Кристи отстранилась от меня и убеждённо пообещала:

   - Ты найдёшь себе другую игрушку.

   Бесконечно долго я смотрел ей в спину. Она не обернулась.

   Уже совсем стемнело. Когда Кристина исчезла из поля моего зрения, какие-то обрывки мыслей стали появляться в моей голове. Я пошёл за ней - нечего ей бродить одной по ночному городу. Когда в её окне загорелся свет, я направился прочь.

   Чувствовал я себя свободным и ненужным. Странное ощущение. С тех пор, как я познакомился с Кристи, у меня было столько странных ощущений...

   У меня перед носом возникла дверь. Я озадаченно огляделся. Оказывается, ноги принесли меня к дому. Я задумался. Вообще-то, мне надо было на охоту. Стас накануне подкормил меня, но этого было мало. Но жажда почти не чувствовалась. Идти никуда не хотелось. Я поднялся в квартиру, сделал несколько бесцельных кругов по ней, забился в угол дивана и свернулся в клубок.

   В этой позе меня и застало утро. О движении даже думать было неприятно. Я следил, как подбирается ко мне полоса солнечного света. Только когда она приблизилась вплотную к открытой коже руки, я ползком переместился к другому подлокотнику. Здесь обжигающие лучи меня не достанут. Я снова свернулся и задремал.

   Проснулся я поздно, было уже темно. Первые мысли были о Кристи, но я постарался отогнать их: вспоминать было больно. Голод почти не чувствовался, двигаться не хотелось. Я сидел с открытыми глазами, но не видел своей комнаты. Перед взором проходили картины прошлого. Эти воспоминание тоже оказались неприятны. Не то, чтобы в них было всё плохо, но и хорошего там было мало. Мне хотелось вернуться к другим образам, но я не позволил себе этого. С трудом я отрешился от всех мыслей.

   Вид почти пустой комнаты раздражал меня. Я снова прикрыл глаза, постарался отключиться от запахов, не обращать внимания на звуки и погрузился в неопределённое состояние между сном и явью без мыслей и почти без ощущений. Иногда комната была тёмной, этот бархатный сумрак успокаивал меня, но потом снова начинали двигаться полосы света, вызывая глухую досаду. Солнце заглядывало редко. Я смутно чувствовал его появление, даже не открывая глаз. Всё чаще я проваливался в глубокий сон.

   Потом раздался звонок. Ужасный звук, проигнорировать его было невозможно. В своё время я специально озаботился, чтобы сигнал был громким. Тогда это оправдало себя: пару раз мерзкое дребезжание даже смогло вырвать меня из дневного сна. Сейчас оно грубо выдернуло меня из состояния блаженного покоя. Я поморщился, но не шелохнулся.

   Звонок всё дребезжал, казалось, звук вгрызается в голову. Я с трудом расцепил пальцы, неохотно выпрямился и потащился открывать. Был вечер, уже стемнело. Ни Дэн, ни Борис без приглашения или предварительного телефонного звонка появиться не могли. И кого принесло?

   Распахнув дверь, я обнаружил на пороге Стаса.

   - Что тебе надо?- недовольно спросил я.

   - Может, пригласишь войти?

   Меньше всего мне были нужны гости. Запах человека настойчиво лез в нос, разбудив голод. Стук сердца грохотал в ушах. Я шагнул в сторону и назад, и заворожено сказал:

   - Проходи.

   Дверь захлопнулась. Мы были вдвоём в квартире.

   До его прихода я не сознавал, насколько голоден. Горло сводило судорогой, оно горело, слюна стала едкой и горькой. Я отвернулся и прекратил дышать. Стас прошел за мной в большую комнату, я молча указал ему на диван. Он кивнул, но садиться не стал: стоял совсем рядом со мной и что-то говорил. Я смотрел на его шевелящиеся губы и не разбирал слов, мерные удары его сердца заглушали всё. Казалось, я слышу шум крови, текущей по сосудам. Я зачарованно шагнул к нему, не сводя глаз с жилки, бьющейся на шее, и жадно вдохнул манящий запах. Неожиданный удар в живот ненадолго привёл меня в сознание. Я жалобно охнул и возмущённо спросил:

   - Ты что? Я голоден... Тебе жалко, что ли?

   Стас отпихнул меня так, что я тяжело плюхнулся на кресло, и жёстко сказал:

   - Я тебе не ужин с доставкой. Хочешь жрать: отдери задницу от дивана и катись на охоту.

