Настя сделала глубокий вдох. Главное – не паниковать. Не хватало еще приступа мании преследования.

Она быстрым шагом дошла до Седьмой авеню, остановила такси, пропустив две машины, и села только в третью. Наивная защита, но лучше перестраховаться, чем недостраховаться…

С чаевыми до отеля получилось всего пятнадцать долларов. Машина ползла, тормозя на каждом перекрестке, Настя оглядывалась, вертелась на заднем сиденье, чем заставила водителя, с виду очень похожего на русского, но оказавшегося поляком, хмыкнуть.

– Девушка – шпион? – спросил он по-английски.

– Нет, – сказала Настя. – Девушка – турист.

– Россия? – снова спросил водила.

– Да.

– О-о, много бандитов в России… очень богатые люди приезжают к нам. Очень. Хорошие клиенты… Раньше было не так. Раньше вас называли пылесосами…

Настя не поддержала глубокомысленные рассуждения водителя, сунула ему двадцатку, выскочила из машины, вбежала в двери отеля, чувствуя, что волнение ее нарастает с каждой секундой. Почему-то она была уверена, что Кислый сейчас скажет, что с Андреем произошло несчастье. Она не могла объяснить причину этой уверенности, но других мыслей в голове не возникало.

Дверь Кислого была заперта. Настя стукнула несколько раз, почти крикнула: «Это я, я…»

Наконец дверь приоткрылась, Кислый выглянул в щелочку и, увидев, что Настя стоит в коридоре одна, распахнул дверь, сказав: «Заходи быстро…»

Настя вошла в номер, миновав прихожую, оказалась в большой комнате с широким, во всю стену, окном, выходящим прямо на Центральный парк. Но не вид из окна привлек ее внимание. Грабко сидел на диване, стоящем сбоку, спинкой к окну, и смотрел на Настю. Пиджак его был выпачкан известкой, кирпичной пылью, губа разбита, под глазом вызревал черно-красный, вполне традиционных размеров и форм синяк. Белок сощуренного, заплывшего левого глаза был сплошь красным, видимо, от удара лопнули сосуды и произошло обычное в таких историях дело – местное кровоизлияние.

– Никто за тобой не шел? – спросил Кислый, и Настя увидела, что в правой руке он сжимает пистолет.

– Нет, – ответила она, стараясь держаться спокойно.

– Хорошо. Садись и слушай.

Олег глубоко вздохнул, хлопнул себя по коленям и начал рассказывать. Говорил он очень гладко и складно. Настя поняла, что всю историю он излагает уже не первый раз, скорее всего, во второй. Судя по его виду, он только что откуда-то явился, не успев ни помыться, ни переодеться, сразу встретился с Кислым и все ему рассказал, а вот теперь они вызвали Настю. И чем дальше он говорил, тем яснее становились для нее причины таинственных, неопределенных страхов, и страхи эти, как ни странно, с появлением их источника уходили. Оставались только уверенность и понимание неотложности принятия каких-то решений. А каких – это надо было определить здесь и сейчас всем троим.

Ранним утром в номер Олега постучали. Он выпрыгнул из постели и, не надевая брюк, кинулся в прихожую. Надо сказать, что Грабко тоже испытывал какую-то напряженность, все время ожидал подвоха непонятно откуда и с какой стати, но был уверен, что Михалыч отправил их вдвоем с Баскетом не только для того, чтобы посмотреть, как Настя получит свою кредитку. Ну и чтобы он, Олег, получил свою. Он делал эти выводы хоть и недолго, но довольно плотно пообщавшись с Михалычем. Он не мог считать свои отношения со старым вором, из бандитов вылезшим во власть, близкими – таких у Михалыча вообще ни с кем не было, но узнал его Грабко все-таки получше, чем те работники мэрии, с которыми Михалыч, вернее, господин Логинов общался в рабочие официальные часы.

– Кто там? – бодрым голосом, словно и не поднял его с постели ранний посетитель, спросил Олег по-английски.

– Баскет.

Напарник Олега говорил по-русски. Интонации его голоса звучали так, как будто, выдержав тягомотину дурацких детских забав и ненужных прелюдий, он наконец-то добрался до настоящего дела и теперь отбросил все шутки в сторону.

– Открывай давай, времени у нас нет.

