— Отвали от моего друга! Отвали от моего друга!

Я уже готов был полезть в драку, но увидел, что Боб улыбался, ему было хорошо. Они сидели там часами и покупали ему выпить. А мы так и не достали наркотики в ту ночь.

Но мы нашли их в Чикаго. Мы играли в полном зале, и я вышел на сцену в колпаке палача, который я носил в клипе True Men. Затем я снял маску и нырнул в зрителей, в то время как пел. Группа отлично зажигала, а одна сексуальная, миниатюрная, клубная девочка, которая была безумно симпатичной, схватила меня, бросила к своим коленям, сдёрнула мои штаны-стретч и начала делать мне минет прямо там. Я оценил этот шаг, но у меня не было времени и намерения заниматься сексом именно тогда. Я хотел круто зажечь в этом месте.

Мы закончили шоу, и каким-то образом Боб сумел достать внушительное количество кокаина. Мы остановились в маленьком огороженном районе Трэйвлодж в старой части города c колючей проволокой вокруг. Но нам было всё равно, потому что у нас был кокаин, таблетки и немного пива. Мы пошли к себе в комнату и начали принимать огромные количества купленного в клубе кокаина. Бедный Бобби постоянно был в кокаиновом психозе и постоянно говорил, как он должен остановиться, потому что полицейские вертолёты шли на посадку за окном. Он приклеился к окну, уверенный, что видит вертолеты. Я точно не помню, были ли вообще вертолёты, но если бы они были, им было бы наплевать на двух парней принимающих кокаин в Трэйвлодж.

Боб просто обезумел и был готов побежать на стоянку и сдаться полиции. Я пытался его успокоить. Он вроде собирался, но потом снова начинал: «Они идут. Они идут снова». Он часами сжимался от страха, пока кокаин не закончился, как это обычно выходит. Потом мы проснулись в пять утра, и наш мозг требовал ещё допамина. Мы нашли немного выпивки, выпили и загнали себя в эту полусонную палату пыток, где птички Сатаны поют за окном. Это было далеко не весело. Одно из самых угнетающих ощущений, известных человечеству, приходит в этот утренний ад, когда кончается кокаин, и ты находишься в каком-то захудалом отеле, а солнце поднимается, и нужно куда-то идти. Несколько раз в том туре, я проводил эту ночь наркотиков и потом садился в фургон, спал на полу под сидениями всю дорогу до места концерта, а когда нужно было вставать и как-то находить силы для шоу, чувствовал себя как восковая фигура с ядром из пенополистирола.

Прошёл месяц тура, когда мы приехали в Нью-Йорк, и для Боба это было слишком. Мы остановились в отеле «Iroquois» на Таймс Сквер, которая была в шаге от роскошного отеля. Фли, я и Боб жили в одной комнате, и я пошёл к пожарному выходу, чтобы прорепетировать песни, потому что это был Нью-Йорк, и я на самом деле хотел сделать всё в лучшем виде. Я собирался показать в Нью-Йорке новый имидж: женская шапочка для купания, реально большие солнечные очки, моя привычная пэйсли-куртка, и надувной жилет для шоу в клубе «Pyramid» который я украл, когда летел в Детройт. В нужный момент я включил патроны с углекислым газом и надулся.

Тем вечером у нас была самая фантастическая публика — смесь из оттягивающихся королев, хиппи, конченых наркоманов, готов и панк-рокеров. Мы зажигали и выполнили нашу миссию, а потом пошли на разные вечеринки. На следующий день мы собрались пред нашим отелем, рядом с фургоном. Мы должны были играть в «Maxwell's» в Хобокене, Нью-Джерси. Боб не спал всю ночь, и для него эта история реально подошла к концу. Он толкал свой чемодан по тротуару, ударяя ногами землю, вопил и орал:

— Со мной не будут так обращаться!

— Обращаться как? Ты ешь три раза в день, тебе дают жильё и платят. Бен делает всю работу за тебя, и всё, что тебе остаётся делать — только пить, а ты всё равно куда-то пропадаешь. Так как мы к тебе относимся? — спросили мы.

— Это всё насмешки. Разве вы не знаете, кто я? Я ничего не смогу, если Бен будет здесь. Я ухожу. Я ухожу из этого из этого грёбанного тура, — сказал он.

— О'кей, отлично, а нам нужно ехать, в общем увидимся в Лос-Анджелесе.

— Нет, я действительно больше не поеду с вами, — настаивал он.

Нам стало порядком свободнее, когда он ушел. Мы всегда заботились о нём, наслаждались анархией его общества, но к тому времени, когда мы приехали в Нью-Йорк, это перестало быть веселым. Поэтому мы уехали и оставили его там. Он орал, кричал и шипел всё время, что мы уезжали. Мы поехали заканчивать наш тур, а он остался в Нью-Йорке и стал работать дилером наркоты, чтобы как-то жить, до возвращения в Лос-Анджелес

Когда принимаешь много алкоголя или кокаина, мышление становится искажённым и хочется делать много вещей, которые ты бы обычно не делал. Хотя не знаю, из-за наркотиков ли я спал с разными девушками более чем половину тура, пока любовь всей моей жизни была где-то в Лос-Анджелесе. В то время моей жизни у меня вообще не было морали. Даже при том, что я никогда не переставал любить Дженнифер, думал о ней каждый день и звонил ей при любой возможности, я легко ей изменял. Это стало импульсом. Если ты не ищешь женщин активно, ты теряешь этот импульс, и даже если ты передумываешь и думаешь, что не прочь, был бы заняться сексом, становится уже сложно. Но если так происходит каждый вечер, и ты в этой зоне, это становится лёгким, особенно если ты в центре внимания. Это как раз то, чего я хотел на тот момент в моей жизни.

Все изменилось спустя несколько лет. В один момент эта энергия изменилась, и не нужно было усилий, чтобы заняться сексом с девушками, потому что я был в известной группе. Это и стало моментом, когда я перестал хотеть заняться с ними сексом. Когда мы были панк-рок группой, о которой никто не знал, я хотел завладеть вниманием людей и показать им кто я. Это было весело, в этом был смысл, и я не видел в этом ничего странного. Конечно, я говорил Дженнифер, что был верным, так что я не просто изменял, я ещё и лгал. Но я был бесконтрольным эгоистичным эгоманиаком, всегда хотевшим получить своё утром, днём и ночью.

Иногда требовалась хитрость, чтобы получить своё, особенно, когда нас селили хотя бы по двое в комнату. Нужно было быть изобретательным. Иногда можно было использовать ванную за сценой или комнату на вечеринке после шоу. Когда я жил с Линди, от случая к случаю не было проблем. Однажды вечером я столкнулся с одной девушкой из Небраски. Ирония в том, что Небраска — кукурузный штат, а её лобковые волосы напоминали точную структуру кукурузного шёлка. В жизни встречал много разных лобковых волос: густые, длинные, короткие, бритые, какие угодно. А у этой девушки рос чёрный кукурузный шёлк на лобке. Она была милой, кроткой, не девкой, не шлюхой, не какой-то девкой, слоняющейся за кулисами. Я привёл её в нашу комнату, а Линди был невозмутим. Он просто лежал в кровати, вставил затычки в уши, надел маску на глаза и отключился.

Иногда я объединял мою страсть к наркотикам с девушками. Мы только что отыграли в Южной Каролине, я был немного пьян, и поэтому сразу отправился на охоту за кокаином. Бармен в клубе нашёл для меня полграмма, и я быстро с ним расправился. Поэтому я был бесконтрольно возбуждённым, когда одна толстая девушка подошла ко мне. У неё был где-то пятьдесят третий размер, с необычной короткой формой. Её талия была довольно большой, а груди как огромные ракеты, которые располагались от локтей вверх до конца рук. Она была симпатичной, хотя вовсе не тот тип, на который я когда-либо западал. Но у неё был наш альбом, и она сказала мне, что я её любимый поэт всех времён. Она дала мне письмо, в котором среди прочего говорила, что мой член — это дельфин, а её киска — океан, и что я должен поплавать в этом океане. Она также написала, что поклоняется даже земле, по которой я ходил, и что она — мой слуга и сделает всё, что угодно для меня.

— Можешь найти для меня кокаин? — спросил я.

Конечно, она могла. Нам просто нужно было поехать в трейлер её дяди в соседний район. Мы приехали туда, там были пушки, пивные бутылки, сигареты, карты для покера, это было настоящей прибежище белой швали в трейлерах. Она достала кокаин, мы пошли в её маленькую квартирку и сделали абсолютно всё. Когда закончился кокаин, вся одежда слетела с нас сразу же, и у меня был лучший секс в туре с наименее вероятным кандидатом. Потому что она не была типично сексуальной, не было давления, случилось то, что случилось. И мы занимались этим всю ночь с её большой, красивой, похожей на подушки грудью и её безумными экстра-большими формами. Всё время, что мы трахались, она говорила мне, что её мечта сбывалась и к тому же в самом лучшем виде. Позже я обнаружил, что она положила в письмо для меня двадцать таблеток кислоты, так что я смог обменять их в следующем городе на немного кокаина.