Крутясь и мигая бортовыми огнями, "Разящий" мчался прямо к краю огромного пылевого облака. Внешняя обшивка была в ужасающем состоянии, открылись многие старые пробоины, и образовалось несколько новых. Воздух со свистом покидал искалеченный корабль, жизнь девяти марчей теперь зависела лишь от их выдержки и самообладания.
"Разящий" влетел в пульсирующее, фосфоресцирующее облако, и его израненный корпус начали терзать биллионы микроскопических частиц. От внешней обшивки стали отваливаться целые куски. Беспомощно крутясь, они навеки пропадали в вихре космической пыли. Отовсюду слышались стук и шуршание. Почти все видеосенсоры вышли из строя, и марчи на обзорных экранах видели лишь бешеное вращение золотистого марева. Куда их несёт, они не знали.
Когда, наконец, инерция выброса ослабла, корабль начал медленно дрейфовать. Шуршание стало менее интенсивным и не таким громким. Судя по всему, "Разящий" начал выходить из облака.
Воспользовавшись передышкой, марчи принялись за работу. Они делали всё, что могли. Но диагностика бортовых систем и оборудования была безжалостной — "Разящий", более не мог осуществлять нормальный полёт. Из шести двигательных установок работала лишь одна, питающая энергией два двигателя. Шансов где-либо приземлиться, тоже не было. Марчам удалось восстановить работу пары видеокамер внешнего наблюдения, и вскоре они смогли обозревать окружающее пространство. Пылевое облако осталось позади. Их корабль плыл в пространстве на границе космической тьмы и золотого сияния, исходящего от фамаронского барьера. Вскоре, детекторы массы обнаружили на расстоянии нескольких миллионов километров объект, чья гравитационная масса соответствовала средних размеров планете. Через час, после подключения дополнительных камер наблюдения марчи увидели планету. Это был мир приятных, голубовато-зелёных оттенков, состав атмосферы которого, как показал анализ, был пригоден для жизни.
Направив всю энергию на двигатели и обесточив всё, кроме системы жизнеобеспечения и астронавигации, марчи направили свой искалеченный корабль к неведомому миру. "Разящий" сотрясался всем корпусом, в машинном отделении раздавался чудовищный натужный гул и скрежет. Казалось, корабль прилагает последние усилия, чтобы добраться до планеты и не развалиться по дороге. Когда марчианский трезубец достиг верхних слоёв стратосферы, один из оставшихся двух двигателей вырубился. Гравитация планеты подхватила звездолет и, закружив, понесла вниз. Издали, похожий на мигающую искру, "Разящий" начал падать к мягко-голубой поверхности, простирающегося внизу мира. Вскоре, планета поглотила эту искру навеки.
Атаман Папаша Брюхо, раздувшийся, жирный мутант, плавающий в физиологическом растворе внутри огромного прозрачного резервуара, морщился и тихо бормотал проклятия. Он ненавидел вой корабельных сирен. Этот отвратительный звук всегда указывал на то, что где-то непорядок. И не просто непорядок, а большая серьёзная беда. Папаша Брюхо же любил, чтобы на его корабле идеальный порядок был всегда. Сама мысль о том, что где-то на борту твориться неладное, толкала его в пучину депрессии. В такие периоды предводитель бандитов становился очень опасным. Даже в приступе дикой ярости, он был не столь ужасен и убивал, вполне обдуманно и за дело. В состоянии же депрессии Папаша Брюхо любил убивать просто так, ни за что, чаще, чтобы просто поразвлечься, прогнать снедающую его тоску.
Глядя на своих подчинённых, испуганно мечущихся под командным мостиком, он обратил внимание на оператора связи- молоденькую, очень хорошенькую девушку. Её нежное личико было бледно, в огромных глазах с длиннющими ресницами застыли ужас и слёзы. Эта милая девочка, которой едва исполнилось двадцать лет, нуждалась в защите и успокоении. С грустной улыбкой Папаша Брюхо подумал, что ему было бы приятно увидеть, как это хорошенькое личико, эта точёная фигурка с великолепно развитыми формами, будут превращены в кровавый фарш. Но вот ведь беда, эта проклятая сучка покинула своё кресло. А ведь атаман мог одним нажатием кнопки на пульте превратить кресло милашки в огромную пасть с тремя рядами острых зубов и огромными клыками. Кресло каждого члена его экипажа было снабжено самыми разными приспособлениями для умерщвления.
