– Извините за доставленное неудобство, – я освободил пленника от оков, сел за стол и протяжно зевнул.

– Может, поспите... – заботливо предложил полковник. Почему полковник? Да потому, что я вспомнил, где мы с ним встречались. Четыре с половиной года назад у моего командира. Полковник присутствовал в качестве изображения на висящей на стене фотографии. И никакой он не Сидоркин, а Саибназаров, Равшон Саибназаров, отчества не знаю, полковник ФСБ, начальник отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Чистокровный таджик с Памира, там таких истинных арийцев – пруд пруди. Как это, интересно, он угодил в переговорщики? Впрочем, какая разница.

Угадайте с трех раз, что общего у Ленинградского вокзала и любого столичного аэропорта. Размеры? Ни в коем случае, в здании любого, кроме Быково, конечно, аэропорта без проблем поместятся три Ленинградских и еще место останется. Чистота? Опять мимо, аэропорты засраны не меньше, чем сортиры рабочего общежития, а уже упомянутый Ленинградский, можно сказать, любовно вылизан. Тогда, может быть, цены тамошних общепитов? Совершенно верно.

Зайдите при случае в любое кафе или в бар на Ленинградском и попросите у официанта меню. Читать его настоятельно рекомендуется сидя. Ознакомьтесь с ценами, подождите, пока рассеется туман в глазах, осторожно встаньте на ноги и топайте оттуда по холодку, куда подальше. Уверяю вас, цифры крепко западут вам в память и еще долго будут являться в кошмарных снах.

Крохотная, в два плевка объемом, чашечка не самого лучшего кофе по цене бутылки очень приличной водки, скудный завтрак, сопоставимый по стоимости с обедом в не самом дешевом ресторане, все это как нельзя лучше способствует тому, что в вокзальных харчевнях всегда много свободных мест. Быть может, их владельцы ожидают массового заезда арабских шейхов со свитами, а может, им просто нравится работать в убыток, не знаю, но факт есть факт.

Этот человек вошел в полупустой Ленинградский в девять часов утра с небольшими минутами. Азиат из ближнего зарубежья, судя по внешнему виду, одетый дорого, но без особого вкуса. С коричневым кожаным саквояжем в одной руке и свежей газетой – в другой. Очень в стиле тамошнего дресс-кода, даже постоянно отирающиеся на вокзале карманники являются на рабочие места в отглаженных брюках и до блеска начищенной обуви. Иначе милиция не пропустит. Кстати, вот и она.

Двое скучающих у аптечного киоска милиционеров при виде незнакомца встрепенулись и двинулись наперерез..

– Лейтенант Слюсарь, прошу предъявить документы.

– Пожалуйста... – мужчина извлек из внутреннего кармана шикарного кожаного пальто документ и протянул стражу правопорядка.

Тому сразу стало грустно, у владельца дипломатического паспорта нельзя проверить регистрацию и попросить немного денег на бедность. Лейтенант машинально полистал страницы, полюбовался цветной фотографией господина ZULKARNAEV, вздохнул и вернул документ владельцу. – Куда следуете? – спросил он, чтобы хоть что-то спросить.

– В Санкт-Петербург, – ответил тот с легким, едва уловимым акцентом и мило улыбнулся.

– Во сколько отходит ваш поезд?

– В половине первого.

– Счастливого пути, – и обломанные в лучших чувствах менты, вернулись к киоску, продолжать трепаться с продавщицей. Если бы лейтенанту Слюсарю сказали, что он только что пообщался с международным террористом, уверенно входящим в мировую десятку лучших по профессии, бравый страж правопорядка, наверняка очень бы удивился и вряд ли поверил. По его глубокому убеждению, террористы в обязательном порядке должны были носить на лицах бороды, пулеметы на плечах и пояса шахидов – на пузе, воровато озираться по сторонам и кричать «Аллах Акбар!». Всего этого у господина Zulkamaev’a не наблюдалось, да и держался он без лишней нервозности, а, наоборот, спокойно и очень вальяжно.

В баре «Балтика» было тихо и как всегда безлюдно. Только что прошедший паспортную проверку «казахский дипломат» снял пальто, аккуратно повестил его на вешалку и занял столик в углу.

– Двойной «Эспрессо», – он делал заказ, не заглядывая в меню, – одно пирожное «Наполеон», скажите, коньяк «Remy Martin» действительно французский?

– Безусловно, – не моргнув глазом, ответила официантка, сонного вида белобрысая девица. – Другого не держим.

