ОТЕЦ (испуганно, дрожит). Ну, не надо, не надо… Голубушка моя, не надо… не надо…
Мать постепенно перестает всхлипывать и затихает. Отец долго еще гладит ее по голове и шепчет, едва слышно: «не надо… не надо».
БАБКА. Дети думают, что матери слепы и ничего не видят. Я все видела и сердце у меня болело.
ОТЕЦ. Я до войны художником хотел стать. Учиться мечтал в Москве. Очень я красоту любил. А после войны, после смертей, да пожаров, полюбил еще больше. Руку отняли, ничего, наловчился левой. В Москву, понятно уж, не поехал. А так, дома, для себя, люблю рисовать зверье всякое, птичек там разных, собак, забавные они. И столько у меня накопилось рисунков этих, что мать собрала их как-то все… да и на базар, в город, захотела продать… Да только никто не купил, обратно все привезла. (Смеется.) Видно, добро такое никому не надо. (Закашлялся.) Так я потом ребятишкам их нашим раздал, пусть забавляются. Все равно дома одно беспокойство от них, да и Оля недовольна, мусор, говорит, выброшу на помойку, грозится. Не выбросит, конечно… а только пусть лучше ребятишкам.
Пауза.
(Серьезно). Мама!
БАБКА. Что, сынок?
ОТЕЦ. Болею я, мама.
БАБКА. Поправишься, сынок.
ОТЕЦ. Нет, мама, не поправлюсь. Хоронить меня готовься, мама.
МАТЬ (надрывно). И чего ты заладил? Чего еще выдумал? Мучитель ты мой непутевый! Мало ты меня мучил! И с чего тебе помирать! Все вы, мужики, одинаковы, чуть в задницу что кольнет, помирать собираетесь! А мне-то что теперь делать, а? Мне что делать, спрашиваю? Мне-то уж давно помереть от жизни такой! И чтобы я больше ни от кого ни слыхала! И чтобы мне больше никто не заикался! Ни про какую смерть. Не то я первая в могилу лягу! Ох, сумасшедшие, сумасшедшие!..
Звучит голос маленького Отца.
ОТЕЦ. Мама, а что дедушка кашляет?
БАБКА. Болеет, сыночек.
ОТЕЦ. А что у него болит?
БАБКА. А все, сыночек. Старенький он, помрет скоро.
ОТЕЦ. А как это — помрет?
БАБКА. Богу душу отдаст, а тело бренное в землю закопают. Бог душу его на небо возьмет, и будет дедушка наш с ангелами жить.
ОТЕЦ. И я хочу на небо с ангелами.
БАБКА. Нельзя это, нехорошо маленьким помирать.
ОТЕЦ. Почему нехорошо?
БАБКА. Маленькие жить должны, для того и родили их, чтобы жить. А как состарятся, Бог и их заберет к себе.
ОТЕЦ. И тебя заберет, как состаришься?
БАБКА. И меня.
ОТЕЦ. И меня?
БАБКА. И тебя, сыночек.
ОТЕЦ. Мама, а кто раньше состарится?..
МАТЬ…Измотали всю душу! У нас врачи хорошие, вылечат! В город поедем, к Клавкиной сестре, у нее знакомые есть в больнице, вылечат, не от такого еще лечили! Завтра же и поедем, отпрошусь с работы и поедем, начальник у меня, слава Богу, человек, поймет, не на гулянку отпускает, мужика родного лечить. Завтра же соберемся и поедем… поедем…
Голос Матери постепенно замирает.
Соберемся и поедем… поедем…
ДОЧЬ. Два месяца отца продержали в городской больнице и выписали. Приехал он домой худой — худющий, жалко смотреть. И все улыбался зачем-то… Зачем он улыбается, когда еле ходит, когда смотреть на него страшно, зачем?..
ОТЕЦ. Я как догадался, что помру скоро, успокоился. Легко мне стало. И так хорошо! Знаю, что недолго осталось, и как же я все это полюбил! Пуще прежнего!.. Хорошо мне стало, но и грустно, и так другой раз защемит — землю готов грызть!.. Ласковое время досталось мне напоследок. Солнышко утром встает рано, выйдешь из дома — каждая травинка под тобой радуется. Господи Боже мой! Да сколько же красоты этой бесконечной по всеми миру разлито!.. Разве живой человек о земле холодной помнит? Ай, обойдется, думаю. Только не обойдется, нет. Чувствую, слабею я.
К отцу подходит Дочь. Остановилась, насупилась.
ОТЕЦ (ласково треплет ее по волосам). Чего куксишься? (Усмехаясь.) Или меня жалеешь?
Пауза.
Ты, дочка, мать береги. Слышишь? Она у нас хорошая.
ДОЧЬ. Злая она, вот!
ОТЕЦ. Нет, Дочка, она не злая. Мать твоя добрая… Несчастливая она только.
ДОЧЬ. А ты? Разве ты счастливый? Это ты зря… Первое мое счастье — мать твою полюбил. Второе — живым с войны вернулся, ну, а третье мое счастье — ты.
ДОЧЬ (бросается к Отцу). А болеешь зачем, папка? Зачем умирать собрался? (Задыхаясь.) Лучше она пусть умрет, лучше бы она, она лучше!
Отец застывает. Рука его, обнимавшая Дочь, опускается. Дочь потупляет голову, убегает.
ОТЕЦ (лежит). Тяжело мне… трудно… дышать тяжело… Грудь мне давит… вздохнуть бы!.. Недолго уж… а все думаю, все додумать не могу. Зачем жил? Зачем все живут? Зачем умирают, вот! На войне не думал. Смерть видел, в обнимку ходили с ней, столько смертей, а не думал. Понятно все было… А теперь вот — не понимаю! Что это — смерть? Зачем? Не хочу! Несправедливость!
К постели Отца подходит Мать. Отец лежит, уткнувшись в подушку. Виден лишь один его глаз, пристально, напряженно и пронзительно уставившийся на Мать. Некоторое время всматриваются друг в друга.
ОТЕЦ. Сядь.
Мать послушно садится у постели Отца.
Пауза.
Отец смотрит все так же пристально, строго и отчужденно. Матери становится не по себе.
МАТЬ. Принести чего попить?..
ОТЕЦ. Не надо.
МАТЬ. Господи, смотришь-то чего так…
ОТЕЦ. Не буду скоро, терпи.
МАТЬ (всхлипнув). Господи, говоришь-то чего…
ОТЕЦ. Ладно, иди. Ну, кому говорят, иди. Иди! Я один хочу.
МАТЬ (со стоном опускается на колени). О-ох! Прости!.. Прости ты меня, родненький… перед смертью… прости… У Бога-то я потом вымолю… ты прости… Что же это я, окаянная, наделала… Ведь меня убить мало… Грех какой на душу взяла… Дочь моя…
ОТЕЦ (страшно кричит). Молчи! Ты-и!.. Молчи!.. Все! Знаю!.. Уйди! Христа ради, уйди!.. Прочь! Прочь пошла! Простил! Все!.. Уйди ты! Моя она! Слышишь? Моя! У-у-у!..
Мать, сгорбившись, закрывая мокрое лицо фартуком, уходит.
ОТЕЦ (заметавшись). Жить хочу! Жить! Я, может, и не жил-то еще! Эх, кабы все снова, да не так бы, воротить! Воротить! А!.. Вот оно! Вот!.. Что?.. Уже?.. Пора?.. Погоди! Погоди еще, погоди ты! Не хочу! Не сейчас! Страшно-о!..
Радостный, звенящий голос маленького Отца: «Мама, мама! Светлый дождик на дворе!»
Слышится шум дождя, невнятное бормотанье, смех, потом все звуки постепенно стихают, и последнее, что слышит умирающий Отец — редкие затихающие капли окончившегося дождя.
Тихо, на цыпочках, Дочь подходит к Бабке и говорит ей робко.
ДОЧЬ. Бабушка, папа умер.
БАБКА (сложив к ногам вязанку дров, сняла рукавички, обтерла рукой уголки губ, спокойно.) Ну, что ж…
МАТЬ (с воплем). А-а-а! Уме-е-ер!..
БАБКА (вполголоса причитает).