Он щелкнул ручкой – его «ручкой мужа» – благодаря Бога, что захватил ее с собой.

Джоунс начал носить при себе ручку, чтобы не бежать в палатку или в госпиталь каждый раз, когда Молли поворачивалась к нему и спрашивала:

– У тебя есть ручка?

Иисусе, стена была слишком далеко, чтобы писать на ней.

Руку свело, и он выронил ручку. Нащупал, поднял.

А затем отвернул рукав и в последние несколько секунд своей жизни написал то, что хотел, прямо на руке, как раз перед тем, как мир потускнел, сменившись бездной мрака.

ШЕФФИЛДСКИЙ ЦЕНТР РЕАБИЛИТАЦИОННОЙ ФИЗИОТЕРАПИИ, МАКЛИН,

ВИРДЖИНИЯ

28 ЯНВАРЯ 2004

СЕМНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД

Джулз последовал за Джиной в здание, неся гитару Макса.

Ну, ладно. Пока не Макса, но Кэссиди нравилось называть ее так. Это было настолько не по-максовски. Отчасти похоже на чудные, не вяжущиеся с боссом клетчатые пижамные штаны и футболку со Снупи, в которых Джулз застал босса однажды поздней ночью несколько месяцев назад.

Джина тоже участвовала в той сюрпризной вечеринке.

Сегодня за стойкой регистрации была медсестра Кошмар, и, несмотря на их продолжающуюся вражду, Святая Джина бодро приветствовала ее, помахав принесенными комиксами:

– Привет, Дебра. Где прячется Аджай? Я нашла последних «Людей-Икс».

Джулз не расслышал ответа Дебры, поскольку придержал дверь для двух парней, которые, вероятно, были профессиональными хоккеистами и приходили навещать товарища по команде.

И – ух ты! – симпатичный блондин задержал взгляд на Джулзе и поблагодарил его. Не то чтобы это было неинтересно. Конечно, парню около двадцати, так что, может, он всего лишь наивный канадец и… Нет.

На Джулза кинули дерзкий быстрый взгляд через плечо, и милашка весьма откровенно оглядел его с ног до головы. И под конец этого длительного зрительного контакта ему фактически подмигнули.

Хорошо. Ух ты. Джулзу, пожалуй, стоит начать смотреть хоккей.

Звук бьющегося стекла отвлек его от пейзажа на парковке. Ой. Джина уронила цветы, принесенные для старой миссис Клингер. Банка из-под майонеза, в которой девушка их несла, разбилась о плиты пола.

Комиксы тоже разлетелись, и сперва Джулз подумал, что Джина упала на колени, чтобы собрать их, но, пока он спешил к ней, Дебра вышла из-за стойки и…

Женщины вцепились друг в друга?

Господи… Кэссиди пустился бежать, когда заметил слезы Джины и услышал ее вопрос: «Макс знает?»

И это было хорошо, поскольку означало, что не Макс упал замертво. Это был кто-то еще, но теперь рыдала и Дебра, и с болезненной очевидностью Джулз понял, что это могло значить лишь одно. При всей нелюбви друг к другу этих двух женщин кое-что объединяло…

– Макс нашел его, – сказала Деб Джине.

– О Боже, нет, – всхлипнула Джина.

– Нашел кого? – спросил Джулз, присаживаясь рядом с ними, хотя и так уже знал.

Аджай. Они обе обожали Аджая.

– Но он был таким молодцом, – произнесла Джина, словно хороший, солидный аргумент, почему мальчику не стоило умирать, мог вернуть его к жизни.

– Отказали почки? – спросил Джулз.

Деб покачала головой и вытерла глаза.

– Инфекция. Она пробилась через его иммунную систему. Он пожаловался на боль в горле за обедом, и я измерила ему температуру. Она была не выше нормы. Никто из нас не думал… Но когда Макс нашел его всего лишь несколько часов спустя, мальчик пылал.

Мы тут же отправили его в больницу, где он и умер в отделении скорой помощи около полуночи. Его бедное маленькое сердечко просто отказалось от борьбы.

Теперь они все плакали.

– Бедный Макс, – сказала Джина. – Должно быть, он опустошен. – Она начала подниматься. – Мне лучше найти его. Не могу поверить, что он не позвонил мне.

Джулз мог поверить в это. Макс мог быть опустошен, но он никогда бы никому в этом не признался. Даже Джине.

Может быть, особенно Джине. Кэссиди помог Деб тоже подняться.

