Я «услышал» вопрос Рвиан:

«А что с Тездалом?»

«Он выполнит свой долг. Подождите», — ответил Беллек.

Я не могу с уверенностью сказать, что за тем последовало, — это был обмен сигналами между драконами, способности понимать которые я еще не обрел в полной мере. Я знал лишь то, что Беллек пообщался с драконами, и Тездал пробудился точно после тяжкого похмелья.

Он поднял лицо и протер глаза, а Пелиана с гордостью вскинула голову.

«Дозийан Ан-нема не единственная цитадель в Ан-фесганге».

Беллек сказал:

«Другие не станут препятствовать нам».

«С Аттул-ки покончено?»— спросил Тездал.

Беллек ответил:

«С большинством. Некоторые уцелели, но они не смогут оказать нам достойного отпора. Как не смогут начать против Дарбека Великое Нашествие. Мечта осуществилась».

Мы долго кружили над Ан-кемом в полном молчании. Мы чувствовали грусть, хотя то, что мы планировали, было выполнено или почти выполнено. Я почему-то не испытывал ни радости успеха, ни ликования, одну лишь пустоту, досаду, угольями тлевшую в моей душе.

И наконец Тездал сказал:

«Ке-анйива сидит в своей крепости в Кейимаре. Нам лучше всего отправиться туда и изложить наши условия».

Голос его дрожал, как перетянутая струна.

Рвиан предложила:

«Тогда давайте отправимся туда и довершим наше дело».

Тездал повел Пелиану вперед мощным рывком, словно стараясь перегнать свою судьбу. Или спеша ей навстречу. Точно я знал лишь одно: я должен следовать за ним на своей Дебуре, быть рядом, потому что, думаю, я любил его не меньше, чем Пелиана, Рвиан или Урт, и меня пугало то, что я слышал в его голосе и видел в его глазах.

Мы достигли Кейимара, когда солнце уже клонилось к закату. Перед нами предстал выстроенный из дерева Кербрин. Единственными сооружениями из камня оказались крепостные стены да дворец Ке-анйива. Город обширно раскинулся частью своих построек, занимая обрывистое плато, в то время как остальные строения расположились на спускающихся вниз к перегороженной шлюзами и мельничными колесами реке широких уступах. Дворец — скопище башен и арок темно-серого гранита — стоял, возвышаясь, как бы поодаль. Я видел сады, фонтаны и широкие улицы. Но больше всего попадалось разинутых ртов и широко раскрытых глаз горожан, взглядами провожавших нас, проносящихся верхом на драконах в лучах солнца.

Лучники, сидевшие на стенах, попробовали было пускать в нас стрелы. Драконы спикировали на стрелков. Дебура смеялась над ними. Я смеялся над ними. Какой вред они могли причинить нам? Нам, Повелителям Небес, в чьей воле судьба и смерть.

Могущество развращает. Я не могу забывать об этом. Искреннее желание добиться мира толкало нас на то, что мы делали. Но отринуть дикое, волнующее сознание своей мощи я не мог, оно оказалось слишком сильным. Вкус резни, учиненной нами над Аттул-ки, был еще слишком силен, когда мы проносились над укреплениями Кейимара, чтобы изложить Ке-анйива наши условия.

Они вышли нам навстречу — Великий Господин всего Ан-фесганга со своей свитой. Повелителем Анов оказался человек одних лет с Тездалом, облаченный в латы, его шлем не позволял толком разглядеть ни его глаз, ни лица. Несколько сотен Хо-раби с обнаженными мечами и вскинутыми секирами охраняли своего господина. За ними выстроились десятка два колдунов в черных мантиях, дальше стояли копейщики и арбалетчики. Остальные находились на стенах.

Известие о том, что случилось с Аттул-ки и дозийаном, скорее всего уже достигло ушей Ке-анйива, который вышел в полном боевом вооружении со своей дворцовой стражей, явно готовясь дать нам отпор.

Я посмотрел на Дебуру за своей спиной и понял, что она готова к схватке. Катанрия принесла нам жаркое желание Беллека:

«Покончим с ними сейчас! Уничтожим всех!»

Урт:

«Нет! Только если они нас к этому вынудят!»

Рвиан:

«Мы пришли говорить о мире. Мы должны попытаться! Подождите, пока нам не оставят выбора».

Тездал молчал, терзаясь от бессилия и страха.