   Всё тело скручивала жгущая боль. Едва сознавая, что делаю, я дошёл до коридора, сунул босые ноги в ботинки и начал открывать дверь. За спиной была еда, доступная, близкая, запах сводил с ума. Руки тряслись.

   - Ник, - тревожно спросил Стас, - Ты вообще соображаешь, что делаешь?

   - Нет! - выдохнул я и вывалился из квартиры.

   На лестнице стоял сильный запах людей, но сейчас, когда никого не было рядом, мне стало легче. Я даже смог удивиться. Как я умудрился довести себя до такого состояния? Я был на грани полной потери самоконтроля. Сейчас не до выбора. Надо использовать первого же человека, который мне попадётся, лишь бы этого никто не заметил. Я, не чуя ног под собой, слетел с лестницы, перепрыгивая через пролёты, и выскочил на улицу.

   Было совсем темно и безлюдно. К моей радости фонари не горели. Впрочем, у нас в районе частенько так бывает. Привлечённый звуком близкого сердцебиения, я спешным шагом, почти бегом, направился к арке, выводящей на улицу. Здесь, прислонясь к стене, стоял мужчина в полурасстёгнутой куртке, горло его было замотано шарфом. Меня это возмутило: зачем кутаться, не так уж и холодно. Я рванул шарф вниз и в сторону и впился в незащищённую шею, закрывая рот человека ладонью, чтобы он не поднял шума. Сосредоточиться, чтобы взять его под контроль я не смог. Он попытался вырваться, но, конечно же, я не дал ему такой возможности.

   Вкус был отвратительный, а эмоции были приглушены. Неудивительно. Запах алкоголя забивал нос, перебивая все другие ароматы. Боли он почти не ощущал, вместо страха было тупое недоумение. Я начал выкручивать ему руку, одновременно оттягивая за волосы голову назад. Он захрипел. Похоже, быстро трезвел. Боль стала острой, его охватил ужас. Какие сильные чувства! Я прямо заурчал от удовольствия.

   Приближение Стаса я услышал и почуял раньше, чем смог его увидеть. Он остановился у меня за спиной и требовательно сказал:

   - Ник, прекрати, ты его убьёшь.

   Я заглянул в сознание своей добычи, и стёр воспоминания о происходящем. А вот никакой замены у меня не получилось: я оставил ему только чувство ужаса и черноту. С сожалением выпустил из зубов податливую плоть, напоследок скользнув по ране языком, бережно поправил шарф, закрывая отпечатки зубов и, повернув мужчину спиной к себе, слегка его подтолкнул. Первый момент он стоял неподвижно, а затем вдруг рванулся бежать, делая нелепые и неожиданные скачки из стороны в сторону. Это было необычайно смешно. Я смотрел ему вслед и тихо хихикал. Стас подошёл ближе и заглянул мне в лицо:

   - Знаешь, Ник, можно подумать, что ты пьян.

   - Угу, - я согласно кивнул головой, едва удержавшись на ногах.

   Он протянул мне мою куртку. Я отстранил его руку:

   - Нн-не надо!

   - Надень, - потребовал Стас, - Осень, холодно.

   Он волнуется, что я могу простудиться? Эта мысль показалась мне настолько забавной, что я опять захихикал. Представил себя простуженным, с опухшим носом и покрасневшими глазами, - и моё хихиканье перешло в неудержимый смех. Я никак не мог остановиться.

   Когда дар речи, наконец, вернулся ко мне, я объяснил Стасу:

   - Бестолочь, вампиры не болеют!

   Он почему-то усмехнулся и терпеливо сказал:

   - Я знаю, но всем встречным мы этого объяснять не будем. Люди сейчас в куртках ходят, вот и ты надень, чтобы никто не лез с вопросами.

   Эта мысль мне показалась очень глубокой.

   - Ты умный, - убеждённо сообщил я ему.

   Куртка оказывала упорное сопротивление, путая руки, но Стас помог мне разобраться с рукавами, запахнул полы и скомандовал:

   - Держись за меня, домой пойдём.

   У подъезда мы столкнулись с соседкой. Она прошла вперёд, но всё время оглядывалась, а когда Стас прислонил меня к стенке около моих дверей, остановилась и с сомнением сказала, глядя на меня:

   - Он же не пьёт, вроде?