же зазвенела связкой ключей.

На пороге стоял, опустив голову, старший сын Стѐпка.

Теплая шапка была надвинута ниже бровей, шарф завязан

неаккуратно.

— Ну, и что это ты стоишь?! Проходи, рассказывай,

что на этот раз случилось? – Станислава одной рукой

приподняла опущенный подбородок сына.

— Эля предательница, – едва не плача произнес

восьмилетний мальчик, – она обещала сегодня со мной

идти домой, а сама пошла с Даниилом.

— Ну и пусть себе ходит с Даниилом. Не

расстраивайся – Эля для тебя старушка. Твоя невеста еще,

может быть, даже не родилась, – Станислава закрыла

дверь, наблюдая, как Степан разувается.

— Она не старушка, мама! Ей восемь лет, так же как и

мне. Я что старик уже что ли? – Степа бросил промокшие

мокасины в угол.

— Какой ты у меня умный! – Станислава

остановилась, уставившись на сырые носки сына. – Стоп.

95

А почему ты пришел домой во второй обуви? Ты чего не

переобулся? На улице же холодно.

— Я забыл, – Степа быстро повесил куртку, и побежал

в детскую комнату.

— Что значит «забыл»? А когда ты вышел из школы,

ты разве не почувствовал что ногам холодно? Где твои

ботинки?

— В пакете, – ответил сын, пряча глаза.

— О чем ты только думаешь? Ах, ну да, конечно, об

Эле, – сама ответила на свой вопрос молодая мама,

возмущенная забывчивостью Степана. – Переодевайся и

иди кушать.

— Мам, Гришка сегодня проткнул циркулем мою

бутылку с водой. У нас есть еще маленькая бутылочка,

чтобы завтра можно было взять в школу. Мне так пить

сегодня хотелось, а из-за этого дурака вся моя вода

вылилась под парту. Надо мной потом еще полкласса

смеялись, потому что Гришка сказал, что я описался, –

мальчик заплакал.

— Не плачь. И не дружи с Гришкой. А если он тебя

обижает – дай сдачи. Один раз получит в нос, во второй –

не полезет.

Степан молча вытер щеки рукавами серой водолазки,

на которой остались темные пятнышки от детских слез.

Маленький Антошка скривил розовое личико и громко

заплакал, отбросив голову назад и широко раскрывая рот.

— А тебя какая муха укусила, Сюси-пуси?! За

компанию что ли?!

В двери снова постучали. Тук, тук, тук-тук, тук. Это

мог быть только Глеб, больше никого Станислава не

ожидала. Опять щелкнул замок, и Степка уже тут как тут с

радостной улыбкой и протянутыми вверх руками.

96

— Папочка пришел! А что ты сладкого мне принес?!

Ух ты, кексы со сгущенкой! – первым делом Степка

раскрыл пакет. – Люблю сладенькое!

— Это мы знаем! Ты борщ поел? – Глеб повесил

куртку на вешалку, интенсивно потер покрасневшие от

холода ладони. – Как у нас дома тепло, и вкусно пахнет!

— Переодевайся, любимый, и приходи обедать!

Станислава вместе с детьми пошла в кухню, и только

Глеб на мгновение застыл на месте. Еще раз глубоко

вдохнул полной грудью пропахший борщом воздух, потом

наклонил голову, убедившись в безупречной чистоте

ламината, провел кончиком пальцев по деревянному

обрамлению зеркала – порядок, и придраться не к чему.

— Ты чего не переодеваешься? – Станислава

выглянула из кухни.

— Да сейчас переоденусь. Уже и в зеркало

посмотреться нельзя.

За столом Глеб украдкой поглядывал в сторону жены.

Еѐ короткие растрепанные волосы были грязными,

трехцветными.

Черными

у

корней,

каштановыми

посредине, а кончики и вовсе были непонятного цвета.

Прямая челка, ранее скрывающая высокий лоб, была

поднята металлической спиралью тонкого обруча. Густые

брови разделялись узкой полоской едва заметных темных

волосинок. Глаза хоть и светились неким внутренним

светом, но утратили свою первоначальную красоту.

