– Да уж, – устроившийся напротив него хозяин кабинета, Сергей Волков, вытянув ноги, откинулся на стуле и принялся барабанить пальцами по столу. Издаваемые звуки очень напоминали похоронный марш. – Нехило. Очень бы хотелось узнать, почему вы решили, что...

– Проехали, – как всегда, деликатно, влез в разговор Котов. Вольготно расположившись в хозяйском кресле, он изображал дурную пародию на Гая Юлия Цезаря, то есть одновременно наблюдал через компьютер запись допроса героя-полковника, пил кофе и курил. А еще по мере сил участвовал в беседе – Все уже случилось, так что...

– Не отвлекайся, – Волков прекратил музицировать и закурил.

– Все под контролем, шеф, – Саня нажал на клавишу, встал и, заложив руки за спину, принялся разгуливать по кабинету. – Если разобраться, получилось не так уж и плохо. Злодеев развезли по моргам, мир в очередной раз спасен, престиж державы, – тут он взял под козырек, – не подорван. В самое ближайшее время, когда определятся с кандидатурами героев, заработают очереди за орденами.

– Головой надо было думать, а не в ковбоев играть!

– Но кто же знал? Если бы не вторая акция, все вообще прошло бы на ура. Расхреначили бы в четыре смычка колонну и...

– Если бы, – Волков нервно загасил в пепельнице недокуренную сигарету. – Как ты любишь говорить, если бы у бабушки был партбилет, то это была бы уже не бабушка...

– А член партии, – подхватил Котов, – кто же знал?

– Он, – Сергей полез в пачку за следующей сигаретой, – Коваленко знал или, по крайней мере, догадывался. – Я прав? – повернувшись к Шадурскому, спросил он.

– Предполагал, – угрюмо подтвердил он.

– Вот видишь, – усмехнулся Сергей. – Предполагал. Значит, надо было...

– Что надо было? – Саня тоже начал понемногу заводиться. – Скакать в контору? Так он, уверен, первым делом туда и ломанулся, – посмотрел на Деда. Тот молча кивнул. – Может, в ФСБ? Там бы с ним не меньше недели разбирались, и то исключительно в том случае, ежели бы поверили. Надеюсь, ты не забыл, это именно они в прошлом году грохнули Режиссера, исполнители даже премию получили. Тогда куда, в милицию, в министерство сельского хозяйства, в театр кукол, куда?

– Ко мне, вернее, к нам, – Волков заглянул в чашку и обнаружил, что она пуста. – Кому еще кофе?

– Всем, – Котов вернулся на место и, развалившись в кресле, развязно закурил. – Парень поступил, как счел нужным, то есть попытался решить все проблемы самостоятельно. Получилось.

– Это точно, – кофейный аппарат зашипел и начал плеваться. – Еще как получилось.

– А вот теперь, как сделать Игоря с напарником, как его там?

– Кирилл.

– Как сделать Игоря с Кириллом непричастными ко всей этой оперетте? Вопрос, однако.

– Чертов реваншист, – Сергей поставил перед Шадурским чашку, тот поблагодарил коротким кивком. – В середине девяностых Коваленко насадил на перо один умелец на Северном Кавказе, едва успели эвакуировать.

– И чего? – сделав богатырский глоток, полюбопытствовал Саня.

– Ничего, оклемался маленько, потом целый год учился как следует работать ножом.

Постоянно пропадал в залах, даже в Питер ездил к какому-то Яхонтову. Выучился-таки, разыскал того джигита и разделал как тушу.

– У него, действительно, классно получалось, – согласился Шадурский – Что теперь?

– Теперь, – Волков указал чашкой на Котова, – он скажет.

– Будем пытаться выправить ситуацию. Сергей правильно сказал, надо было прийти к нам не после, а до.

– А я о чем?

– Но, – тут Саня сделал паузу. – Неизвестно, какие прихваты у этого полковничка по нашей конторе. Запросто могла случиться протечка. И вот тогда...

– Это точно – согласился Дед.

– Где сейчас этот ваш красавец?

– На квартире.

– В Кунцево?

– Обижаешь, в Медведково. Спит связанный.

– Надеюсь, не один?

– Под охраной.

– Отлично. Будем работать.

– Какие мысли, Саня? – поинтересовался Волков.

– Простые как жопа в огороде, ваша светлость. Думаю, стоит попробовать поторговаться с отчизной, если будет, чем.

– То есть шантаж?

– Именно. Только разговаривать с Родиной буду не я и не ты, мы для этого просто мордами не вышли. Пойдет кто-нибудь из взрослых.

– Что будешь делать?

– То и буду. Сейчас мы с Квадратовым смотаемся в Медведково, пообщаемся с этим кексом. Сыграем с ним в одну старую игру.

– В доброго полицейского и злого полицейского?

– В злого и очень злого. А потом дадим ему попробовать одну очень вкусную штуку.

– Так, его, вроде, уже допрашивали, – заметил Шадурский.

– Это, – Котов презрительно указал толстым, как сарделька, мизинцем в сторону компьютера, – не допрос, а слезы еврейского народа. Он мне, сука такая, расскажет, с кем в нашей управе плотно контачил, с кем бизнесом за кордоном занимался, кому подарки оттуда возил и многое, многое другое. Короче, работы на целый день, если не больше.

– Мы ему вчера «Зомби» вводили, – напомнил Георгий.

– Не страшно, эта штука совмещается с чем угодно...

– Не забудьте личики прикрыть, – напомнил Волков. – Его еще в контору сдавать придется.

– Не изволите беспокоиться, ваше преосвященство, – Саня потянулся к телефону. – По дороге заедем, купим маски поросят. Але, это директор по связям с общественностью? – заверещал он в трубку. – И тебе того же. Одевайся и с вещами на выход. Куда-куда, в «Детский мир», а потом на съемку. Нет, не девок снимать, а кино. И Лехе скажи, пусть тоже готовился.

Где я, черт подери? Где-где, понятно где, не в санатории. Когда застилавший глаза туман немного разошелся, я без успеха попытался приподнять голову и принялся глазеть по сторонам. Комната, окрашенные белой краской стены, тусклая лампочка под потолком, окна с решетками, койка и я в ней. Впрочем, если решетки на окнах, то это уже не комната. Квадратная тетка в белом халате, вынырнув из темноты, подошла поближе и склонилась надо мной. Густо накрашенные губы зашевелились, только я ничего не услышал.

– ...больной? – вот, и звук наладился.

– Попить дайте, – проскрипел я.

– Сейчас, – и ушла, впрочем, скоро вернулась. Сунула руку пол подушку и с легкостью приподняла мне голову.

Я принялся жадно пить из алюминиевой кружки, стуча зубами о края. Никогда не думал, что вода может быть такой вкусной.

– Спасибо, – прошептал я и откинулся назад, усталый, как будто целый день таскал на горбу мешки с цементом.

Так и валялся без движения, пока не пришел врач. Дальше все, как всегда: язык, пульс, «дышите – не дышите», сердце, зубы, живот, перья, уши, хвост, анализы.

– Что со мной, доктор?

– Ничего страшного, просто немного съехала крыша, – успокоил меня врач, похмельного вида мужичок в несвежем халате поверх форменного кителя. – Наркотой балуешься?

– Нет.

– Честно?

– Ей-богу.

– Вот, и здорово. У тебя, судя по всему, просто нервное истощение. Это лечится, – и уже на выходе вдруг спросил: – А выпить хочешь?

– Очень, – сознался я. – Но не буду.

– А я бы все равно не дал.

У меня началась богатая событиями жизнь. Днем я валялся под капельницей, глотал какие-то таблетки, получал болезненные уколы в задницу, дремал. Неохотно и через силу пытался что-то проглотить. По ночам начинались кошмары, даже не они, а непонятно что, тягучее и бессмысленное.

Вот я, беззвучно разевая рот, несусь в атаку. В доспехах, шлеме с перьями, короткой, похожей на мини-юбку, тунике. С круглым щитом и коротким мечом. Справа и слева – точно так же одетые бойцы (один из них, Саня Коновалов – почему-то с ручным пулеметом Калашникова), слоны, тигры и громадные боевые псы в стальных шипастых, ошейниках.

Я же, но уже не в пешем строю, а верхом. Прижавшись к гриве, нахлестываю коня, а погоня приближается, Не представляю кто это, но ничего хорошего от встречи не жду.

Раздувшись от гордости, принимаю орден из рук президента. Не нынешнего, а предыдущего, того самого, что действительно награждал меня семь лет назад. Только дело происходит не в Георгиевском зале Кремля, а на сцене какого-то зачуханного клуба на фоне гипсового бюста Ленина. Сидящие в первом ряду зрительного зала Гоша Рыжиков, Саня Коновалов, Петр Клименко и Игореша Павловский аплодируют и топают ногами, а расположившийся чуть поодаль, мистер Чжао, он же Режиссер, угрюмо молчит и выглядит совсем не радостным.