И не важно, что ничего не вышло.

Эллисон наблюдала за толпой гостей у бассейна. Вечеринку затеял Ник, хотя сама она предпочла бы спокойный вечер наедине.

Если бы план Конрада Хилларда удался, Эллисон пила бы за финал своей карьеры, а теперь она праздновала конец влияния отца в Голливуде.

Ник не отставал от адвоката, продолжая свой бесконечный рассказ.

- Не сделать ли перерыв, Ник? Уиту все это не так уж интересно.

- Нет, мне действительно интересно, - возразил тот. - Пора старому ублюдку получить взбучку.

- Этот «старый ублюдок» - мой отец, - заметила Эллисон.

- По его поведению этого не скажешь, - вмешался Ник. - Не позволяй гордости рода Хиллардов ослепить тебя. Разве ты не видишь комизма положения?

- Представь, мне не смешно, когда на моих глазах так оскорбляют человека.

- Я же говорил Фредди, что Хиллард - динозавр. Он живет в прошлом и не в состоянии понять, какой важной персоной стала его дочь.

Ник взял Эллисон за руку.

- Тебе не нужна помощь отца, тебе больше не нужна ничья помощь. Твоя слава растет как снежный ком. Теперь тебя ничто не сможет остановить, и скоро, - он подмигнул Уиту, - ты откажешься и от моей помощи.

Ник выпустил ее руку и пошел за выпивкой, а Эллисон оставалось только гадать, почему последние слова казались ему такими забавными.

ТОБИ 1973-1989

Глава 19

1973

Тоби было так же страшно, как в тот день, когда она, убив человека, покинула Техас. «Но об этом никто не догадается», - гордо думала девочка, идя с тощей Гвен и медсестрой к кабинету врача.

Хирург, одобрительно кивая головой, осмотрел лицо Тоби и сообщил Гвен, что не должно возникнуть никаких проблем.

Тоби была довольна заключенной сделкой: пять сотен наличными вперед за обещание работать на старую швабру плюс новая одежда. Два года, проведенные девочкой на улице, сделали ее сообразительнее большинства ее сверстников. Даже если старушка Гвен заберет назад деньги и одежду, у Тоби останется ее лицо - ее достояние, ее выигрышный билет.

В тот вечер, когда Гвен подошла на улице к Тоби, девочку чуть не стошнило, поскольку она понимала: что бы ни предложила эта старуха, придется согласиться. Познав на опыте, каким образом надо удовлетворять женщин, Тоби предпочитала выбирать мужчин. Но еще больше предпочитала есть каждый день, поэтому, когда к ней подошла Гвен, Тоби сразу решила сделать все возможное, лишь бы вытянуть деньги из этой твари.

Несмотря на изумление, Тоби хватило двух секунд, чтобы понять свою выгоду. Зато на улаживание деталей договора ушло куда больше времени, потому что обе были деловыми женщинами. Гвен отправилась домой, убежденная, что деньги и одежда сделали свое дело.

Она ошибалась: дело было в лице.

«С какой планеты свалилась эта старая карга, если не понимает, насколько Джульет Бриттани похожа на Кетлин Меллори», - удивлялась Тоби. Ведь если врач сделает ее похожей на Джульет Бриттани, уже оставшуюся в прошлом, как считала Тоби, значит, она станет похожей и на Кетлин Меллори.

А Кетлин Меллори все еще на вершине. И хотя за последнее время она не снялась ни в одном фильме, она до сих пор была «женщиной «джевелина». Каждый раз, включая телевизор, Тоби видела, как она грациозно подходит к сверкающей машине и облокачивается на крыло.

Кроме того, Кетлин Меллори - писательница. Хотя Тоби не была любительницей чтения, она все-таки стащила в магазине экземпляр «Гамбита судьбы» и загнула страницы с эротическими сценами, чтобы легко находить их, пропуская нудные описания.

Гвен думала, что покупает копию лица Джульет Бриттани, Тоби же считала, что приобретает роскошную внешность Кетлин Меллори.

