лись, в полосе света появилось его лицо.

Ну?

Гну! — сорвался Сергей. — Кончай эту свистопляску, на

базу пойдем.

А как же?.. — Митрохин недоуменно посмотрел на Жар

кова. — Сам же говорил, что вкладыши есть — менять

надо.

Менять... — криво усмехнулся Сергей. — Кто менять-то

будет?

Я.

Я-а... — Насквозь промерзшие губы Жаркова дрогнули. —

Да знаешь ли ты, парень, что человек просто не в состоянии

пролежать при таком морозе десять часов на снегу?

А мы, туляки, живучие, — поворачиваясь спиной к ветру,

сказал Колька.

Вон как?.. — Жарков, на какое-то время забыв о боли,

перестал нянчить руку, с удивлением посмотрел на Митрохи

на. — Тогда прости, Никола.

За что?

Да-а, это я так. — Жарков присел на сваленное у костра

дерево, кивнул Митрохину. — Садись. Давай вместе подумаем.—

Помолчав немного, добавил: — Хоть ты и туляк, да мало я верю

в то, что ты сможешь этот ремонт вытащить, а от меня толку...

сам видишь. — Он скрежетнул зубами. — Так что вдвоем нам

здесь отсвечивать нечего. Я на базу пойду — чем черт не шу

тит, вдруг там какая машина есть, а ты тогда тут возись. По

чинишь — догоняй. Но об одном прошу тебя, парень, как бы

плохо ни было — от этого костра ни шагу.

А как же ты?

Как?.. Я, Колька, детдомовский, да и не впервой мне до

базы пешком ходить. И еще вот что; снимай-ка свой тулуп на

рыбьем меху. — Сергей кивнул на поношенный солдатский

бушлат. — Возьми мой полушубок, все теплее на. снегу будет.

VII

Серая полоса утренней зари медленно расползалась над заросшими вековечной тайгой сопками, обнажала заснеженные перепады. Мглистое утро едва-едва переходило в день, когда Жарков вышел наконец к ручью Первопроходцев. Отсюда зимник сворачивал резко влево и, петляя меж отрогов, бежал дальше. Пожалуй, еще год, и эта дорога уйдет в историю стройки, а пока не отсыпана новая, шоферам приходится делать немалый крюк, пробиваясь за материалами на базу,

26

Сергей остановился у поворота, отдышался. Как он-ни старался обходить заструги и занесенные снежным бураном места, все равно случалось часто проваливаться в снег и делать не более двух километров в час. Хорошо еще, что ветер подталкивал в спину. От постоянного напряжения и нечеловеческой усталости Жарков перестал обращать внимание на ноющие пальцы, и они от этого вроде бы перестали болеть. Только изредка, почти автоматически, он шевелил ими, не снимая рукавиц, и, ощущая подвижную гибкость, радовался — живы пальцы, не морозятся.

Постояв минуту, Сергей На всякий случай растер лицо, подбородок и, увязая в снегу, начал подниматься проложенной бульдозеристами просекой на левый берег. Подъем был не очень крутой, но бесконечно длинный, и поэтому, взобравшись на вершину пологой сопки, он остановился опять, чтобы перевести дух. Отсюда зимник серпантинной лентой бежал вниз и где-то далеко-далеко выпрыгивал на новый пологпй склон. «Лыжи бы сюда!» — с завистью подумал Сергей.

— А вертолета не хочешь? — сказал вслух Сергей и с

опаской посмотрел на высокое, сизым мглистым куполом ухо

дящее в космический холод небо. За два года работы на Се

вере Жарков насмотрелся на такие дни, когда при ясном

безоблачном небе не проглядывал ни один луч солнца и

только кристаллическая мгла висела над землей. Но все это

было там, на людях, когда можно было укрыться в теплом

общежитии или в кабине машины, а здесь... Сергей сглотнул

подступивший к горлу комок, впервые за все это время обер

нулся назад.

Далеко внизу лежала скованная морозом река, на белоснежном покрывале которой неровной цепочкой тянулись его следы. Далекий и оттого казавшийся серым правый берег переходил внехоженые отроги хребта, заснеженные вершины которого сливались с падающим на них пебом. И такая безысходность была во всем этом, что захотелось бегом броситься вниз и бежать туда, к людям, па базу, где можно отогреться в тепле, съесть большую тарелку жирпого борща, выпить кружку вяжущего своей горечью чая.

Жарков почувствовал, как во рту начинает собираться

слюна, почти наяву увидел исходящую паром миску

борща.

— Однако пора и завтракать, — вслух сказал он и начал

спускаться по серпентине вниз. Защищенный деревьями зим

ник был не так сильно нереметен снегом, как открытая всем

ветрам река. Когда дорога обогнула сопку с подветренной

стороны, Сергей вошел в подлесок, огляделся, выискивая

сушняк...

Веселые язычки пламени робко лизнули прокопченное донышко эмалированной кружки, которую Жарков прихватил с собой, медленно поползли вверх, обхватывая ее со всех сторон. Костер разгорался все ярче, и теперь уже можно было снять, рукавицы, свободно вдохнуть теплого, отдающего смоляной хвоей воздуха, не рискуя застудить легкие. Сергей примостился на поваленное дерево, вытянул ноги к костру. От усталости начало покалывать в коленках и пояснице,

27

неудержимо захотелось спать. Сами по себе начали слипаться глаза.

— Ишь барин какой! — вслух сказал Сергей и удивился звуку собственного голоса: словно кто-то посторонний произ-пес эти слова. — Ишь ты! — повторил он. — Этак можно и в психушку попасть.

Забулькала вода. Стараясь не пролить пи капли, Жарков снял кружку с костра, сдул налетевший в воду пепел, отхлебнул.

Отдающий костром кипяток показался необыкновенно вкусным. Сергей допил остатки, с сожалением посмотрел на жаркий костер — надо было идти дальше. Он тяжело вздохнул, натянул теплые рукавицы на руки и, не оборачиваясь на огонь, размеренно зашагал к петляющему зимнику: надо было идти споро, но и не очень быстро, иначе тридцать километров, которые остались до базы, не одолеть. Можно было «сломаться» от усталости и мороза буквально на последних метрах — это Сергей знал хорошо.

Полузасыпанная колея сползла с пологого склона утыканной одинокими деревцами сопки, вильнув в сторону, обогнула голец и скатилась в промерзшее русло ручья Первопроходцев. Ветра здесь почти не было, и только поскрипывающие где-то высоко над головами сосенки напоминали о нем. Зато снег сугробами лежал на обдуваемых ветром склонах, и Сергей вскоре запыхался, при каждом шаге проваливаясь по колено. Где-то в этих местах били подземные ключи. В пургу ключевая вода скапливалась под снежной шубой, по-' долгу не промерзая до конца, образуя своеобразные ловушки.

Не пмея ни малейшего желания провалиться в такую ловушку, Жарков полез на склон сопки и, спотыкаясь о поваленные деревья, начал обходить опасный участок. Затем снова спустился к зимнику. Здесь снега было не так уж мпого, и он, наверстывая упущенное, быстро зашагал по руслу ручья. И сами собой потекли мысли о доме, Наталье, маленьком Борьке. Вспомнилось, как он бежал по этим сопкам год тому назад, когда узнал о рождении сына. Хоть и стоял тогда морозный ноябрь, но по зимнику машины еще не ходили, а из-за пуржистой погоды не летали и вертолеты. Завгар, который вместе с парнями пришел к Жаркову с поздравлениями, пытался уговорить его обождать денька два-три, но Сергей упрямо стоял на своем: