— Молодец! — похвалил голос. — Вспоминай, как ты это делала.

— Каждый раз я говорила себе: «Через 10 минут я уже буду дома, а там меня ждет прекрасная, замечательная игрушка». И переставала замечать что-то вокруг себя. Но… Но ведь теперь мне нельзя так делать — я должна избавляться от зависимости от игрушки…

— Ладно. У нас есть на выбор три варианта. Стиснув зубы добежать до магазина, купить запасы на месяц вперед, вернуться домой и начать играть.

— Я теперь не смогу получать от игры такую же радость, как раньше, — сказала Аня.

—

Я ведь теперь знаю, что у меня зависимость.

— Второй вариант — так же стиснув зубы накупить в магазине запасы, вернуться домой и начать «каяться» — думать целыми днями о том, какая ты плохая. Чем это кончится, понимаешь?

— Понимаю. Тем же унынием и отчаянием, которое у меня было четыре месяца назад, до игрушки.

— И из которого отец Валентин велел тебе выбираться любыми способами. Потому что хуже отчаяния быть ничего не может. Любыми — ты это помнишь?

— Помню.

— А какое решение ты приняла четыре месяца назад после разговора с отцом Валентином, ты помнишь?

— Сделать то, что я сделала в 18 лет. Пройти этот путь заново. Это и есть третий вариант?

— Да. Либо игра, либо уныние, либо это. Других вариантов в настоящий момент у тебя нет.

— Хорошо, — вздохнула Аня. — Будем считать игру первым этапом лечения депрессии. Второй этап — найти в реальном мире что-нибудь, что мне понравится не меньше игрушки. Договорились. Завтра мы выйдем из дома.

На следующий день Аня проснулась около одиннадцати часов утра. Едва открыв глаза, вспомнила, ЧТО ей сегодня предстоит, и ужаснулась.

— Надо принять душ, сделать прическу, накраситься, надеть лучшую одежду, — посоветовал внутренний голос. — Тогда на улице ты будешь чувствовать себя увереннее.

Аня представила, как она заходит в магазин, как на нее кричат в очереди… И поняла, что не может встать — как будто огромная тяжесть навалилась на нее и придавила к дивану.

— Не думать, — приказала она себе. — Ни о чем не думать!

Но ужасные мысли о криках и недовольстве окружающих так и лезли в голову.

— Попробуй подумать об игре, — посоветовал внутренний голос. — А еще лучше, притворись перед собой, что ты сегодня не планируешь никуда идти, а собираешься весь день играть.

— Я собираюсь весь день играть, — сказала себе Аня. И встала с дивана.

После душа тяжесть навалилась снова. Аня с трудом добралась до кресла и рухнула в него. Сердце колотилось гулко и тяжело, к горлу подступала тошнота.

— Попробуй полчасика поиграть, — посоветовал внутренний голос. — Должно помочь.

— Сил нет до мышки дотянуться, — вяло ответила Аня.

— Может, отложить предприятие до завтра? — встревожился внутренний голос.

— Завтра будет то же самое. Да ладно, всё в порядке.

Аня встала и поплелась за феном.

Пока она сушила волосы, два раза роняла фен. Один раз пришлось сделать перерыв — минут десять Аня просто сидела, отдыхала и уговаривала себя: «Всё будет хорошо, всё будет хорошо…». Наконец, волосы были уложены. Аня выключила фен.

— А теперь играть, немедленно, — приказал голос. — Возражения не принимаются. Играть.

Игрушка помогла довольно быстро. Уже через час Аня почувствовала, что совершенно успокоилась.

— Надо все-таки выйти из дома, — подумала она.

Стоило ей подняться с кресла, как тяжесть навалилась снова.

Аня добралась до шкафа, достала одежду, в которой когда-то ходила на работу, положила в кошелек деньги («Клади побольше, — посоветовал внутренний голос. — Тогда ты будешь чувствовать себя увереннее»). Сунула в сумочку кошелек, ключи, расческу. Кажется, надо было взять с собой что-то еще, но Аня не помнила, что именно. Мысли путались.