Я сказал ему вслух:

— Ты должен вести переговоры, друг мой, никто, кроме тебя, не владеет в достаточной мере вашим языком.

Тездал кивнул, и лицо его превратилось в каменную маску, сохраняемую усилием воли. На виске пульсировала жилка. Тездал опустился на колени и коснулся лбом каменной плиты, оставаясь в таком положении до тех пор, пока Ке-анйива не выкрикнул позволения встать, точно это он тут распоряжался драконами, а не мы, Властители. Тездал встал.

Ке-анйива снова что-то сказал, и подошедший к нему человек снял с господина шлем и отступил назад. Как я и думал, он оказался не старше, а возможно, и младше Тездала и довольно красивым. Черные глаза на резком угловатом лице разглядывали Тездала и нас, остальных, со смесью интереса и раздражения. Только одного я в них не заметил — страха. Напомаженные, зачесанные назад волосы лишь усиливали впечатление того, что мягкость не свойственна Великому Господину Анов. Я очень опасался, что вести с ним переговоры окажется делом куда более трудным, чем с Тэрлом.

Голосом не более мягким, чем выражение его лица, он произнес:

— Итак, слухи о том, что ты не умер, подтвердились.

Тездал сглотнул подступивший к горлу комок и снова упал бы на колени, если бы Ке-анйива не сделал ему знака стоять.

— Нет, Великий Господин, — проговорил Тездал, покачав головой. — Корабль мой погиб, а вот эта женщина, — он указал на Рвиан, — спасла меня.

Ке-анйива удостоил Рвиан долгим изучающим взглядом.

— Колдунья Даров, — произнес он. — Так. А этого зовут Давиотом.

Я встретил взгляд повелителя Анов и постарался как можно правильнее ответить ему на его собственном языке:

— Я — Давиот, Великий Господин.

Мне было приятно видеть, как он сузил глаза от удивления.

— Ты говоришь на языке Ан-фесганга?

Я наклонил голову и ответил:

— Тездал учил меня, Великий Господин. Если мы собираемся строить новый мир, то должны, как я полагаю, изучать новые языки.

— У тебя варварское произношение, — сказал он. — Но меня заинтересовало то, что ты говоришь на нашем языке. Ты пришел, чтобы заставить нас говорить на твоем?

Я покачал головой.

— Нет, Великий Господин, мы пришли не ради завоеваний, как приходили и в Дарбек, и в Ур-Дарбек. Мы пришли, чтобы говорить о мире.

Ке-анйива засмеялся, и я понял, что совсем не понимаю этот народ. В этом смехе чувствовалось искреннее изумление, и жесткость на короткое время покинула лицо повелителя Анов, когда тот, запрокинув голову, захохотал, как простой солдат. Свита за его спиной вежливо подхватила этот смех.

Ке-анйива взмахнул рукой в латной перчатке в сторону драконов и сказал:

— Вы прилетели на этих чудищах через Керин-веин, разрушили мою армаду, сровняли с землей храм Аттул-ки, вырезали моих священников и говорите, что пришли с миром?

Тут у меня возникли трудности с пониманием, и Тездал перевел мне.

— Великий Господин, прошу простить меня, — заговорил я снова, — но я еще плохо владею вашим языком. Позволительно ли будет, чтобы слово от имени нас всех взял Тездал? Он одновременно и ваш соплеменник, и наш представитель.

Ке-анйива посмотрел на меня молча, а затем перевел свой взор, сделавшийся вновь холодным, на Тездала.

— Тездал Касхиан не существует. Тездал Касхиан погиб вместе со своим кораблем. Его смерть привела его жену на Путь Чести. И более того, когда от наших союзников пришло известие, что рыцарь Хо-раби предпочел дружбу с Дарами своему долгу, отец Тездала Касхиана и его мать избрали для себя этот Путь, потому что не могли жить в таком бесчестье.

Я услышал стон Тездала и, повернувшись, увидел, что мой друг упал на колени, обхватив руками голову. Урт подошел и, также опустившись на колени, обнял Тездала. Я почувствовал, как ярость начала подниматься в драконах и они зашевелились. Я ужаснулся, предвидя новую резню, означавшую, что мечта наша обратится в кровавые руины. Я подошел к Тездалу и преклонил колени, чтобы удобнее было говорить ему на ухо: