Исследователь небезосновательно считал, что древние майя были совершенно безобидным, миролюбивым народом, жившим в структурированном, иерархическом обществе под сенью многочисленных городов-государств. Сами же города не являлись городами в нашем общепринятом смысле этого слова. Это были практически незаселенные церемониальные центры, управляемые жрецами-правителями. Похоже на то, что эти правители целыми днями занимались астрономией, предсказаниями и радением за свой народ, не забывая, конечно, время от времени собирать подати и мобилизовать своих подданных на военные или строительные свершения. Социально-общественная структура майя была довольно проста. Патерналистским обществом руководили мудрые и щедрые полубожественные правители, общавшиеся с «настоящими богами». Подданные, в основной своей массе крепкие крестьяне, жили в окрестностях и оставляли свои кукурузные поля в особенные — сакральные или праздничные — дни для того, чтобы явиться в город и поклониться богам. Дни эти предусматривались священным календарем, действовавшим по всему ареалу расселения майя. Представляется (по убеждению Томпсона), что и правители, и подданные были людьми простыми, скромными и глубоко религиозными. Все, о чем они писали на своих монументальных творениях, относилось исключительно к религиозным верованиям и, вероятно, к определенной части собственной истории. То, что мы называем политикой и обывательской, рутинной жизнью, в их писаниях не отражалось вовсе, так как не представляло для них интереса. Вероятность того, что майя могли описывать исторические события или деяния простых индивидуумов, по Томпсону:

Э. Томпсон с группой индейцев-лакандонов в 1946 г.

…в высшей степени невероятна. Тексты если о чем и сообщают, то о необратимом беге времени — с подчеркнутым уважением к такой серьезной философской теме. Датировка событий — таких, как война, мир, чья-то женитьба, — служит лишь для характеристики того или иного периода. Это похоже на то, как туристы украдкой вырезают свои имена и некоторые обстоятельства своего путешествия на исторических архитектурных памятниках, указывая заодно и дату.

Обратимся, например, к каменной тумбе из Копана под названием «Алтарь Q». Стефенс, имея за плечами опыт изучения подобных артефактов в Старом Свете, предположил, что изображения 16 сидящих фигур являют собой предположительно майяских правителей. Вполне резонное, логичное предположение. Так считалось до 1950-х годов, когда в этой версии усомнились, посчитав ее слишком простой и приземленной. С тех пор на многие годы установилось мнение, что высеченная на камне группа сидящих людей — не что иное, как собрание «жрецов-астрономов», обсуждающих возможные изменения в майяском сакральном календаре. Между прочим, эта версия выглядела столь убедительной, что сделалась общепринятой в научном мире. Так, Джейкоб Броновски в 1973 году написал в своем «Восхождении человека»:

Храмовые комплексы майя, все эти пирамиды со ступенями-террасами были построены астрономами, и некоторых из них мы видим на большом алтарном камне, который дошел до наших времен. На алтаре запечатлен древний астрономический конгресс, состоявшийся в 776 году нашей эры. Шестнадцать математиков-астрономов в знаменитом майяском научном центре, известном нам как священный город Копан в Центральной Америке…

Наиболее ярким тезисом Томпсона является утверждение о миролюбивой природе общества майя — идея о том, что в отличие от любой другой древней цивилизации майяская менее всего была склонна к воинственности и агрессивности между своими городами-государствами. Сегодняшние ученые более всего озадачены именно этим тезисом, не находящим никакого подтверждения в изобразительном искусстве майя. Более того, многие барельефы рисуют нам совершенно иную, подчас жуткую картину. В особенности это видно на единственной сохранившейся в Бонампаке настенной надписи.

В 1946 году британский журналист Жиль Хейли был командирован в США для съемки фильма о лакандонских индейцах. Когда он прибыл на место съемок, будущие герои фильма отвели его в Бонампак, тогда еще совершенно неизвестное в мире местечко в мексиканской провинции Чьяпас, расположенное в 30 километрах южнее Йашчилана. Там Хейли и обнаружил стены, расписанные неизвестными майяскими художниками. Строго говоря, о фасадах, стенах или тумбах с оставшимися на них следами краски было известно и раньше. Но лишь в одном из помещений какого-то здания стены оказались покрыты тонким слоем кальцита, под которым, как под покрывалом, чудесным образом сохранились рисунки. На стенах были изображены сцены пышных ритуалов с участием танцоров, музыкантов и самих правителей с многочисленной свитой. Эти редкостные и поэтому тем более удивительные изображения показывают жизнь майяского общества вовсе не унылой и однообразной, как можно было бы подумать, глядя на серые каменные монументы и руины, покрытые мхом, плесенью и кустарником. Майя умели веселиться и устраивать пышные празднества. Но… значительную часть этих примечательных стен занимают, тем не менее, сцены безудержного насилия. Они включают в себя батальные сюжеты, эпизоды пленения противников, совершенно недвусмысленные картины пыток и ритуальной кровавой резни. Любой зритель отчетливо видит на этих стенах указание на то, что обществу древних майя были знакомы и воинственность, и жестокость и вкус вражеской крови. Все это очень слабо соотносится с тезисом Томпсона о дружелюбности и простоте древних майя. В своей книге «Взлет и падение цивилизации майя», изданной в 1954 году, он уже демонстрирует несколько иное видение этого вопроса.

Вероятно, мы можем допустить, что отношения между городами-государствами майя в классический период были достаточно дружественными. Предположительно, их правители общались между собой и имели идентичное воспитание, образование, художественный вкус и религиозные верования. Этот факт вовсе не означает, что отношения между ними всегда были сердечными и добрососедскими. Думаю, случались привычные трения на границах, иной раз выливавшиеся в стычки, и даже рейды на чужую территорию в поисках сакральных жертв. Однако, на мой взгляд, подобные инциденты не доказывают обязательности больших кровопролитий или войн в значительных масштабах… Майя следовали принципу: «Живи сам и давай жить другим», — и я не думаю, что запугивание и третирование каким-либо большим городом маленького было явлением повсеместным и обычным.

Теории Томпсона, величайшего исследователя своего времени, властвовали над умами современников, и это при том, что некоторые утверждения абсолютно ничем не подкреплялись, отличались наивностью и не имели прямых доказательств. Представления о городах майя как о необитаемых религиозных центрах базировались в основном на визуальном осмотре этих давным-давно покинутых комплексов, состоящих из нагромождения безжизненных в настоящее время храмов, пирамид и расписанных монументов. Утверждение Томпсона о практиковавшемся в древности подсечном земледелии основано также на наблюдениях за современными крестьянами. И действительно, все могло происходить так, как предполагал Томпсон. А если нет? С какой бы стороны мы ни посмотрели на эту дилемму, решить ее без расшифровки иероглифов мы не в состоянии, то есть в отсутствие самих доказательств, прямых и недвусмысленных, о которых нам поведали бы сами древние майя. К слову сказать, к 1950-м годам удалось разгадать значение лишь тех знаков, которые имели непосредственное значение к астрономии и календарям. Теперь мы видим, что такие полузнания вели лишь к еще большей путанице и неведению и ни на йоту не приближали к разрешению основных загадок майя. Оставалось лишь одно средство — расшифровка этих интригующих иероглифов, из которых соткана ткань любого майяского текста и которые так игнорировал мистер Морли.