— Переоденься и иди еще поиграй, — сказал внутренний голос. — Надеть контактные линзы и накраситься сейчас все равно не сможешь — руки дрожат.

— Хорошо…

Через час Аня встала из-за компьютера, чтоб достать косметику и накраситься. Руки немедленно начали дрожать снова, и Аня со вздохом опустилась обратно в кресло.

Через два часа ситуация повторилась. Через три тоже.

Спустя еще пару часов Аня поняла, что накраситься ей все равно не удастся, и решила идти без макияжа и в очках. В конце концов, очки у нее красивые, они ей идут — это многие говорили. Аня выключила компьютер, встала с кресла… И тяжесть навалилась снова. Ноги передвигались с огромным трудом, и было очевидно, что в таком состоянии появляться на глаза людям нельзя.

— Ничего у нас сегодня не выйдет, — уныло сказал внутренний голос.

И тут Аня разозлилась.

— Ах, вот так, да? Ничего у меня не выйдет, да? Да я… Да мне на работу надо! Да, да, на работу! У меня рабочий день через двадцать минут начнется, мне надо на остановку бежать, срочно!

Аня представила, что сейчас не вечер, а утро, и что она вовсе не увольнялась с работы, что ее ждет ее стул и рабочий стол, что она ходила на работу и вчера, и позавчера, она ходит туда каждый день… Тяжесть в ногах мгновенно исчезла.

Аня схватила сумочку, накинула пальто, быстро обулась, сдернула с вешалки шляпку, выбежала в подъезд и захлопнула за собой дверь.

— Уф-ф-ф-ф, — с облегчением вздохнула она. — Получилось!!!

— Давно надо было так сделать, — начал было внутренний голос. — Целый день потеряли…

— Отставить нытье! — скомандовала Аня. — Вперед!

Аня весело спускалась по лестнице и мысленно приговаривала:

— Я иду на работу, меня там ждут важные дела, или нет, на работе у меня есть компьютер, да, компьютер с «Цивилизацией», и я буду в нее играть. Держитесь, Александр Македонский и королева Елизавета, я иду вас завоевывать!

На улице оказалось совсем не страшно. Никто не кричал и не ругался, никто не выражал в Анин адрес недовольства. Наоборот, встречные поглядывали на нее с

ин

тересом и явной симпатией.

— Это потому что у тебя вид веселый и уверенный, — сообщил внутренний голос. — Если бы ты вела себя затравленно и всё время боялась, что тебя обидят, вполне возможно, тебя бы начали обижать.

«А ведь и вправду, — подумала Аня. — В последние три года я чем дальше, тем больше чувствовала себя беззащитной, больше боялась, и в результате меня всё чаще и чаще ругали…»

— Это называется виктимное поведение, от слова

victim

— жертва, — подсказал голос. — Если ты ведешь себя как жертва, ты невольно провоцируешь нападение.

— Ой, — испугалась Аня. — Мы ведь сейчас осуждаем людей! Это грех, так нельзя, я безнравственная…

— Отставить! — закричал голос.

Но было уже поздно. В задумчивости Аня не заметила крупную женщину с авоськой, идущую ей навстречу, и чуть не столкнулась с нею.

— Куда прёшь? — рявкнула женщина, останавливаясь. — Ну и молодежь пошла! Куда прёшь, говорю?!

«Это не реальный человек, — быстро сказал Ане внутренний голос. — Это королева Елизавета из игры. Реагируй не думая!»

— Ваше поведение оскорбительно для нашей великой державы! — заявила Аня, важно задрав подбородок. — Немедленно извинитесь, иначе вы жестоко поплатитесь за это!

— Что? — ахнула женщина. — Державы? Иностранка, что ли?

— Йес, мэм, — с достоинством кивнула Аня. Она с трудом удерживалась от смеха.

Женщина опасливо посмотрела на Аню, пробормотала «Извиняюсь» и быстро ушла.

«По-моему, она приняла тебя за сумасшедшую и испугалась», — сообщил внутренний голос.