Папаша Брюхо с раздражением посмотрел на два тела, застывшие в своих креслах. Один из пяти навигаторов был задушен резиновым шнуром, один из трёх техников-инженеров пробит насквозь дюжиной остроконечных шипов, коими была снабжена спинка его кресла. Эти люди погибли случайно. Папаша Брюхо не хотел их убивать. Когда его корабль "Маугийский Выродок", захваченный притяжением фамаронского поля, потерял управление, атаман немного перенервничал и чисто машинально активировал два кресла. Подчинённых было немного жалко, неплохие были специалисты.
"Но с другой стороны, со всяким такое может случиться, — подумал атаман. — Нервы-то, они не железные".
Здесь в рубке управления дела обстояли ещё неплохо, экипаж был, конечно, напуган, но трупов было всего два. По полной досталось пятому и шестому отсекам третьей палубы. Точнее сказать, этих отсеков больше не было. Они слишком далеко выступали от корпуса корабля. Фамаронское поле их задело и попросту аннигилировало. Отсеки распались на атомы вместе с находящимися там подчинёнными. В тот момент в отсеках были трое людей, шесть кринобантов, один арворуг и трое билабаров-ремонтников.
Были серьёзные повреждения и на второй палубе, где произошла разгерметизация, унёсшая жизнь ещё четверых. Из 400 членов экипажа, отправившихся в этот полёт, остались 381, включая Папашу Брюхо. С учётом удалённости от Торговой Луны, где осталась большая часть его банды, и, принимая во внимание угрозу нехватки кадров, атаман решил, что с депрессией лучше подождать. Аномалии фамаронского поля серьёзно повредили его корабль. К тому же, "Маугийский Выродок" оказался затянут чёртовым полем в Илвирианскую систему, про которую, вот уже более трех десятков лет не было известно ничего. Поэтому, атаман решил поберечь подчинённых. В конце концов, кто ещё вытащит отсюда его жирную тушу? Работы предстояло много. Ремонт в первую очередь. Потом надо будет изучить вон те странные объекты на орбите удалённой планеты, расположенной в противоположном углу системы. Объектов было много. Тысячи! К сожалению, рассмотреть их в подробностях было пока невозможно: полетел целый сенсорный видеоряд, и барахлил корректор изображения. Но это точно были не астероиды, слишком уж упорядоченно они двигались.
Атаман вдруг заметил, что вой сирен прекратился. Его помощник, марч Рувио, приказал вырубить их. О том, что с кораблём случилась беда, и так было ясно, без этих проклятых электронных оралок. В тишине же лучше думалось. Надо всё взвесить, осмотреться, зализать раны и действовать дальше. Несмотря на малоподвижный образ жизни, Паша Брюхо, всё же, был очень деятельной натурой.
Сластёна вошла в медотсек. Ночка, облачённая в белый медицинский халат, сидела в кресле перед приборной панелью спиной к двери и что-то высчитывала на встроенном в приборную доску калькуляторе. Помещение пахло свежестью и глянцево блестело. Уроженка Айшадирра держала медотсек в идеальной чистоте и порядке. Все лекарства у Ночки были аккуратно разложены на полочках, стационарные медицинские аптечки, а также инструменты — всё на своих местах. Белые, всегда чистые и отглаженные халаты висят на вешалках в шкафчиках с прозрачными дверцами, комплекты пастельного белья разложены по полкам в шкафах. Такой же порядок Ночка старалась поддерживать и в камбузе. Правда, когда там бывали друзья и особенно Чудик, это становилось очень непросто. Но Ночка обладала завидным терпением. Она вновь и вновь наводила лоск в камбузе до следующего посещения. Сластёна поражалась её выдержке и спокойствию. Будь она на месте Ночки, закатила бы всем такой скандал, что "мама не горюй"!