Линдеман никак не ожидал такого поворота в этом непредвиденном рандеву в приемной профессора, откуда через два часа он должен был направиться на вокзал Бад-Аусзее, чтобы сесть в соседний вагон с тем, в котором должен был, как было условлено, покинуть Бад-Аусзее и Хайнц…

«Отказать гестаповцу сейчас, не зная цели его появления одновременно со мной здесь, у профессора? Ведь я приехал сюда «лечиться», следовательно, располагаю уймой свободного времени. Сослаться на недомогание? Нет, это вызвало бы излишнее подозрение».

— С удовольствием, герр…

— Ригель, начальник гестапо этого прелестного, но, увы, провинциального уголка, — щелкнув каблуками, представился гестаповец.

От виллы профессора Линдеман повез Ригеля на своей машине по маршруту, который ему указывал шеф гестапо. По дороге он охотно рассказывал Артуру о местной курортной публике, «сливках» казино и «понятливых дамах местного высшего общества», благосклонно принимающих ухаживания вот таких настоящих солдат фюрера, как он и хауптштурмфюрер.

Дорога давно уже вывела Артура за черту города. Крутой серпентиной она поднималась к вершинам гор, затуманенным дождевыми облаками. Вокруг мрачно шумел хвойный лес, напоминая Артуру о той опасности, которая в эти часы подстерегала Хайнца в чащобах ущелья «Мертвых гор».

— Сюда, направо, — махнул рукой в сторону темной просеки Ригель. Только теперь Артур заметил в высокой альпийской траве слегка примятую колесную колею, выползавшую на обочину шоссе из глубины леса.

Линдеман осторожно съехал с асфальта и повел машину по едва приметному следу. Минут через двадцать машина спустилась в глубокое темное ущелье и остановилась у заброшенных рудниковых построек.

Пахло сыростью, прелыми листьями. Откуда-то сбоку, из-за густого кустарника доносился шум водопада. Едва Артур сделал несколько шагов к полусгнившим, но запертым на ржавые засовы воротам, как гестаповец предостерегающе схватил его за рукав мундира. В ту же секунду Артур услышал за спиной злобное рычание и тихое бряцанье оружия.

Огромная черная овчарка с могучей силой натягивала длинный поводок, конец которого был намотан на руку двухметрового эсэсовца. Второй свободной рукой он придерживал на груди автомат.

Эсэсовец поздоровался с Ригелем и, отдав честь Линдеману, повел их к воротам. Артур заметил, как эсэсовец нажал на ловко замаскированную в пазах досок кнопку. Створки ворот разошлись, и за ними открылся вход в низкий бревенчатый коридор, в свою очередь закрытый массивной, дубовой дверью. Эсэсовский охранник открыл ее своим ключом. Подсвечивая карманным фонарем, он повел Ригеля и Линдемана в глубину коридора. Метров через пятьдесят, миновав еще одну дверь, обитую стальным листом, Линдеман и сопровождавшие его гитлеровцы оказались в низких штольнях, уходящих в глубину скальных пород. В тусклом освещении маленьких электрических ламп (их включил рубильником эсэсовец) Артур увидел деревянные стеллажи, заставленные тысячами картин!

Гестаповец сделал широкий жест рукой и не без хвастовства сказал Линдеману:

— Пожалуй, не уступит и коллекции рейхсмаршала Геринга!

— Кому все это принадлежит? — спросил Артур.

— Фюреру, рейху, Германии…

— Конкретно?

— СС!

То, что увидел Артур, было «трофейным имуществом» дивизий СС «Мертвая голова», «Рейх», «Викинг», награбленным гитлеровскими мародерами в Венгрии, Польше, Чехословакии, Югославии, Австрии и спрятанным здесь, в горах Зальцкаммергута.

— Боюсь, что моих скромных средств не хватит даже на то, чтобы заплатить за подрамник, — усмехнувшись, обратился к гестаповцу Линдеман.

— Для человека из «круга друзей Гиммлера» шеф гестапо в Бад-Аусзее готов пойти на «издержки», — доверительно ухмыльнувшись, ответил Ригель.

«…Профессор, однако, оказался чересчур осведомленным, — подумал Линдеман. — Теперь понятно, почему этот тип стал расшаркиваться передо мной. Хочет заранее обзавестись покровителями в имперской столице, дав мне эту потрясающую по ценности «взятку», которая самому ему ничего не стоит».

Где-то позади них зазвенел телефон. Эсэсовец скрылся, но буквально через минуту бегом вернулся к Линдеману и Ригелю.

— Шеф, вас срочно просят подойти, — обратился он к гестаповцу, почему-то хмуро скользнув взглядом по лицу Артура.

Линдеман заметил, как лег на спусковой крючок автомата палец эсэсовца. Ригель, извинившись, покинул штольню, попросив Артура продолжить осмотр и выбрать то, что «может понравиться его тестю».

Когда шеф гестапо вновь вернулся к стеллажам, где Артур переставлял полотна в «компании» эсэсовца и его злобной овчарки, Линдеман сразу же заметил, что произошло нечто чрезвычайное. Физиономия гестаповца была красна от возбуждения, и он упорно избегал смотреть в глаза Линдеману. Ригель словно забыл, для чего он привел сюда Артура, бесцельно, не произнося ни слова, вынимал и тут же засовывал на полки картины, передвигаясь все дальше в глубь штольни.

— Мое здоровье, к сожалению, не настолько хорошо, чтобы без ущерба вдыхать эту пещерную сырость, — не скрывая неудовольствия, обратился Артур к гестаповцу, решив как можно быстрее покинуть это подозрительное подземелье.

— Прошу прощения, хауптштурмфюрер, но одно, хорошо знакомое вам лицо из Берлина, случайно узнало, что вы здесь, со мной, и захотело обязательно встретиться с вами. И я, — гестаповец на мгновенье запнулся, — не смог отказать вашему знакомому в этой любезности.

Артур заметил, как при этих словах охранник с собакой встал в проеме штольни, который вел к наружному выходу, чуть-чуть приспустив поводок овчарки.

— Если только это ожидание слишком не затянется, — постарался как можно спокойнее ответить Артур, хотя интуитивно почувствовал приближение опасности, характера которой еще не знал.

И все же Артуру пришлось призвать на помощь все свое самообладание, когда через четверть часа в штольне показался Крой-цер в сопровождении двух эсэсовцев из охраны подземного тайника.

Гибель фон Борзипа, чью смерть Кройцер так и не смог предотвратить, несмотря на то, что выехал к озеру Топлицзее вслед за своим напарником и его новым попутчиком — доверенным Шелленберга на секретной испытательной станции военно-морских сил, — гибель всего через несколько минут после того, как они покинули конспиративную, квартиру СД в Бад-Аусзее, явилась для хауптштурмфюрера сокрушительным ударом! Безвозвратная утрата «черного портфеля» забивала, казалось, последний гвоздь в гроб карьеры Кройцер а. Единственное, что могло еще его спасти, так это захват живым одного из русских разведчиков, за которыми столько времени без ощутимых результатов охотился хауптштурмфюрер. И поэтому когда Кройцер в поисках шефа гестапо Бад-Аусзее, который ему срочно потребовался для организации преследования «диверсионной группы» большевиков, случайно узнал, что гестаповец находится вместе с Линдеманом, хауптштурмфюрер бросился к руднику, словно ищейка, наконец-то почуявшая верный след.

«…Опять Линдеман! Нет, не случайно наши пути с ним скрещиваются в самых горячих местах. Сперва — подозрительная история с цементом на «помпе». Теперь — таинственное убийство курьера СД в районе секретной базы ВМС. И там и тут я натыкаюсь на Линдемана. Пожалуй, настал момент заняться им вплотную…» Такие мысли проносились в голове Кройцера, когда он мчался на машине из Бад-Аусзее к заброшенному руднику.

— Какая встреча, не правда ли, господин Линдеман? — с этими словами Кройцер протянул руку Артуру. — Никак не ожидал, что вы столь страстный поклонник искусства…

— Я предпочитаю музыку, но сюда попал, уступая любезному приглашению герра Ригеля, — с той же надменностью, как и тогда, на «помпе», ответил Линдеман.

— Я слышал об этой «пещерной галерее», — продолжал все в том же чуть-чуть развязном тоне Кройцер, бесцеремонно оттеснив от стеллажа шефа гестапо. — Жаль только, что здесь не представлена русская школа. Вам правятся, Линдеман, работы Нестерова? Я его даже предпочитаю Левитану: мне кажется, он глубже раскрывает природу русской души…