— Почему ты решил, что этот изумруд стоит именно столько? — сглотнув слюну, прохрипел Сэм-Убей Дьявола.

— До того как стать моряком, я три года работал помощником гранильщика в замке маркиза Дюпюи и кое-чему научился. Короче говоря, — констатировал Фурбэн, — особой сложности оценка стоимости и дележ драгоценностей не представляет. Но у меня есть иное предложение. Мне кажется, что делить золото, оружие, деньги и прочие ценности пока вообще не следует. И знаете, почему?

— Почему? — нахмурился Тейлор, не ожидавший, что его предложение вызовет возражения.

— Потому что все мы окажемся на якоре. Каждый будет намертво привязан к своей доле и не сможет шага ступить без оглядки. Да, да, уверяю вас, джентльмены! С разделом сокровищ разделимся мы сами. Мысли каждого из нас начнут вращаться вокруг одного и того же вопроса: как сберечь свой куш?

— Всяк волен припрятать свою долю в укромном местечке, — сказал капитан, задумчиво жуя травинку. — Земля — самый надежный сундук.

— А ты представь себе такую ситуацию, Дик. Сегодня я зарываю свою долю, а завтра вдруг тону в болоте. Кому достанутся мои денежки? Никому! Устроит ли подобная развязка оставшихся в живых? Конечно, нет. Было бы гораздо справедливее, если бы моя доля вернулась в общий котел.

— Что же ты предлагаешь, Жак? — вскинул белесые брови Ван Хален. — Оставить эти сокровища здесь, под открытым небом?

— Нет. Их надо временно зарыть, а когда у нас появится реальная возможность покинуть остров, мы выроем их и поделим.

Воцарилось молчание. Капитан, оружейник и плотник обдумывали сказанное боцманом. Наконец Сэм-Убей Дьявола сказал:

— Твой план привлекателен тем, что в случае его осуществления нам не придется сидеть возле своих денег, как на привязи. Но, знаешь, тут палка о двух концах. Боюсь, что возрастет опасность вероломных убийств, целью которых будет единоличное овладение кладом.

— Нас здесь четверо вооруженных мужчин, — проворчал Фурбэн. — Коль мы будем держаться друг друга, а не бродить по острову каждый сам по себе, вероятность вероломного убийства окажется сведенной к нулю.

— Ладно, твой последний довод, Жак, кажется мне убедительным. — Оружейник перевел вопросительный взгляд на Ван Халена. — А ты что скажешь?

Ван Хален потер ладонью потную шею, потом медленно изрек:

— Ничто так не сближает людей, как равенство в бедности. До тех пор, пока в наших карманах не зазвенят монеты, мир и согласие будут с нами.

— Значит, ты голосуешь за предложение боцмана?

— Да.

— Присоединяюсь к мнению большинства, — скривив рот, процедил Тейлор.

«Может, это и к лучшему, — подумал он. — Кто переживет остальных, заберет все».

Пересыпав золотые и серебряные изделия, деньги и драгоценности в два кожаных ведра, пираты зарыли их близ своего лагеря — под разлапистым зонтом древовидного папоротника. Затем, встав в круг и крепко взявшись за руки, они поклялись не вредить один другому и честно разделить зарытые богатства, когда появится возможность покинуть остров.

Вечером, когда из-за гор выполз лунный диск, прочертивший кроны деревьев яркими полосами света, разбойники поужинали у костра, сыграли в кости, обсудили планы на следующий, шестой по счету, день своей робинзонады и, наконец, уснули, убаюкиваемые скорбными вздохами моря, шорохом трав и неумолкаемыми голосами птиц, долетавшими из непроглядной лесной темноты.

Глава 15. Нападение

Оставим на время пиратский лагерь и посмотрим, что же стало с тремя другими робинзонами, решившими искать спасения на противоположном берегу острова Коммодора.

Едва капитан Барни, мисс Моррис и Гвинеец Пат ступили под густой полог тропического леса, как чистота и прозрачность воздуха, освежаемого океанским бризом, сменилась таинственным сумраком и тягостной, липкой духотой. Несмотря на буйное разнообразие красок, от здешней растительности веяло какой-то необъяснимой холодной дикостью. Буквально каждый шаг давался с трудом, приходилось преодолевать множество препятствий — переплетения ветвей и лиан, увешанных пучками орхидей, ямы, заболоченные низины и буреломы, огромные камни, покрытые мхами и белесо-зелеными космами лишайников, паукообразные корневища и ползучие стебли неведомых растений.

