Потом населению всё сообщили. И на прилавках магазинов появилось невероятное количество «Каберне». Поливальные машины с утра до вечера мыли улицы, а жители пили сухое красное вино, которое имеет свойство выводить из организма радиацию.

— Какую-нибудь закуску? — спрашивает официантка.

— Нет, не нужно. Разве что стакан воды. И «Каберне».

Ане представляется, как она, пятнадцатилетняя, сидит солнечным летним утром на поляне. Рядом с нею почему-то лежат грабли. Этими граблями можно провести по зеленой траве, и грабли станут мокрыми от росы. А на земле появятся следы — как от ногтей по коже. «Наверное, когда поляну царапают, ей тоже немножко больно» — думает девчонка.

Она сидит на траве и пытается разобраться

в

своих чувствах. У нее это плохо получается. Ей хочется любить, даже если не любят ее. Просто любить и всё. «Что-то здесь не так, — думает девочка. — Но вот что?»

Она так и не находит ответа. Слишком светлое и радостное утро, слишком хорошо на душе. Вчера самый лучший в мире мальчик, о котором она давно мечтает, посмотрел на нее на перемене в школьном коридоре. Пятнадцатилетняя Аня вспоминает его лицо, его взгляд. Ей больше не хочется думать о посторонних вещах. Ей вообще не хочется думать.

Ненужные грабли валяются в траве. О них все забыли.

— Еще «Каберне», — говорит Аня официантке.

«Быть взрослой — это значит, быть одинокой и относиться к этому стоически, — размышляет Аня, глубокомысленно нахмурившись. Если бы она сейчас увидела себя со стороны, то рассмеялась бы. Но рядом нет зеркал, и Аня продолжает серьезно размышлять. — Да, именно так, одинокой и независимой!».

Сердце мое сердце, отчего же ты так болишь?

Трехлетняя Анечка идет босиком по теплому асфальту и доверчиво оглядывается на родителей: «Мама и папа, вы ведь меня любите, правда?»

Пятнадцатилетняя Аня скидывает туфли и шагает по парапету на набережной. Чуть позади идет шестнадцатилетний мальчик, юноша ее мечты, и девчонка бросает на него озорные веселые взгляды. «Смотри, не упади», — беспокоится мальчик. «А если и упаду, что случится? — думает девчонка. — Ну, коленки разобью. Не впервой». Она ступает по нагретому за день парапету и уже не спрашивает, любит ли ее тот, кто идет сзади. Потому что ей пятнадцать, она уже почти взрослая и совершенно самостоятельная. Ей не нужна опёка, ей никто не нужен — да, да, никто не нужен! И это только ее дело — рисковать коленками или нет!

— Ты же упадешь, — волнуется мальчик. — Пойдем по тротуару, пожалуйста!

Аня спрыгивает вниз и улыбается ему:

— Конечно, пойдем.

Двадцатипятилетней Ане временами хочется пройтись босиком по широким перилам моста над рекой. Наверное, она когда-нибудь это сделает — ночью, пока никто не видит, балансируя и замирая от чувства опасности. Конечно же, она не станет оглядываться. Ей некому будет задавать вопросы о том, любят ли ее. Ане не требуются сопровождающие. На ночной мост она хочет прийти одна.

Сейчас, в 25, ей действительно никто не нужен. Никто.

— Еще «Каберне»? — спрашивает официантка.

— Нет, спасибо. Принесите счет, пожалуйста.

Сейчас Аня выйдет на улицу, достанет мобильник и вызовет единственный номер, занесенный в память телефона. И, наконец, всё скажет Володе. Хватит тянуть.

А боль в сердце пройдет сама.

Если не сразу, то через пару месяцев точно. Да куда там два месяца, раньше пройдет.

Аня теперь сильная и независимая, она справится с чем угодно. Она теперь взрослая.

Аня выходит на улицу, достает мобильник, и ее руки вдруг начинают дрожать.

— Вы не подскажете, сколько времени? — обращается к ней прохожая.