– Наверное, это случилось сразу после моего звонка вчера ночью, – решила Джина.

– Нет-нет, милая, – отозвалась Дебра. – Это было не прошлой ночью, а накануне.

Вот черт.

Сначала Джина не поверила. Джулз видел, как она изо всех сил пытается осознать эту информацию.

– Вы уверены? Я разговаривала с Максом вчера и…

Кэссиди знал, о чем она думает: «И он ни слова об этом не сказал».

Аджай умер, и Макс даже не потрудился сказать ей об этом.

Джина резко повернулась и пошла к комнате Макса.

– Батюшки! – Деб указала на осколки на полу. – Я уберу беспорядок, – сказала она Джулзу, – а вы попытайтесь удержать ее.

Очень удачно выбран глагол: попытайтесь. Кэссиди подхватил гитару и побежал за Джиной.

– Сладкая, может, тебе стоит притормозить, сосчитать до десяти…

– Зачем? Чтобы не сказать чего-то, о чем потом пожалею? Не волнуйся, я намерена сказать лишь три жалких слова: «Иди к черту!» Может, добавлю четвертое: «Макс».

– Джина…

– Я действительно считала, что нужна ему, – сказала она. – Блеск, никогда еще так не ошибалась.

Дверь в палату Макса была закрыта, но Джина просто вошла, даже не постучав.

Багат разговаривал по телефону, стоя у окна и глядя в него, но тут же обернулся.

Может, причина была в дыме, который валил из ушей Джины, но он понял, что просьба подождать секунду ее не остановит.

– Я перезвоню вам, – произнес Макс в трубку и закрыл телефон.

Он был отличным переговорщиком, но чтобы договориться с этой девушкой, требовалось чудо.

Джулз остался в коридоре. Он знал, что должен развернуться и уйти, но не мог. Он словно наблюдал крушение поезда в замедленной съемке.

– Тебе не кажется, – сказала Джина, – что смерть Аджая – это что-то, о чем бы я хотела знать?

Макс оставался очень спокоен.

– Я подумал… – Он покачал головой. – Ты чувствовала себя нехорошо, – продолжил он.

– Я чувствовала себя нехорошо вечером в четверть шестого, – выпалила она. – Через – сколько? – шестнадцать часов после смерти Аджая. – Джина начала плакать. – Иисусе, Макс! Ты не мог позвонить раньше?

Он ничего не сказал. А что он мог сказать?

– Что, ты был слишком занят? – спросила она его. – Типа, что ж, ладно. Дерьмо случается. Маленькие мальчики умирают каждый день, какое мне дело до еще одного?

Джулзу было совершенно очевидно, что Макс чувствует себя ужасно, что он опустошен. И что он не знает, как сказать ей, что прямо сейчас не знает, что сказать. Что он не способен найти слова, которые передали бы его боль.

Или, может, Кэссиди просто хотел это увидеть. Вместо этого бесчувственного человека с каменным лицом.

– Что с тобой не так? – прошептала Джина.

Ее слова, казалось, повисли в воздухе, как пыль в солнечном свете, пробивающемся в окно, потому что все погрузилось в тишину.

Пока телефон Макса не начал звонить.

Багат откашлялся.

– Мне жаль, – натянуто произнес он. – Я достаточно часто повторял тебе: я не могу дать то, что ты хочешь.

– Полагаю, нет, – сказала Джина. – Но огромное спасибо за попытку. Ой – ты же не пытался.

Она повернулась к Джулзу, который как идиот продолжал стоять в коридоре.

– Я собираюсь взять такси до твоего дома.

– Джулз может тебя отвезти, – сказал Макс, а его телефон продолжал названивать.

– Я знаю, что тебя ждут дела, – холодно произнесла Джина.

– Это может подождать, – возразил Багат.

– Как хочешь, – ответила она и вышла из комнаты.

Джулз держал гитару.

– Ты хочешь, чтобы я…

– Оставь ее, – сказала Джина и ушла.

Кэссиди вошел в комнату, в то время как его босс разговаривал по телефону.

– Багат, – сказал Макс. – Да. – Он закрыл глаза. – Да.

Он должен был знать, что Джина не вернется.

Его не заботило, что она даже не потрудилась сказать «прощай»?

Желудок Джулза скрутило от боли за них обоих, пока он ставил гитару в углу. Какая потеря.

Макс открыл глаза, увидел, что Кэссиди все еще стоит в комнате, и, махнув рукой, пробормотал ему «иди» сквозь стиснутые зубы.