Двадцатые годы

Приехав в Москву весной 1922 года, я становлюсь, по существу, профессиональным литератором: сотрудничаю в «Крестьянской газете», в пресс-бюро Центросоюза, в газетах «Кооперативный путь» и «Вечерняя Москва».

О чем и о ком я тогда писал? Давал отчеты о театральных спектаклях, о работах ведущих режиссеров. Познакомился со многими знаменитыми деятелями литературы и искусства.

К сожалению, о том великом времени, поре расцвета советского театра и немого кино, многое забыто… Однако попробую кое-чем с вами поделиться, дорогие читатели моих воспоминаний.

Как ни парадоксально, все это началось еще в XIX веке. Я уже писал, что моя бабушка Вера, урожденная Итина, вышла замуж за могучего человека — моего деда — Льва Аптекмана.

Сначала у них родилась моя мать, Флора.

В следующем году — у Ольги и Баграта Вахтанговых, соседей и самых близких людей моих стариков, тоже тогда молодоженов, появился на свет сын. И дали ему имя — Евгений.

А еще через шесть месяцев — у моей матери появилась сестренка Анна. Эти две девочки — Франя и Нюся, мои мама и тетя, с самых малых лет стали близкими подружками соседского мальчика Жени. Их дружба продолжалась многие годы, до момента, когда неожиданно «грянул гром»: Евгений решил покинуть родные пенаты и родительский кров, чтобы начать самостоятельную жизнь. Произошло знаменательное событие в самом начале девятисотых годов, когда лично мне уже исполнилось три месяца. Поэтому самого отъезда Жени я, естественно, не помню. Но, став постарше, неоднократно слышал разговоры мамы и тети об их переписке не то со студентом, не то с артистом — другом детства.

Переписка длилась до начала Первой мировой войны. Затем последовали разные события, и судьба разбросала бывших детей-однолеток в разные стороны и разные страны.

Демобилизовавшись и приехав в Москву, первое, что я решил сделать, это разыскать Женю. Кроме него, у меня в Москве «знакомых» не было.

Навел справку. Никакого Жени не существовало, а был Евгений Багратионович Вахтангов — художественный руководитель одной из студий великого уже в те годы Художественного театра.

Мне дали его домашний адрес. И вот, свернув в один из переулков Арбата, поднявшись на второй этаж высокого дома, я нажал кнопку звонка. Через минуту за дверью раздался голос:

— И кто же это?

— Прут! — ответил я.

— Кого и куда прут?..

— Никого и никуда. Такая у меня фамилия.

— И кто вам нужен?

— Хозяин дома. Очевидно, вы!

— Нет. Это не он… — Дверь открылась. На пороге стоял красавец — молодой человек.

Я сказал:

— Здравствуйте, товарищ! Вы, очевидно, тоже Вахтангов?

— Нет. Я — не товарищ и не Вахтангов. Я просто — Завадский. Проходите, пожалуйста.

Пропустив меня в переднюю, этот красавчик громко закричал:

— Серго! Веди к папе!

Появился юноша лет пятнадцати. Он сразу заявил мне:

— Я — Сережа. Скоро стану Сергеем Евгеньевичем. А вы?

— Я — Оня. И уже стал Иосифом Леонидовичем. Мои мама и тетя — друзья детства твоего отца. Могу я его видеть?

— Конечно! Он будет очень рад! — И Сережа крикнул: — Папа! К тебе! От старых твоих подруг!

Вошел Евгений Багратионович. Меня сразу поразил его болезненный вид. Когда он узнал, что я сын Франи…

— И племянник Нюси! — воскликнул Вахтангов. Он обнял меня, крепко прижал к своей не очень широкой груди, повел в комнаты.

Супруга Евгения Багратионовича, гостеприимная Надежда Михайловна, напоила всех нас чудесным чаем с домашним пирогом. Я рассказал хозяевам дома и Завадскому о судьбе матери и тети, о своей собственной и о своих планах стать журналистом. Я говорил, полагая, что Юрий — родственник Вахтанговых. Однако Евгений Багратионович объяснил мне: Завадский — один из лучших артистов его театра.

— А у нас все артисты — самые лучшие! — вставил Сережа. — Вот придете к нам на спектакль — сами убедитесь!

— Этот — от скромности не умрет! — усмехнулся Вахтангов, давая сыну подзатыльник. — Ты же к театру не имеешь ни малейшего отношения! И не лезь в разговор старших!

Так я кое-что узнал о Завадском — человеке, с которым затем продружил пятьдесят пять лет.

Но мои встречи с Евгением Багратионовичем, к моей большой печали, продолжались недолго: он — уже очень больной — умер в конце мая того же года, не дожив восемь месяцев до сорока лет.

После смерти главы семьи Вахтанговых я продолжал бывать у Надежды Михайловны и Сережи.

Этажом выше жили их близкие друзья: бывшая знаменитая драматическая артистка Маргарита Ивановна Ртищева и ее муж — поэт, писатель и драматург кино — Олег Леонидович Леонидов.

«Третий этаж» также принял меня, как родного. Я стал свидетелем необыкновенных удач моего старшего коллеги: Олег Леонидович писал сценарии для кинорежиссера Якова Александровича Протазанова, и фильмы, по ним поставленные, имели грандиозный успех.

Очень скоро я, кроме исполнения своих основных обязанностей сотрудника пресс-бюро, начал снабжать хроникальными заметками «Вечернюю Москву» и ряд других столичных газет. Моим «коньком» было освещение работы одной из центральных тогдашних кинофабрик «Межрабпом-Русь».

Информацию я получал непосредственно из первых рук — у секретаря дирекции Евгении Осиповны Яхниной, которая одновременно занималась освещением в прессе деятельности фабрики и представительствовала негласно, но фактически за дирекцию в литературном отделе этой киноорганизации.

Однако не только данная работа роднила меня с «Межрабпомом». Олег Леонидович Леонидов стал моим наставником в освоении будущей сценарной профессии.

Кроме него благосклонно относился ко мне и знаменитый режиссер Яков Александрович Протазанов.

Это они оба поощряя мою деятельность газетного репортера, постепенно вовлекли меня в кинопроизводство.

Олегу Леонидовичу я обязан всем, чего достиг в кинематографе, ибо это он сделал из меня сценариста. Его длительная и упорная возня со мной, его удивительные уроки, необыкновенные задания, которые я должен был выполнять (многочисленные варианты движения сюжета в сценарии, над которым в данный момент Олег Леонидович работал), привели к тому, что наконец мой дорогой наставник, вздохнув, сказал:

— Пора ученичества закончена! Сейчас вы уже мыслите вполне самостоятельно и можете сами двигаться дальше.

Он рекомендовал меня на «Межрабпом-Русь», где был членом сценарной коллегии. Для этой кинематографической организации я написал свой первый — в Москве — сценарий, «Сказка о зеленом золоте». Эта работа была сделана не для игрового фильма: в моем сценарии речь шла о наших лесных богатствах, о рабочих Севера, об их титаническом труде. Фильм был поставлен режиссером-оператором Борисом Фильшиным.

Я прихожу в кино

В Ростове-на-Дону кинематограф появился с некоторым опозданием. Потому на один из первых просмотров фильма «Прибытие поезда» я попал с няней в 1908 году.

Вид мчащегося на нее с экрана «огнедышащего чудовища» так перепугал няню, что она, схватив меня за руку, потянула к выходу. Таким образом произошло мое первое знакомство с искусством, которому я отдал большую часть своей жизни.

Я упоминал, что до приезда в Москву уже был автором сценария. Назывался он «Два мая». Фильм-короткометражка поставлен в Ростове-на-Дону режиссером Александром Дмитриевичем Кошевским и его сотрудниками.

Надо сказать, что мои дорогие педагоги — О. Леонидов и Я. Протазанов — выпустили меня в свободное плавание достаточно подготовленным человеком.

Более того: были даже случаи, когда эти мэтры прислушивались к советам своего подмастерья.

Никогда не забуду момента выбора и утверждения актеров для участия в киноленте «Аэлита». Почти сразу остановившись на Юлии Ипполитовне Солнцевой — хозяйке далекой планеты, Яков Александрович долго искал достойную исполнительницу второй женской роли — рабыни Ихошки.

И я горжусь тем, что на эту роль утвердили Перегонец, которую представил Протазанову я. С задачей своей Александра Федоровна справилась блестяще!