Я почувствовала одиночество в мужчине позади себя. Не тоску по сексу, или даже любви, а по пушистому тельцу, с которым можно полежать бок обок, или друг за дружкой, пока спишь. Мне говорили, что суть ardeur-а в удовлетворении вожделения, но моя версия касалась в основном желаний сердца. «Ты этого хочешь, на самом деле?» Та часть меня, в которой я ношу ardeur, может разглядеть в тебе эту правду. Мужчина, держащий меня, не хотел секса, или даже человеческой любви, он хотел стаю. Хотел бежать в лунном свете со своими сородичами, хотел охотиться вместе со стаей. Кошка, и даже человек, не может даже представить его одиночество.

— Ты одинокий волк, — прошептала я.

— У нас был еще один, но он нас покинул, — сожаление в его голове было словно плач без слез.

— Я знаю, где он, — сказала я. Джек, был одним из Арлекина, перешедшего на нашу сторону.

— Он с тобой, нам это известно, — и в этот раз в его голосе послышалось рычание, — но он бросил нас задолго до этого. Он предал нас.

— Он сделал то, что и делают волки, — сказала я, — Он позаботился о стае, а не об одном волке.

— Тигры — не волки! — он схватил мои руки, посадил меня, и слегка встряхнул; дал мне почувствовать всю силу его рук.

— Да, — ответила я, — но в Сент Луисе у нас есть волки. У нас есть своя стая. Он не одинок.

Его пальцы впились в мои руки. Их сила просачивалась сквозь мою кожу, словно он боролся, чтобы не зарыться ими глубже в мою кожу, или может, он старался не выпустить когти, которые прорезали бы мою плоть. Некоторые люди благодарны, когда ты предлагаешь им то, что они хотят больше всего, но некоторые от этого в ужасе. Потому, что добившись исполнения самого заветного желания, ты потеряешь частичку своей старой жизни, своего прежнего себя. Для этого требуется мужество — без него вам не удастся совершить этот прыжок. А если ты не хочешь совершать этот прыжок, то у тебя три варианта: Ты можешь ненавидеть себя за то, что не использовал шанс, можешь ненавидеть человека, ради которого ты пожертвовал своим счастьем, или же ты можешь ненавидеть того, кто предложил тебе счастье и винить их за недостаток у вас мужества, убеждая себя, что это было нереально. В таком случае тебе не придется ненавидеть себя. Всегда проще винить кого-то другого.

Я посмотрела в его зеленые волчьи глаза и видела в них борьбу. Он нахмурился, — Они сказали — ты предлагаешь лишь секс.

— Они лгали, — мягко сказала я. Я позволила звучать этому так, будто подразумевалось, что они лгали и о других вещах тоже.

Он шарахнулся от меня, будто я его обожгла, встал и пошел к двери в черном водовороте плаща. У двери он остановился, и заговорил, не оборачиваясь, — Ты дважды сбила меня с толку, Анита Блейк. В тебе больше магии, чем у простого суккуба.

— Я никогда не говорила иначе.

Он открыл дверь и вышел, после чего я услышала, как сработала задвижка замка. Я была заперта, и все еще связана, но теперь я уже сидела, не накаченная препаратами и одна. А одиночество в моем случае не так уж и плохо.

