Например, если сказать: «Извините, я очень тороплюсь», юноша обязательно ответит: «Тогда давайте я вас провожу». А вот после фразы про мужа почти все сразу уходят. Наверное, потому, что даже бандиты уважают верность жен.

Бывали и другие ситуации. Например, рядом с Аней останавливался автомобиль, и водитель в грубой форме предлагал ее подвезти. Аня ничего не отвечала и шла дальше.

— Ты что, оглохла? — кричали ей из машины.

Аня не обращала внимания.

Обычно водитель выдавал в Анин адрес какую-нибудь фразу с использованием ненормативной лексики и уезжал.

На фразу Аня не обижалась. Ведь ее сказал не человек, а маска. Человек там, в машине, был хороший, просто в данный момент он был в маске, в шлеме, которым он привык защищаться от окружающего мира. А какой смысл обижаться на шлем? Никакого.

Еще одно правило безопасности, которого двадцатилетняя Аня строго придерживалась, — надо стараться не привлекать к себе внимание мужчин в злых масках. А значит, на них никогда нельзя смотреть, даже издалека, потому что людям свойственно чувствовать взгляды. Если ты заинтересованно посмотрела на мужчину, да еще и делала это долго, он почти наверняка обратит на тебя внимание и попробует познакомиться.

Вот это правило — не смотреть на людей, с которыми не хочешь знакомиться — она и нарушила сегодня в кафе.

— Ну что, успокоилась? — спросил внутренний голос. — Будем лечить депрессию дальше?

— Ага, давай. На чем мы остановились?

— На спектакле, где главная героиня считает, что все мужчины в глубине души ее любят.

— А, точно. Вспомнила. Кстати, ты был прав, действительно помогает. Когда смотришь на людей с уверенностью, что они тебя любят, сразу становится хорошо и спокойно. Может быть, действительно стоит вернуть эту иллюзию?

— Вот-вот.

— А что для этого нужно сделать?

— Можно попробовать потренироваться дальше. Смотреть на людей и говорить себе, что они тебя любят. Продолжать играть роль девушки, которая искренне в это верит.

— Давай попробуем. Сейчас, погоди, мне нужно время на перевоплощение.

— Ты, главное, не забывай, что большинство людей чувствуют чужие взгляды. И еще замечают их боковым зрением.

— Да, да, я буду помнить. Правила безопасности и все такое. Надо смотреть только на добрые лица. Я буду помнить. А теперь — вперед.

Аня закрыла глаза. Через несколько секунд открыла их и оглянулась по сторонам в поисках подходящих людей.

За столиком справа от нее сидела пожилая пара — женщина в сережках, бусах, кольцах и грузный мужчина. «На них смотреть лучше не надо, — рассудила Аня. — Могут неправильно понять».

За столиком напротив — двое молодых людей и две девушки лет двадцати пяти с обесцвеченными волосами. «Почему у них волосы по всей длине белокурые, а у корней — черные? — подумала Аня. — Не доходят руки обесцветить волосы у корней, или это сейчас такая мода? Наверное, все-таки мода».

— Э-э-эй, — позвал внутренний голос. — Думаешь, если ты будешь смотреть на них, тебя поймут правильно?

— Ой, точно! — очнулась Аня. — Не буду. Но что же делать? Остальные столики далеко, я плохо вижу лица…

— Давай подождем. Столик слева, где сидели парни в «масках», освободился, посуду с него уже убрали. Сейчас наверняка кто-нибудь придет и за него сядет. Посмотри, других свободных столиков, кажется, нет.

Аня оглянулась по сторонам. Действительно, все остальные столики в кафе были заняты. А вот за стойкой бара (он находился примерно в трех метрах справа от Ани, немного за спиной) свободные места были.

— Ну и что, — сказал внутренний голос. — Кто-то предпочитает сидеть за стойкой бара, кто-то за столиками. Если компания будет больше двух человек, они, скорее всего, сядут за столик.