Олег открыл дверь и впустил «коллегу».

– Одевайся, братан, ехать надо.

– Куда, если не секрет?

– Увидишь.

Потом Баскет повторил буквально слово в слово то, о чем Олег только думал:

– Думаешь, Михалыч нас только ради твоей кредитной карточки погнал? Как бы не так. Старик, блин, отдохнуть ведь не даст. Если уж куда гонит, то по полной загружает…

Олег решил не ломать голову над догадками, а делать то, что предлагает Баскет, и смотреть, куда же он клонит и чем сегодняшний день закончится. Действовать по обстоятельствам, одним словом, как частенько ему предписывалось начальством еще в его бытность оперуполномоченным.

Выйдя из отеля, они сели в тот же самый черный «Форд» с тем же улыбчивым, полным и каким-то домашним, черным водилой.

– Его зовут Коля, – сказал Баскет с заднего сиденья, указав на водилу.

– Хай, – кивнул тот. – Ник. Можно – Коля…

Он говорил по-русски с мягким округлым акцентом, но более чем прилично. По его интонации было понятно, что он понимает все: и идиоматические обороты, и слэнг. Ориентируется, короче говоря, в русской речи так же, как и в английской.

– Олег, – сказал Грабко, стараясь не показывать своего удивления. Еще один человек Михалыча, на этот раз – негр… Ну и что, в конце концов, такого удивительного? Почему бы черным не работать на этого мафиози? Однако и связи у шефа. И впрямь паутину по всему миру распустил…

– Поехали? – спросил Коля-Ник.

– Да, давай. Больше никого не будет пока, – кивнул Баскет.

Машина тронулась с места мягко, бесшумно. Выскочила на Сорок вторую улицу, про которую Олег был наслышан как о месте, изобилующем притонами, публичными домами, пушерами, «голубыми» и прочими прелестями капитализма. Он вертел головой, но вполне приличная, роскошная с виду улица не намекала даже на свой криминальный характер.

– Все переделали здесь, – словно прочитав его мысли, сказал улыбающийся Ник. – Года за три перестроили всю улицу. Почище стало, да?

– Наверное. – Олег пожал плечами.

– Впервые здесь?

– Да.

– Хорошо…

Ник крутанул руль вправо, и машина ушла в лабиринт каких-то развязок, асфальтовым клубком закрученных прямо в центре города, за кубическим зданием центрального автовокзала.

Олег не спрашивал, куда они едут. Он смотрел в окно, сначала пытаясь запомнить бесконечные повороты, которые, кажется, происходили на одном месте. Но потом, когда машина, в очередной раз свернув почти под прямым углом в какой-то асфальтовый рукав, оказалась в бесконечном тоннеле, освещенном, впрочем, не хуже, чем город наверху под утренним солнцем, он понял, что они нырнули под Гудзон и удаляются от Манхэттена.

– Линкольн-таннел, – сказал Ник. – Тан-нел, – повторил он по слогам, словно для того, чтобы Олег лучше понял.

– О'кей, – кивнул Грабко. – Таннел, так таннел. А куда едем-то? – спросил он наконец, придав голосу полнейшую беззаботность.

– В хорошее место. Недалеко осталось, – ответил Баскет.

– Недалеко, это правда, – подтвердил Ник. – Недалеко совсем. Хобокен.

– Хобокен? Что это?

– Город, Нью-Джерси, Хобокен, – ответил водитель.

Это мало что прояснило, но Олег кивнул, словно был полностью удовлетворен ответом. Хобокен, так Хобокен.

Мимо проносились аккуратные кирпичные домики, точнее, «домиками» они казались после небоскребов Манхэттена, на самом деле, это были высокие, пяти и семиэтажные здания, очень европейского вида. Вообще, у Олега создалось ощущение, что миновав Линкольн-тоннель, они оказались в Берлине, или в Лондоне, или, в крайнем случае, в Питере на Петроградской… Очень не похож был город Хобокен на сверкающие блоки Манхэттена. Вот именно – сверкающие. Здесь стены домов были матовыми, серыми или буро-коричневыми. Известняк и кирпич, окрашенная в темные цвета штукатурка, лепнина над окнами, эркеры, козырьки над подъездами…

– Это, блин, богемный город, на хуй, – неожиданно сказал Баскет. – Очень тихий. Самое то…