Глава 36

Переводчики: Sunriel, ArViSta, dekorf

Вычитка: Sunriel

Комната была размером примерно с обычную спальню, но стены были полностью каменные, а пол бетонным, словно его залили толстым слоем и не стали разглаживать, вот он и застыл странными формами. Около места, где я находилась, стена выцвела пятнами из-за воды, что струилась с потолка и собиралась в лужице у стены. Не удивительно, что я очнулась замерзшей. Мы были под землей? Тусклый свет исходил от одинокой, оголенной лампочки, висящей в центре потолка. Из мебели в комнате был лишь огромный деревянный стол, который выглядел прочным и тяжелым, и скорее всего именно из-за своей тяжести он и оставался в комнате. Я оглянулась на дверь и решила что, должно быть, его даже собрали прямо в комнате, потому что в дверь он бы точно не пролез. Я перестала пытаться подсчитать размеры мебели и рассмотрела остальные предметы в комнате: куча деревянных коробок у дальней стены с крашеным брезентом, небрежно брошенном поверх них, как будто кто-то начал закрывать их, но так и не закончил. Может под брезентом было еще что-то, но мне нужно было думать, как выбраться отсюда, так что у меня не было времени выяснять что там еще спрятано. Кроме того, похитители за мной явно наблюдали. Сомневаюсь, что они позволили бы мне добраться до чего-то, что могло помочь мне разрезать веревки. Я все еще могла попытаться добраться до коробок. Только они в комнате и имели хоть какой-то потенциал. Все остальное в поле зрения для разрезания веревок было бесполезно. Я помню мне пришла мысль о том, что в комнате было темно, но я весь последний год жила в подземельях Цирка Проклятых. Комнаты на самом деле были частью системы пещер, что пролегали под Сент Луисом, так что мое мнение о тусклом свете изменилось. У меня всегда было хорошее ночное зрение, но я стала задаваться вопросом, что если все те звери, которых я ношу в себе, дали мне не только сверхъестественную силу и скорость. У меня стало улучшаться ночное зрение.

Я услышала кого-то за дверью. Я могла крутить только головой и телом, чтобы осмотреть комнату, так что я просто сидела и ждала, когда откроется дверь. Фактически мне не нужно было стараться что-то скрыть, и это немного разочаровывало.

Это был еще один Арлекин в черном плаще с капюшоном и белой маске. Он был выше вервольфа, а значит он новенький или кто-то из тех, кого мы с Эдуардом мельком видели в лесу. Я не питала надежду, что Эдуард спасет меня; себя я спасу сама, но мне было лучше от того, что он был там. Я знала, он пойдет и в рай, и в ад, чтобы найти меня; потому что я бы сделала то же и для него.

— Нам нужно, чтобы ты сбросила свои щиты и тогда Мать Прародительница вселится в твое тело, — его голос был абсолютно человеческим, никакого рычания, и звучал он очень убедительно, если не вслушиваться в то, что он говорит.

— Тогда я думаю, что не хочу сбрасывать свои щиты, — сказала я и тоже была убедительна.

— Мы догадывались, что ты так скажешь, — он развернулся, взмахнув черным плащом, на какой-то момент закрыв мне обзор двери. Должно быть, они все тренировались обращаться с плащами, чтобы производить такой эффект. Когда он отступил от двери, позволив своему плащу спасть на одну сторону, там стояло еще три Арлекина, удерживая мужчину между собой. Двое держали его за руки, скованные за спиной, третий удерживал его скованные ноги. Длинные черные волосы спадали вперед спутанной массой, закрывая его лицо. Первой моей мыслью было, Бернардо, но энергия накатывала на меня словно горячая волна, танцуя по коже: оборотень.

В это время сердце забилось у меня в горле, потому что ничего хорошего не предвещалось. «Пиздец».

— Если ты изменишь форму, мы застрелим тебя, — сказал высокий Арлекин рассудительным голосом.

Лизандро, а это был именно он, издал сдавленный звук, и, прежде чем он поднял голову и взглянул на меня сквозь эту копну волос, я знала, что у него заткнут рот. Его глаза уже изменили цвет от темно-карего к черному — он начал менять форму.

‘Рассудительный’ достал из-за спины пистолет.

— Не надо! — сказала я.

— Он был предупрежден, — сказал Арлекин и поднес пистолет к колену Лизандро.

Лизандро глянул на меня, в его глазах была столько ярости и энергии, но не было абсолютно никакого страха.

Арлекин нажал на курок и выстрел громом раздался в каменной комнате. Эхо выстрела ударялось о стены и отдавалось повсюду, заглушая большую часть звуков, издаваемых Лизандро. Он не кричал, но и молчать он тоже не мог, когда пуля вдребезги разбивала его коленную чашечку. И неподвижным он оставаться тоже не мог, когда боль накатывала на него, но три Арлекина так крепко его держали, как будто он и не корчился и они могли так простоять всю ночь. Когда он затих, и кровь начала монотонно капать с ноги на пол, все трое, держащие его, выпрямились словно солдаты на параде. Отсутствие их реакции нервировало почти так же, как и стрельба.