— Прости…

— За что? — Она обняла меня, и я почувствовал, насколько лишним было мое чувство стыда перед Славой и насколько неуместно вспоминать об этом сейчас.

— За то, что вперед Славы полез. Он сейчас придет.

— Нет, все правильно. Ты не представляешь, как я тебе благодарна! Ты услышал меня, помог Славе, ты успел. Я чувствую: у меня осталось совсем немного времени.

Неожиданно для самого себя я признался:

— Я… оказывается, люблю тебя.

— Глупый! И я люблю тебя! И Федю! — Она гладила меня по голове. — Но со Славой мы одно целое. Понимаешь?

Я понял, что высказал то чувство любви, которое рождается между людьми, независимо от их природы и социального статуса. Это чувство, которое испытывают друг к другу родственные души, как мать к своему ребенку, как близкие друзья, как внуки к своим дедушкам и бабушкам. И это чувство может быть нисколько не слабее, чем отношения между влюбленной парой. Просто Таша со Славой были нераздельным целым, которому на моих глазах суждено было разбиться.

— Да, понимаю, — кивнул я. — Иди к Славе. Мы с Федей пойдем в соседнюю комнату. Позовите нас, когда нужно.

Она подошла к появившемуся здесь Ярославу. Когда он встал у кровати, Таша была уже рядом с ним. Они взялись за руки и молча, неотрывно смотрели друг другу в глаза. Тем временем я подхватил вывалившегося в подпространство Федьку и уволок в гостиную прямо через стену…

Слава с Ташей утопали в глазах друг друга. Миллион вопросов и миллион ответов было в этом взгляде.

«Любимый!» — беззвучно шептали Ташины губы.

«Любимая!» — так же беззвучно отвечал Слава.

Слезы счастья и сожаления чертили дорожки по их щекам. Им не нужно было ничего говорить. Все их чувства и мысли мощными потоками переливались друг другу. Они любовались и пытались запомнить мельчайшие черточки любимого, понимая, что этот единственный шанс, брошенный им игривой судьбой, нужно использовать до конца — следующая встреча может состояться спустя вечность. Они впитывали в себя все чувства и ощущения с неистовой жадностью осеннего зверька, делающего запасы на зиму, чтобы пережить этот мучительно долгий, холодный, тоскливый и неотвратимый отрезок жизни. Чтобы вспоминать по крупице и скаредно расходовать припасенную память, растягивая ее на всю безысходную бесконечность только лишь затем, чтобы дотянуть до новой встречи — пусть полуживыми, но дотянуть.

Налюбовавшись друг другом, они обнялись и слились в долгом поцелуе. И только после этого смогли произносить хоть что-то осмысленное.

— Солнышко! Я виноват во всем. Мне надо было сесть за руль, — первым с горечью выплеснул мучившую его все это время мысль Слава.

— Славочка, любимый! — шептала Таша. — Не переживай! Ты ни в чем не виноват. На нас напали отсюда, с изнанки. Нас хотели вывести из игры. Помнишь, что на светофоре мы видели зеленый свет? Так вот, уже там, на месте аварии, я поняла, что мы ехали на красный. Кому-то было надо, чтобы мы увидели зеленый и не заметили летевший на нас КамАЗ. Это было влияние на наше сознание. Этот шофер на грузовике, Степан, — он говорил там, на месте аварии, что тоже до последнего момента не видел нашей машины, словно поперечная улица была пустая. Его тоже жалко, у него еще следы алкоголя определили, теперь все на него повесить могут, а он не больше виноват, чем я. Тебе надо рассказать, что мы ехали на красный!

— Значит, за нами охотятся?

— Да, но это не важно сейчас. Лучше поговорим об этом потом, вместе с ребятами. Я хочу, чтобы ты отбросил это глупое и никому не нужное чувство вины. У нас мало времени. Запомни основное: я очень тебя люблю и буду ждать столько, сколько понадобится. Ты должен прожить долгую жизнь. Я сама не знаю почему, но чувствую это. И еще, я надеюсь на наши встречи. Ищите меня там, за порогом, в астрале.

— Как же теперь мне жить без тебя? — жалобно прошептал Слава.

— Постарайся. Ребята помогут тебе. И потом, у тебя будет цель: выйти в астрал и найти меня. А я позабочусь, чтобы вас не трогали оттуда. Ты не представляешь, на что я пойду, если они еще хоть пальцем вас тронут!