– Вот как, тогда сто граммов.

– Пепельницу принести?

– Не надо, я не курю.

– Что-нибудь еще?

– Включите, пожалуйста, телевизор.

– Какой канал?

– Хочу посмотреть новости.

Он доел пирожное, запил его кофе и поднял палец. Спинным мозгом чувствующая денежного клиента официантка в считанные секунды оказалась у столика.

– Еще один кофе.

– Двойной?

– Да, – после короткого раздумья ответил он. – Пожалуйста.

Сделал осторожный глоток из бокала, удовлетворенно хмыкнул. Коньяк оказался на удивление «родным», а не произведенным в подвале по соседству. Посмотрел на часы, все, время. В ближайшие двадцать минут должно последовать сообщение о, наверное, экологической катастрофе в Подмосковье. Да, конечно, сначала это будет названо просто катастрофой. А уже через час, после событий в самой Москве, всем, и в первую очередь, приехавшим сюда на совещание, надутым индюкам, этим экспертам по безопасности, станет ясно, что говорить о победе над терроризмом, мягко говоря, преждевременно. Что же касается русских, то... Он уже дважды неплохо поработал в этой стране, в этот раз все тоже должно получиться. Как говорится, Бог троицу любит.

После просмотра новостей он сделает несколько звонков в газеты и на телевидение и еще один, в ФСБ. Исключительно из чистого хулиганства. В прошлом году русские раструбили на весь мир о его ликвидации. Пришло время, как говорят здесь, «ответить за базар». Потом избавится от «хитрого телефона» стоимостью в пару «мерседесов». Звонок с него с гарантией не отслеживается и голос говорящего не идентифицируется.

Через несколько часов он будет в Ленинграде, зачем-то так претенциозно переименованном, там сменит документы и... Далее Европа, серьезный курс пластической хирургии и, наконец, дом, почти дворец, на берегу океана в стране, которая никогда и никому его не выдаст. Все, пора на покой. В его профессии, как в спорте, лучше уйти на год-другой раньше, чем на час позже. Он вволю поиграл с судьбой в игру, где ставкой была собственная жизнь, настало время встать из-за стола и уйти с выигрышем.

Может быть, когда-нибудь он ненадолго вернется и преподаст этим олухам еще один мастер-класс, но это будет потом. Зулкарнаев, он же Режиссер, заложив руки за голову, откинулся назад и прислонился головой к стене.

Молодой человек вошел в бар и остановился в дверях, осматриваясь. Сидящий за столом, мельком взглянув в его сторону, вернулся к просмотру телепрограмм. Ничего особенного, невысокий, хрупкий с виду, гламурно прикинутый мальчик: заправленные в высокие, почти до колен, сапожки, узкие брючата, недешевый псевдогрубый свитер «с горлом», коротенькое пальто, издали напоминающее матросский бушлат. Длинные темные волосы до плеч.

Меж тем молодой человек немного расхлябанной походкой подошел к стойке бара и сделал заказ. Устроился за столиком по соседству, дождался принесенного все той же официанткой зеленого, естественно, чаю и тирамису. Сразу же расплатился и принялся за еду. Закончив есть, вскочил на ноги и, остановившись рядом с сидящим за столиком, высоким, почти девчачьим голосом позвал официантку.

– Будьте добры, пепельницу!

– Если можно, воздержитесь от курения, – сухо произнес Режиссер, – У меня аллергия на табачный дым.

– Не надо пепельницы, – пропищал молодой человек и, повернувшись к собеседнику, виновато развел руки в стороны и проговорил жеманно: – Простите, бога ради... – и уже нормальным мужским голосом, – и прощайте.

Сидящий за столом даже не успел удивиться наличию в одном теле двух совершенно разных голосов, потому что... Потому что в этот самый момент молодой человек с завидной быстротой воткнул заточку прямо в его левую подмышку. И тут же обломил лезвие. Проделано все было быстро и грамотно, без шума и пыли, а главное – без крови. И, действительно, на светло-коричневом свитере получившего в сердце заточку, не проявилось ни одного крохотного пятнышка. Хорошем, к слову сказать, свитере, и дорогом. О подобного рода вязаных изделиях очень любит писать одна полнокровная дамская писательница. У нее в каждом романе героиня обязательно приникает личиком к мужскому торсу, одетому в такой вот свитерок, и трепетно его нюхает, вдыхая запах свежести и больших денег.