Аня отвечает и в ужасе обнаруживает, что голос тоже дрожит. Как же она будет разговаривать с Володей?

Она прячет мобильник и пытается успокоиться. И тут неожиданно начинается дождь.

Ярко-синий зонтик лежит в сумке, но Аня не достает его. Она идет по улице и плачет.

Наверное, дождь был бы очень нужен на улицах Киева в первые дни после Чернобыльской аварии. Сейчас он случился специально для Ани.

Она плачет, и вместе с нею плачет небо, только оно делает это весело — обливает Анину голову и плечи, забирается за шиворот. И слезы у неба прохладные, радостные и совсем не соленые.

Аня запрокидывает лицо, зажмуривается и, наконец, улыбается.

«Ничего, — думает она. — Переживем. И не то выдерживали. Переживем».

А неугомонное небо льет и льет ей вёдра воды за шиворот.

Ане кажется, что оно радостно смеется. И Аня смеется вместе с ним.

1

Мама и папа

— Значит, вот так ты выглядела в 25, — задумчиво говорит Костя, рассматривая Анину фотографию.

— Я сильно изменилась за четыре года? — беспокоится Аня.

— Сильно, — серьезно говорит Костя. — Стала еще красивее.

— Опять издеваешься, — смеется Аня.

— А что с Володей-то в итоге произошло?

— Да то же, что и с остальными, — Аня машет рукой. — Разошлись, остались приятелями. Когда случайно встречаемся на улице, останавливаемся поболтать. Он по-прежнему занимается сотней дел сразу.

К столику подходит официантка. Костя заказывает себе салат с креветками, бифштекс с печеной картошкой, кружку пива и соленые орешки. Аня просит только пиво, как обычно. Официантка отходит.

— Анька, ты почему ничего не ешь? — спрашивает Костя. — Может, ты думаешь, что у меня денег мало?

— А что, много? — весело поддразнивает Аня.

— Чтоб накормить тебя ужином — хватит. Почему не ешь?

— Ты еще скажи, что я пью слишком много пива! — возмущается Аня. — И что мне надо бросать курить!

— Насчет пива и курения у меня претензий нет.

— И на том спасибо, — улыбается Аня. — Костя, серьезно, я просто не хочу есть.

— Это крайне подозрительно, — сообщает Костя. — Сколько мы с тобой знакомы? Две недели?

— Да, ровно две недели.

— Сколько раз ходили за это время в кафе?

— Почти каждый день… Сейчас, погоди, — Аня поднимает глаза к потолку и шевелит губами, подсчитывая. — Восемь раз, — наконец, решает она. — Нет, восемь с половиной! Половина — это когда мы пришли в кафе по отдельности и там познакомились.

— Вот-вот. Восемь с половиной раз. И я ни разу не видел тебя жующей.

Аня заливается смехом. Отсмеявшись, предлагает:

— Хочешь, я орешек сжую?

— А еще я почти ничего не знаю о твоей жизни, — говорит Костя. — О себе я тебе рассказал уже всё, по-моему. Про все тридцать два года, начиная с пеленок. А ты только задаешь вопросы и слушаешь. Где справедливость?

— Предлагаешь поменяться ролями?

— Угадала, — невозмутимо соглашается Костя.

— Что именно тебе рассказать?

— Что угодно. Мне всё интересно.

— Нет, так не пойдет, — заявляет Аня. — Скажи, хотя бы, с чего начать.

— Начни с самого начала, — советует Костя. — С детства.

— Задай какой-нибудь наводящий вопрос, — требует Аня.

— У тебя есть братья или сестры?

— Нет.

— Тогда просто расскажи, что тебе первым делом вспоминается при слове «родители». Какая картинка появляется?

Аня поднимает глаза и смотрит куда-то вверх. Она молчит. Она смотрит на картинку, вставшую перед ее глазами, и молчит…

Ане восемь лет. Вечер, двухкомнатная квартира, вся семья — мама, папа и Аня — собралась в большой комнате.