— Знаете, я вам вот что скажу, — донесся из динамика ее голос, — вам, может, так и удобно, но мне — не очень-то; из окна ужасно дует.

Рук, проверив, не включен ли микрофон, пробормотал:

— Актеры, что поделаешь.

Пока они молча сидели и ждали появления торговца наркотиками, телефон Хит зазвонил, и Рук спросил:

— Уверена, что не хочешь воспользоваться тем телефоном, что я тебе купил?

— Это звонят из ФБР; думаю, на этот раз можно поговорить.

Приятельница Хит из Национального центра расследований уголовных преступлений в Квантико начала с извинений за задержку.

— У меня не сразу получилось раздобыть сведения о Серхио Торресе, потому что я уперлась в стену, и мне потребовалось получить несколько официальных разрешений. — Хит ощутила прилив адреналина. — Но ради тебя я теребила начальство до тех пор, пока мне не дали доступ. Досье на этого человека засекречено, так как он был сотрудником правоохранительных органов и работал под глубоким прикрытием.

— Так Серхио Торрес был копом?! — воскликнула Никки, и Рук, прекратив барабанить пальцами по рулю, резко обернулся к ней.

— Точно, — подтвердила аналитик из ФБР. — Все сведения о правонарушениях, тюремный срок — все это по-настоящему. Часть легенды, придуманной, чтобы помочь ему втереться в доверие к бандитам.

— Где именно он работал?

— Торрес был сотрудником отдела по борьбе с наркотиками вашего Департамента, а конкретно — Сорок первого участка. Это в…

— В Бронксе, — перебила Хит. — Я знаю, где это. — В этот момент она заметила элегантно одетого Алехандро Мартинеса, идущего по тротуару по направлению к их машине. Никки быстро поблагодарила сотрудницу ФБР, повесила трубку и вцепилась в Рука. — Давай целоваться.

Она притянула его к себе и впилась поцелуем в его губы, а затем так же внезапно отстранилась.

— Это для того, чтобы Мартинес меня не заметил.

— А я и не жалуюсь. — Пока они смотрели, как Мартинес целует руку Маргарет и садится, Рук сказал: — Если я правильно понял, то наш Человек-Чупа-чупс на самом деле оказался Копо-чупсом?

В ресторане за столиком шла обычная светская болтовня, и Хит быстро передала Руку содержание телефонного разговора. Затем прислушалась и пробормотала:

— Ну-ка, ну-ка, мне это не нравится.

Из динамика доносился голос Мартинеса, предлагавшего перейти за столик в глубине ресторана.

— Я некомфортно себя чувствую, сидя у окна.

— Надо скорее вытаскивать ее оттуда, — сказала Хит.

— Нет. — Она никогда не видела Рука таким испуганным. — Ты не знаешь маму. Если я вмешаюсь, когда она играет роль, я об этом сильно пожалею.

Маргарет быстро сообразила, как выкрутиться, и повела себя в соответствии с ролью.

— О, но вы не понимаете. Это мой обычный столик, я люблю смотреть на людей и люблю, когда они на меня смотрят, — особенно в компании такого приятного мужчины, как вы, мистер Мартинес.

— Ну что ж, очень хорошо, — послышался спокойный голос. — Но только если вы будете называть меня Алехандро.

— Это означает «Александер», верно? Обожаю это имя. У меня есть сын, и его второе имя — Александер.

Никки насмешливо покосилась на Рука.

— Ты права, Никки, надо вытаскивать ее оттуда.

— Нет-нет, — возразила Хит. — Я узнаю столько интересного.

Поздний завтрак Маргарет и Алехандро проходил подобно любому первому свиданию — то есть состоял из легкого разговора и историй из жизни, выслушиваемых с притворным интересом.

— Меня всегда в дрожь бросало, когда я слышал интимные разговоры матери с мужчинами, — заметил Рук. И тут же поспешил исправить промах: — Только не подумай, что я подслушивал. Никогда. — И он резко сменил тему. — Мне кажется, что информация о том, что Торрес занимался наркотиками в Сорок первом, превосходно укладывается в нашу картину.

— Рада слышать.