Бледность и отчетливо прорисовывающиеся на прямом

носу черные точки отталкивали взгляд. Глеб пытался

найти хоть что-то из тех качеств во внешности

Станиславы, заставивших его много лет назад обратить

внимание на эту девушку. Но не находил. Сейчас она

представлялась некой серой мышкой, откровенно

несимпатичной и не вызывающей никакого сексуального

97

влечения. А вот на двух мальчишек он смотрел с

неподдельной радостью и гордостью.

— Глебушка, как у тебя прошел день? – голос жены

заставил повернуться и взглянуть прямо в глаза.

— Как всегда, – ответил Глеб, закашлявшись и чуть не

подавившись куском мяса. – Сегодня Иванов выставлялся

за своѐ тридцатилетие, – при этом он загадочно улыбнулся.

— Сегодня? А почему по тебе совсем не видно, что ты

пил? – Станислава, ожидая ответа, остановила ложку с

манкой на полпути между тарелкой и раскрытым ртом

обслюнявленного Антошки.

— Так он на бригаду из двадцати человек принес две

бутылки по 0,75 литра! – Глеб не удержал заразительный

смех. – Что там пить?!

— Ваш Иванов наверно трезвенник?

— Каким бы трезвенником он не был, а шахтные

законы нужно уважать. Вот почему «бутылѐк» называется

«бутылѐк»? Потому что «бутылек» это три литра! А на

двадцать рыл и этого мало было бы!

— Да с вами шахтерами не соскучишься. Вы без своих

«бутыльков» не можете, –

Станислава наконец-то донесла ложку к губам сына.

— Я уже поел! – Степка оживленно подскочил со

стула с пустой тарелкой в руках. – Мам, дай денег на воду,

я в магазин сбегаю.

— Сейчас дам. Глеб подержи Антошку.

Станислава встала из-за стола, передавая крохотного

карапуза отцу. Сняв испачканный фартук, она поправила

пояс широкого халата, висящего на худеньком теле, как на

тремпеле. Глеб скользнул глазами по еѐ заросшим ногам и

остановился на красных носках в белый кружочек.

— Классные у меня носочки? Такие яркие! Правда?

98

— Ага, яркие, – Глеб продолжил кормить малыша

манкой, стараясь не заморачиваться внешним видом

супруги.

— Степка, ты чего? Обувай ботинки! На улице

холодина, а он в мокрых мокасинах вздумал в магазин

идти!

Станислава подняла с пола порванный пакет,

раскрыла, и…

— Что это такое?

— Где?

На поднятый шум вышел и папа с Антошкой на руках.

— Что там?

— Степан, где второй ботинок?

Мальчик с виноватым лицом опустил глаза, чувствуя

свою вину.

— Потерялся, наверно.

— Как он мог потеряться? Степан, вы опять пакетами

дрались по дороге домой? – Станислава повысила голос,

отчего Антошка испуганно заплакал.

— Гришка меня бил. Я только защищался, – ответил

ребенок, продолжая стоять босиком.

— Балбес, – негромко произнес Глеб, возвращаясь с

младшим сыном в кухню.

— В чем мне идти в магазин? – Стѐпка жалобно

посмотрел маме в глаза.

— Подожди. Почему ты не переобулся в школе?

— Забыл.

— Ты нѐс домой два ботинка?

— Два.

— Где ты последний раз видел свои два ботинка? Или

в каком месте ты был, когда порвался пакет?

— Возле поликлиники.

99

— Вот теперь иди и ищи свой второй ботинок. Я на

прошлой неделе дважды купила тебе спортивный костюм.

А сегодня ты первый раз обул ботинки. И что? Мне завтра

идти покупать тебе новые?

— Дважды спортивный костюм? Я что-то пропустил?

– Глеб вновь появился в прихожей.

— Я не хотела тебе говорить, но у Степана украли

новый ни разу не стираный костюм. Мне пришлось купить

еще один. Надо же в чем-то на физкультуру ходить.

— Замечательно. Значит, кто-то ходит в костюме