Старушка Гвен назвалась в клинике матерью Тоби и даже прошла с ней в ее палату, которую им показала медсестра. Когда девочка открыла маленькую сумку, то обнаружила в ней зубную щетку, пасту, дезодорант, ночную рубашку, тампоны и халат - то есть вещи, которые принесла бы настоящая мать.

Тоби не хотелось думать о матери: от таких мыслей ей всегда становилось грустно. Не хотелось вспоминать и о том, что ее фамилия Гилмер, а не Флинн, как она сказала этой старой карге. Не сказала она, и откуда приехала, хотя техасский акцент все равно выдавал ее. Сидя в одиночестве, напуганная и дрожащая, Тоби вспоминала о своем городе. Теперь он казался ей раем.

Они арендовали трейлер и небольшой участок, где росли преимущественно сорняки. Но это был ее дом. Тоби хорошо училась в школе, всегда сразу прочитывала весь полученный учебник, за это многие ее не любили. Мама была портнихой, и Тоби нравилось рассматривать книги по моделированию и журналы, которые приносили с собой ее клиенты. Разглядывая картинки, девочка мечтала о других местах, но ей в голову не приходило оставить мать одну. В мечтах Тоби всегда была вместе с матерью в каком-нибудь чудесном месте.

Отец умер до рождения дочери, так по крайней мере говорила мама. Однажды Тоби попросила показать ей брачное свидетельство, но мама только насмешливо посмотрела на нее и перевела разговор на другую тему.

Мама была очень миловидной женщиной, и вокруг нее всегда крутились мужчины. Тоби научилась флиртовать с ними, чтобы получать желаемое: деньги на сладости и даже на ткани, из которых мама шила ей хорошенькие платья, хотя постоянно говорила своим дружкам: «О, вы ее балуете!» - и смеялась: она гордилась, что Дочь нравится мужчинам.

Потом в их жизни появился Большой Джон.

На самом деле он был не таким уж большим, а просто тощим, сильными жадным. Последний любовник матери назвал его «мерзкой змеей». Посмотрев на Большого Джона внимательнее, Тоби нашла, что его бесцветные глаза действительно похожи на змеиные: с вертикальными зрачками рептилии, а не черными точками, как у человека. Очень скоро и мамины дружки, и одноклассники Тоби перестали приходить к ним.

Первая попытка Тоби пофлиртовать с Большим Джоном оказалась последней. Он посмотрел на нее своими мерзкими глазами и сказал: «Не проси того, чего не хочешь, девочка».

Это так напугало Тоби, что она ушла к себе и в тот вечер больше не выходила, хотя ее маленькая спальня раскалилась, как печка.

Но когда Тоби исполнилось двенадцать и она начала превращаться в девушку, жуткие глаза Большого Джона уже постоянно следили за ней.

Он не работал. Всех содержала мама, а он просто валялся на кровати. Иногда по ночам он исчезал, однако утром, к огорчению Тоби, появлялся снова. Ей казалось, что мама стала не такой хорошенькой, безвольной, испуганной, и, чего бы ни просил Большой Джон, всегда говорила: «Да, дорогой».

Когда ни Большого Джона, ни мамы не было дома, Тоби рылась в его вещах. Для нее это превратилось в своеобразную игру, но, чтобы никто не узнал, она всегда клала все на прежнее место.

Однажды, вынув из тумбочки ящик, Тоби нашла там револьвер. Он, конечно, принадлежал Большому Джону, потому что у мамы никогда не было таких вещей.

От страха Тоби даже не услышала прихода матери. Она пыталась задвинуть ящик, но тот застрял, и она, не теряя времени, побежала в ванную, спустила трусы и плюхнулась на унитаз.

Большой Джон обвинил во всем маму, даже ударил ее, приказав больше не прикасаться к его вещам: он не потерпит, чтобы женщина рылась в вещах мужчины. Это так напугало Тоби, что она целый месяц не заходила в их комнату, а потом от скуки снова занялась этим.

Как- то мама ушла по делам, собираясь на обратном пути зайти в церковь, а Большой Джон исчез, возможно, на всю ночь, и Тоби оказалась предоставленной самой себе.