Дверь в кафе располагалась напротив бара, то есть, почти напротив Ани. Ей даже не нужно было поворачивать голову, чтоб увидеть входящих. Конечно, с такого расстояния нельзя разглядеть лица в деталях, но понять, добрые они или нет, можно.

Аня отпила еще глоток пива и стала ждать. Спустя несколько минут двери кафе открылись, и в них вошла новая компания.

— Вполне подходящие, — сказал внутренний голос. — Все трое — и мужчины, и женщина. Лица хорошие. И возраст тот, что надо — на вид им лет по тридцать с небольшим, почти твои ровесники.

— Во-первых, будь добр называть мою «почти ровесницу» девушкой. Меня ведь женщиной никто не называет. И вообще, обращение «женщина» — это невежливо.

— Ладно, пусть будет «девушка», — проворчал голос.

— А во-вторых, они, все трое, не просто подходящие. Они — супер!!!

Компания была в высшей степени колоритная.

Первой вошла девушка. Она была одета в цвета светофора: ярко-красные брючки, расстегнутая лимонно-желтая куртка и что-то зеленое под ней. Девушка двигалась, как таран, головой вперед. Войдя, остановилась, воинственно оглянулась по сторонам и уставилась на ближайшего официанта.

У девушки были толстые щеки, маленькие глазки, по общепринятым меркам ее никак нельзя было назвать красивой. И при этом она вызывала сильнейшую симпатию. Наверное, потому, что по девушке сразу было видно — ей нравятся абсолютно все окружающие люди.

И еще по ней было видно, что она при случае набьет морду кому хошь. Ей это раз плюнуть.

Аня смотрела на нее с восхищением.

Волосы у девушки были растрепанные, обесцвеченные и темные у корней. «Ну, здесь-то мода, понятно, ни причем, — весело подумала Аня. — Ей просто лень их красить. И делать макияж ей тоже лень, судя по всему».

Мужчины вошли вслед за девушкой, как свита, и остановились — один справа от нее, другой слева, один светло-русый и одетый во все светлое, другой темноволосый, одетый во все черное.

«Класс! — подумала Аня. — Интересно, они специально затеяли этот маскарад или случайно вышло? Наверняка случайно. Иначе эти трое обращали бы хоть какое-то внимание на публику. А они ведут себя так, будто пришли к себе домой».

Именно это ей нравилось в троице больше всего — уверенность, раскованность, ощущение собственной силы. Будто они были одеты в невидимые бронежилеты. А потому им не требовалось защищаться масками — они могли позволить себе лица.

К компании подошел официант, вежливо повернулся к девушке. Но та вдруг хлопнула себя по лбу, скорчила смешную рожицу и принялась что-то искать в карманах куртки — сначала в наружных, потом во внутренних. С официантом заговорил темноволосый.

Официант слушал, уважительно кивал, затем обернулся и указал на свободный столик слева от Ани. Темноволосый что-то еще сказал официанту, но договорить, похоже, не успел — его прервала спутница. Она, наконец, нашла то, что искала (сложенный вчетверо листок бумаги), громко закричала: «Есть!», вскинула руку со сжатым кулаком, несколько раз радостно подпрыгнула и двинула кулаком по плечу темноволосого.

Темноволосый недоуменно посмотрел на нее, потом отвернулся, закатил глаза и вздохнул. Он улыбался.

Девушка подергала его за рукав, что-то деловито сообщила, вручила ему найденный листок бумаги и, не дожидаясь ответа, направилась к бару. Оба ее спутника смотрели ей вслед, улыбались и качали головами.

Мужчины направились к своему столику. Когда они проходили мимо Ани, светло-русый бросил взгляд в ее сторону («Почувствовал, что я на них смотрю, — спохватилась Аня. — Что ж я так неосторожно! Ну ладно, ничего страшного. Главное, что темноволосый ничего не заметил»).

— Почему это темноволосый для тебя важнее светло-русого? — поинтересовался внутренний голос.