— Сначала дослушай до конца, — проворчал он. — А уж потом можешь разносить мою теорию в пух и прах. — Она жестом ведущей телешоу велела ему продолжать. — Первое: кто еще работал в этом же отделе и участке? Стелджесс. Второе: кого убили на этой территории? Хаддлстона. Третье: кто в те времена был здесь крупнейшим торговцем наркотиками? Собеседник моей матери. Тот же самый джентльмен, чьи деньги, полученные от Управления по борьбе с наркотиками, найдены на чердаке отца Графа. Поэтому да, Никки Хит, парочка фактов связана друг с другом.

Никки улыбнулась ему:

— Мне очень не хочется признавать твой успех, но продолжай. И на что же указывают эти связанные друг с другом факты?

— Чувствую, что речь идет об организованной банде наркодилеров, действующей в Бронксе. Я себе представляю это так: дилеры сумели обойти Управление и с помощью государственных денег подкупили продажных копов, чтобы те, в свою очередь, не мешали им зарабатывать дальше. Я бы сказал, остроумно. Погоди-ка… — Он прислушался к разговору за столиком в «Кассис» — Мартинес смеялся над рассказом Маргарет о том, как она нагишом купалась в фонтане в Линкольн-центре. Рук пробормотал: — Если бы только она сделала это ночью…

— Твоя теория не совсем нелепа, Рук. Но как сюда вписывается Граф? И «Justicia a Guarda»?.. Или они не вписываются?

— Я как раз думаю об этом. Помнишь, мой человек в Колумбии, Ти-Рекс, рассказал, что Паскуаль Гусман из «Justicia» несколько недель назад получил какой-то тайный груз? Что же это за тайна такая? Наркотики? Как говорит Чарли Шин, «А то!». И я вот что думаю… точно так же, как наш друг, сидящий вот там в ресторане и чья рука сейчас лежит на колене моей матери… Гусман занимался отмыванием грязных денег через отца Графа, который ни о чем не подозревал и считал, что это пожертвования от филантропов для la raza justicia.[122] Но в конце концов священник обнаружил, что на самом деле это деньги от продажи наркотиков, и все, гуд-бай, падре.

Никки задумчиво рассматривала дома напротив.

— Ну, допустим. Тогда зачем им связываться со всякими Эммами Кэрролл и Маргарет Рук?

— Элементарно, — бросил Рук. — Во-первых, дополнительные деньги на взятки. И, что еще важнее, это помогает поддерживать видимость законности. Вероятно, именно поэтому отец Граф не интересовался подробностями.

— До тех пор, пока…

Рук нахмурился, обдумывая ответ. Внезапно лицо его просветлело.

— …до тех пор, пока он не услышал о существовании видеозаписи. Точно, готов поспорить. Уверен, что это видео, из-за которого они готовы в лепешку разбиться, — компромат на продажных копов из Сорок первого.

— Возможно, — снизошла Никки.

— Я тебя не убедил?

— Ты убедил меня лишь в том, что у нас есть версия. И неплохая — наконец-то. Но нам не хватает веских доказательств. Я не могу идти в Департамент со сказочкой. Особенно если вспомнить о том, что меня отстранили с вынесением выговора.

— И что нам теперь делать? — спросил он.

— То же, что и сейчас: ждать, пока появятся деньги.

После завтрака, состоявшего из moules frites[123] и салата frisee au lardon,[124] который Маргарет объявила превосходным, она оплатила счет. Хит, наблюдавшая за ними в бинокль, отметила, что Мартинес даже не посмотрел в сторону чека. Когда официант забрал деньги, наступила неловкая пауза, означающая переход к истинной цели встречи. Пауза оказалась недолгой. Алехандро Мартинес был отнюдь не из застенчивых.

— Эмма сказала, что вы готовы поддержать наше дело.

— О, разумеется. Я очень заинтересована. Вы искренне в него верите?

— Конечно. Сам я не из Колумбии, но, как сказал великий Чарльз Диккенс: «Милосердие начинается дома, а правосудие — по соседству».[125]

Рук обернулся к Хит:

— Вот тебе польза тюремной библиотеки.

Мартинес продолжил: