– Уходим, – скомандовал Шадурский, бросив взгляд в сторону базы. Свет там погас, охрана куда-то попряталась, знать, приготовилась защищать себя, любимую, до последней капли крови.

– Догоню, – Берташевич бросился к сосне, расстегнул портки и застыл.

– Долой грусть, – весело проорал он, падая в кресло рядом с хмурым Дедом. – Жизнь прекрасна!

– Не сказал бы, – покачал головой тот. – Кира с командиром спалились. Сработали как надо, но спалились.

– Как?

– Киру на складе продырявили, Игорь привез его в больницу и остался с ним. Уже отзвонился в ФСБ, скоро к ним подъедут.

– Почему остался?

– Чтобы Киру местные менты не зацапали, сам, что ли, не понимаешь?

– Теперь понял. Наши действия?

– Переходим на запасной план. Отзвони Сиротке, объясни ситуацию.

– Есть.

Начало светлеть. Сбросив куртку (что-то стало жарковато), я подошел к окну и выглянул наружу. К трем милицейским машинам у ворот прибавилась еще одна, расписанный щитами, мечами и даже гетманскими булавами, УАЗ «Патриот». Два богатыря в черной униформе с «Сайгами» наперевес вылезли из него и присоединились к группе местных блюстителей правопорядка с автоматами, в защитных шлемах и бронежилетах поверх казенных серых курток. Я высунул в форточку руку и дважды пальнул в воздух. Героев в сером и черном как будто ветром сдуло. Как дети малые, ей богу. Сказано же было, сидеть смирно на рабочих местах, не отсвечивать и ждать приезда профессионалов. Нет же, вылезли поучаствовать.

А вот и профессионалы подтянулись. Ребята в камуфляже удивительно ловко просочились на территорию больницы, такое ощущение, что просто прошли сквозь стены и грамотно рассредоточились по периметру. И тут же зазвонил, стоящий на столике медсестры, телефон.

– Слушаю.

– К вам направляется переговорщик, встречайте.

– Понял. Учтите, я в любой момент могу подорвать больницу, так что...

– Пожалуйста, не беспокойтесь. Мы готовы выслушать все ваши требования.

Они, видите ли, готовы выслушать. Что бы мне такого потребовать, интересно, миллиард евро в мелких купюрах и группу «ВИА Гра» в качестве носильщиков? Или свободу Луису Корвалану? Так он и так на свободе. Ладно, решу в рабочем порядке.

Калитка распахнулась, человек в длиннополом кожаном плаще, грузно опираясь на палку, зашагал к дверям больничного корпуса. Я открыл дверь, и он вошел вовнутрь. Высокий блондин, о таких говорят «истинный ариец», сантиметров на десять выше меня, широкоплечий, явно, хорошо тренированный.

– Майор ФСБ Сидоркин, – представился он, остановившись в дверях. – Можете называть меня Николаем Николаевичам.

– Очень приятно, Николай Николаевич, выбросьте вашу тросточку за дверь.

– Опасаетесь, что я вас всех ей перебью?

– Кто вас знает.

– Мне без нее трудно ходить, честно.

– Сочувствую, но тут недалеко, можете опираться на стенку.

– Что теперь? – полюбопытствовал он, выбрасывая палку наружу.

– Руки, пожалуйста, вверх и в стороны.

Приставив пистолет к его груди, я тщательно охлопал его свободной рукой снизу доверху и в обратном порядке. Не забыл и о рукавах, при желании туда можно спрятать много чего разного и интересного. Когда он поймет, что группа террористов состоит из одного меня, очень даже может попытаться сократить количество супостатов до нуля.

Рация, пачка сигарет, зажигалка, носовой платок, больше ничего.

– Сигареты и зажигалку, пожалуйста, тоже за дверь, – скомандовал я, засовывая рацию себе в карман.

– Негуманно, – проворчал он. Пачка серого «Мальборо» и золотистый «Зиппо» последовали за тростью.

– Ничего страшного, покурите мои. У меня сигареты как раз той же марки. Кстати, сколько сейчас времени?

Он глянул на простенькие «Командирские», старшие офицеры ФСБ носят такую дешевку только если...

– Двадцать три минуты девятого.

– Позвольте ваши часики.

– Да, конечно, – он снял часы и выбросил их за дверь.

– Я только хотел на них взглянуть.

– Бога ради извините, – он виновато развел руками. – Я вас просто неправильно понял.

Все ты понял правильно, «Николай Николаевич», просто не захотел, чтобы я прочел гравировку на тыльной стороне твоего наградного хронометра.

– Нам на второй этаж, – сказал я. – Идите первым.

– Как скажете, – и он захромал, держась за перила. – Как мне вас называть?

– Меня зовут Иван Иванович.

– Очень приятно, – тут он хмыкнул.

– А мне-то как.

Присев за стол, я первым делом внимательно осмотрел миниатюрную рацию, после чего отставил ее в сторону. Мне стало холодно, и я надел куртку.

– Выньте наушник и передайте мне.

– Рад бы, – улыбнулся мне фальшивый Николай, – удобно разместившись в низком кресле, он курил сигаретку из моих запасов и стряхивал пепел в бумажный кулечек. – Только у меня его нет, – и повернул голову вправо, а потом влево. – Может, все-таки начнем? Кстати, где ваши сообщники?

– Залегли за барханами, – я достал из-под стола сумку и продемонстрировал собеседнику. – Здесь больше килограмма пластида, показать?

– Я верю вам на слово.

– А с помощью этого, – я продемонстрировал миниатюрный пульт с двумя кнопками, – осуществляется подрыв. Достаточно нажать на кнопку и отпустить. Если я почувствую, что события развиваются не по плану, возьму пульт в руку и прижму кнопку пальцем. Вы меня поняли?

– Безусловно, – ответил он. – Вам не стоит опасаться, – этот дядя разговаривал со мной как с душевнобольным.

– Итак, мое первое требование, – я поднялся, взял со стола телефон и поставил ему на колени. – Для начала, что вам известно о научно-исследовательском институте «Химтехнологии»?

– Только то, что он находится где-то неподалеку.

– Потрясающе. Так вот, в складском помещении номер сто восемнадцать данного НИИ в настоящее время находятся контейнеры с боевым отравляющим веществом «Табун». В общей сумме четыре штуки в двух ящиках. Склад расположен на поверхности, замочек – просто никакой.

Вот тут-то он перестал улыбаться!

– Что дальше?

– Дальше вы звоните своим, чтобы этот «Табун» взяли под контроль. Ящики с контейнерами находятся в правом дальнем углу склада, надеюсь, ваши люди не заблудятся.

Он схватил телефон и начал давить на кнопки.

– Так, в чем заключается ваше требование?

– Руководство НИИ и те, кто отвечает за его безопасность, должны... – едва не сказал: «...быть торжественно кастрированы на центральной площади Никольска под звуки духового оркестра», – огрести за это по полной.

– Это и есть ваше первое требование?

– Совершенно верно.

– Принимается, – нехорошо усмехнулся он. – А что еще ждет моих людей в этом НИИ, засада?

– Никакой засады, всего-навсего четыре трупа, шесть похмельных охранников и два пустых автомобиля к юго-западу от центрального входа.

– Ваша работа?

– Вы имеете в виду охранников?

– Конечно же, нет, – он улыбнулся половиной рта, и я вдруг понял, что где-то этого мужика уже видел.

– Мы с другом просто проходили мимо.

– Неужели?

– Послушайте, Николай Николаевич, вы кто, вообще, переговорщик или следователь?

Прекратите меня допрашивать и налаживайте диалог.

– Виноват, что дальше?

– Дальше будем ждать доклада ваших из института... – нет, где же я все-таки его видел?

Негромко пискнул в нагрудном кармане телефон.

– Прошу прощения, – я встал, взял со стола трофейные наручники и соединил ими левую руку переговорщика и батарею. – Это ненадолго.

Прошел за угол и достал из кармана трубку и раскрыл ее. В левом верхнем углу окошка появилось изображение, маленький желтый конвертик. Кто-то прислал мне сообщение, правда, без слов. Впрочем, никакие слова уже не требовались. Все, операция окончена.

Вытерев пот со лба, пересек коридор, вошел в туалет, обычный грязный больничный сортир. Унитазов здешним болящим не полагалось, их заменяли возвышения с дырами. В одну из этих дыр и нырнули SIM-карты с моих телефонов, за ними последовали сами трубки, вернее, их осколки (перед тем, как пустить средства связи в автономное плавание по канализации). Во вторую дырку я бросил патроны, а в третью – пистолет в разобранном виде. Дернул за веревочки и под песни фановых труб заспешил обратно.