Капитан, сосредоточенно орудуя абордажной саблей, продирался сквозь подлесок впереди своего крохотного отряда; негритенок, сверкая карими глазами и размахивая ножом, замыкал шествие.

Через два часа пути Кэрол до того ослабла, что вынуждена была остановиться и присесть на упавший ствол дерева. Во рту у нее было сухо, сердце бешено колотилось.

— Кратчайший путь не всегда самый легкий, — словно оправдываясь, проворчал Джон Барни.

В воздухе слышалось непрестанное гудение полчищ комаров, москитов, пчел и жуков; где-то в зарослях, порхая, пронзительно кричали попугаи и, перепрыгивая с ветки на ветку, верещали обезьяны.

Кэрол с грустью осмотрела свои исцарапанные до крови руки и ноги, потом перевела взгляд на исполненное упрямой решимости лицо капитана.

— Хочется пить, — прошептала она.

— Терпение, — сказал Барни, оглядываясь по сторонам. — Мы постараемся найти ручей или озеро. А если этого не удастся сделать, дождемся послеполуденного ливня — местность здесь пропитана влагой от ежедневных дождей и, я думаю, сегодняшний день не будет исключением.

Заметив, что ответ капитана не вселил в его госпожу ни грана бодрости, Патрик осмелился предложить иной выход из положения.

— Я слышал от старого охотника Мбонга, что в лесу, где полно лиан, накапливающих воду, жажда не грозит человеку. Мы можем порезать такую лиану на куски и цедить из этих кусков сок прямо в рот.

Барни не замедлил на практике проверить то, что сказал юный африканец, и, убедившись в справедливости его слов, объявил:

— Эта прохладная жидкость хотя и горьковата на вкус, однако вполне пригодна для питья. Что ж, проблему водообеспечения будем считать благополучно решенной.

После получасового отдыха они снова двинулись в путь, осторожно ступая по пружинящему ковру из опавших полусгнивших листьев, веток и спутанной травы. Над головами их тянулся все тот же густой зеленый свод, образованный сплетающимися ветвями, сквозь которые то здесь, то там пробивались тонкие пряди солнечного света. На открытых местах буйствовали волны лиственных ползучих растений; цепляясь за деревья и кусты, они упорно взбирались наверх, к искривленным сучьям крон, отяжеленным длинными бородами мхов и сетями лиан-паразитов. Сухие клочки земли попадались крайне редко, в основном на прогалинах. Большую же часть пути наши герои вынуждены были месить грязь. Ступни их то и дело проваливались с хлюпающим звуком вниз, и каждый очередной шаг давался им с таким трудом, что к полудню мышцы их ног стало сводить от ноющей боли. Тем не менее, стиснув зубы, они упрямо шли вперед.

Вперед ли? Тропический лес отличался совершенным отсутствием каких бы то ни было ориентиров, и выяснить, двигаются они по прямой, зигзагом или по кругу, не представлялось возможным.

После полудня, на ходу смахивая облепивших их москитов и поглощая орехи и терпко-сладкие плоды какого-то неизвестного растения, путники вышли к ручью, вода в котором струилась хрустальной лентой среди бурых и темно-зеленых камней. На вкус она оказалась превосходной — прохладной и чуточку пьянящей.

Спасаясь от одуряющего зноя, капитан и Гвинеец Пат легли на песчаное дно ручья и устремили свои взоры на квадрат безупречно голубого неба. Кэрол устроилась на одном из базальтовых валунов; огромные листья, свисавшие над ней, защищали ее от палящих солнечных лучей. Рядом, между камнями, росли нежные розовато-лиловые цветы, над которыми порхали белые, желтые, ярко-голубые и красные бабочки, жужжали пчелы и жуки.

Закрыв глаза, она прислушалась к звукам окружавшего ее лесного царства. Сквозь гудение насекомых ухо ее смутно улавливало журчание ручья, нестройные крики, трели и свист певчих птиц и попугаев, таинственные шорохи в зарослях.