруг…
Он славит мускулы, щетину,
Не терпит жалкой чепухи.
В редакционную корзину
Слетают с жалобой стихи.
И все-таки болит, не спится.
Тревожно жить, мой милый брат
Мир не стеклянная темница,
А совесть, нездоровье, ад.
Чего-то в мире не хватает,
И в музыке чего-то нет.
Нам успокоиться мешает,
Закрыть глаза, прекрасный свет.
89. «Европа счастливых…»
Европа счастливых
Амбаров и школ
И трудолюбивых,
Как фермеры, пчел.
Ты — шорох пшеницы
И запах сыров,
Страна черепицы,
Аббатств и волов.
Ты — соль в разговоре
И бочка вина.
Амбар на запоре,
Над замком луна.
Ты фейерверк меткий
Газетных листков,
Фру-фру оперетки
И стук каблучков.
Ты — утром прогулка
К руинам в плюще.
Румяная булка
И путник в плаще.
90. «Не камень, а карточный домик…»
Не камень, а карточный домик,
Жилище для бабочек, тень.
Но более прочного дома
Нам строить не хочется, лень.
А буря дохнет на строенье,
На птичий наш переполох,
И даже не буря — дыханье
Любви или женщины вздох,
И карточный домик (постройка,
Висящая на волоске)
Вдруг рухнет, за картою карта,
Как все, что стоит на песке.
Захлопают дети в ладоши,
И тихо из мира преград,
Как черные бабочки, души
На небо совсем улетят.
91. В ДУБАХ
Из многих деревьев
Любимое — дуб.
В час бури, средь молний
И ангельских труб…
За лиственный шепот,
За форму листа.
До самого неба
Его красота.
Быть может, то было
В суровом раю
Иль в царстве гигантов,
В древлянском краю —
Дубовые рощи
Росли по холмам,
И жили олени
Прекрасные там.
Звенели секиры
Железом кругом,
И строили мужи
Корабль или дом.
И римская муза
Слетала с небес
В глухие трущобы
Древлянских древес.
Средь жалких вздыханий
И робких сердец
Ты — древо героев.
Твой житель — стрелец,
Ты — друг дровосека,
Мозолистых рук.
Ты — мир корабельный,
Всплывающий вдруг.
92. «Что ты? — Комочек праха…»
Что ты? — Комочек праха.
Едва приметный вздох.
В когтях судьбы и страха
За участь жалких крох.
Что ты? — Пищеваренья
Бессмысленный процесс.
Молекулы томленье,
Без Бога, без небес.
Что ты? — Воспоминанье
О райских антраша.
Летящая в зиянье
Бессмертная душа.
И ты сгниешь средь тленья,
Красавица зеркал,
Под шепот восхищенья
Входящая на бал.
И эти розы, руки —
Любовника трофей —
Лишь пища смертной скуки
И гробовых червей.
Но нам еще больнее
Тебя любить, в слезах,
За плен, за тлен лилеи,
За жалобное «ах».
93. «Пустых сердец прохлада…»
Пустых сердец прохлада
Страшней суровых зим.
Тогда оставить надо
Стихи, покинуть Рим.
Все ускользает странно —
Легчайший дым побед,
Прелестный лебедь Анны,
Прельщавший столько лет.
И вы, беглянки-музы,
Устали плакать вы
По северным медузам,
По пряникам Москвы.
А Блок? В стране сияний
Уже не видно Вас
Сквозь лес воспоминаний,
Статеек и прикрас.
Никак нельзя руками
Дыханье удержать.
Никак нельзя… Мы сами
Не в силах устоять.
Душа вернется к Богу,
И музыка потом
Утихнет понемногу
В пространстве голубом.