— А как же мы? Ты же хотела нарожать мне детей. Что я теперь буду делать без тебя на Земле? — Увидев навернувшиеся слезы в Ташиных глазах, он понял, что на все вопросы ответов не будет. — Прости, любимая, я не хотел причинять тебе боль.

— Давай надеяться на лучшее. Когда я стала уходить, у меня появилось чувство, что там все возможно и еще ничего не потеряно, — просяще заглядывала в глаза Славе Таша.

Они еще долго стояли и перешептывались, пытаясь найти все оттенки слов: прости — прощай — люблю, чтобы передать друг другу все их чувства. Но время неумолимо делало свое черное дело — Таша, почувствовав, что его совсем не осталось, взяла Славу за руку и переместилась в гостиную к нам с Федей.

— Ребята, я очень спешу, — сразу сказала девушка. — Мне нужно сообщить вам очень важные вещи, которые, мне кажется, сумела понять и которые нужно знать вам. Самое главное, что подпространство, или изнанка реала, где мы находимся сейчас, — только что-то вроде прихожей. Путь в настоящий астрал лежит через порог. Я должна его перейти — чувствую, что у меня все меньше сил сопротивляться инстинкту реинкарнации. Мне нужно избавиться от плотной оболочки на пороге и выйти в астрал.

Мы со своими экспериментами проделали какой-то фокус. В результате вы находитесь здесь в более легкой оболочке, чем я, и поэтому души из астрала принимали вас у Стонхенджа за своих. Сейчас вам важно знать, что наши опыты пошли вразрез с какими-то основополагающими правилами и на нас оказывалось давление, чтобы остановить. На меня со Славой было совершено покушение — я оказалась под внушением, когда вела машину.

Вообще, все неприятности, которые с нами происходили в последнее время, похоже, не случайны. Поэтому будьте предельно осторожны. Может быть, опыты стоило бы прекратить, но я не могу запрещать вам что-либо. Если решитесь, то ищите путь за порог — за ним должна открыться правда о нашем мире. Ваши души без плотной оболочки должны позволить его перейти, а я постараюсь помочь. Только, боюсь, какое-то время мне понадобится, чтобы сориентироваться там, и многое не только от меня зависит.

Мы слушали ее, боясь перебить и внимая каждому слову.

— Все, мальчики, мне нужно прощаться! — И, подойдя ко мне, шепотом сказала: — Не оставляйте Славу одного и не позволяйте ему долго смотреть на мое мертвое тело. Похороните то, что от меня осталось, без него. Напоминайте ему, что я здесь, а там лишь земная оболочка. И… очень важно… — Ей, видимо, с большим трудом давались последние слова. — Не давайте ему… самому уйти навсегда. Я очень боюсь, что в таком случае мы можем вообще никогда больше не увидеться… Не знаю наверняка, но у меня такое чувство, что это не тот путь.

— Хорошо, я все сделаю, как ты хочешь, и мы найдем тебя, чего бы это ни стоило! — Я обнял Ташу.

Она подошла к Федору, попрощалась с ним и в последний раз обнялась со Славой. Потом, слегка оттолкнув его, с грустью прошептала:

— До встречи!

Ее фигура заколебалась, как в тумане, стала прозрачной и вдруг разлетелась бисером таящих искорок, окатив нас теплой волной. Мы долго стояли, смотря на то место, где только что была Таша…

— Не печальтесь! — В углу комнаты стояла и мягко улыбалась нам миловидная женщина лет шестидесяти.

Слава, видимо, узнал ее, потому что, подскочив к ней, сразу задал вопрос:

— Елизавета Николаевна, что там с Ташей?

Судя по сходству, я понял, что это была ее бабушка.

— А хорошее имя ты ей придумал! Мы все теперь так ее зовем, — продолжала улыбаться женщина. — Сейчас с ней уже все в порядке. Правда, заставила она нас поволноваться — только в самый последний момент через порог пошла. Вы видели, как ее плотная оболочка распалась?

— Да, это было очень красиво.

— Не часто удается наблюдать это воочию. Сейчас ее ангелы-спасители встречают, и я туда же потороплюсь. Слава богу, все обошлось — рождение новой души в астрале сложнее и опаснее, чем рождение ребенка в реале. И можете больше не беспокоиться — вас не будут преследовать, по крайней мере отсюда.