Изменить стиль страницы

Бертран де Борн

(последняя четверть XII в.)[202]

Донна! Право, без вины…[203]

I Донна![204] Право, без вины
Покарали вы меня,
Столь сурово отстраня, —
Где ж моя опора?
5 Мне не знать
Счастья прежнего опять!
Сердце я лишь той отдам,
Что красой подобна вам
Если ж не найду такую,
10 То совсем я затоскую
II Но красавиц, что равны
Были б вам, весь мир пленя
Блеском жизни и огня,
Нет как нет! Коль скоро
15 Вам под стать
Ни единой не сыскать,
Я возьму и здесь и там
Все у каждой по частям
И красавицу иную
20 Обрету я – составную
III Самбелида![205] Вы должны
Дать румянец ярче дня,
Очи, что горят, маня Страстной негой взора
25 (Больше взять
Мог бы – и не прогадать!)
А красавицы устам
Речь Элизы[206] я придам,
Чтоб, беспечно с ней толкуя,
30 Разогнал свою тоску я.
IV. Плечи будут ей даны
Из Шале, – и на коня
Сяду вновь, его гоня,
Чтобы к ряду, споро
35 Все собрать,
В Рокакорт не опоздать.
Пусть Изольдиным кудрям[207]
Предпочтенье дал Тристрам,[208]
Но, Изольдины минуя,
40 У Агнесы[209] их возьму я.
V. Аудиарда![210] Холодны
Вы ко мне, но, сохраня
Свойство миловать, казня,
Хоть красу убора
45 Дайте взять
И девиз: «Не изменять!»
Лучше Всех![211] Похищу сам
Шейку, милую очам, —
Я так нежно расцелую
50 Красоту ее нагую!
VI. Зубки чудной белизны,
Всех улыбкой осеняя,
Даст Файдида.[212] Болтовня
С ней мила, но скоро
55 В путь опять!
Донна Зеркальце[213] мне дать
Стан должна, столь милый нам,
Смех свой, сладостный ушам, —
Помню я пору былую,
60 Шутки с ней напропалую.
VII. Вы же, Донна, вы вольны,
Всех собою заслоня,
Но восторгов не ценя,
Дать приказ – без спора
65 Перестать
Вас любить, в вас мечтать.
Нет! Хоть предан я скорбям,
Сердце я лишь вам отдам!
Как своей наименую
70 Эту двину составную?

Арнаут Даниель

(годы творчества – 1180–1210)[214]

На легкий, приятный напев…[215]

I. На легкий, приятный напев
Слова подобрав и сложив,
Буду я их шлифовать,
Чтоб они правдой сияли.
5 В этом любовь мне поможет —
В Донне чудесный исток
Доблестей я обретаю.
II. Смотрю на нее, онемев
И сердце к ней так устремив,
10 Что и в груди не сдержать,
Если 6 на нем не лежали
Думы о тон, что умножит
Власть надо мною в свой срок, —
Только о том и мечтаю!
15 III. Готов я, любви восхотев,
Жечь свечи и масло олив,
Тысячи месс отстоять,
Лишь бы мне счастие дали.
Пусть мне Люцерну[216] предложат, —
20 Светлой головки кивок
Я на нее не сменяю.
IV. Любовью такой возгорев,
Сердца наши соединив,
Я Донною б мог обладать,
28 Лишь не было б Донне печали.
Одно мое сердце тревожит:
Я к Донне попался в силок
И все, что имею, – теряю.
V. На папском престоле воссев
30 Иль царственный Рим покорив,
Все соглашусь потерять,
Только б надеяться дале,
Что поцелует, быть может, —
Иначе – ведает бог! —
35 Нет ей и доступа к раю.
VI. Мученья любви претерпев,
Я свой не смиряю порыв!
Стал и друзей избегать,
Чтоб рифмовать не мешали.
40 Тот, кто мотыгой корежит
Поле, не так изнемог!
Словно Монкли,[217] я страдаю.
VII. Так Даниель подытожит:
Зайцев мне травит бычок,[218]
45 Ветер я впрок собираю.

Монах из Монтаудона

(годы творчества 1180–1213)[219]

Я к Господу как-то попал…[220]

I. Я к Господу как-то попал
Вижу – его обступили.
Статуи в гневе вопили,
Чтоб он наших донн обуздал:
5 На краски вскочила цена, —
Все больше идет их для донн,
А статуям храмов – урон,
Их лики бледней полотна!
II. Мне бог, обернувшись, сказал:
10 – Жены, монах, нагрешили,
Статуи красок лишили, – Их облик святой облинял
Смотри, как вот эта бледна!
Почаще всходи на амьон,
15 Громи их, повапленных жен!
Для кары пришли времена.
Ill – Господь, – я ему отвечал,
Сами вы донн сотворили,
Сами красой одарили
26 Еще при начале начал.
А если краса им дана
Для донн красоваться – закон.
Урон-то святым нанесен,
Но краска и доннам нужна!
25 IV. – Монах, ты в нечестие впал!
Речи твои не грешны ли,
Чтобы творения бели
Прекрасней, чем я замышлял?
Недолго цветет их весна, —
30 Ведь смертный стареть обречен, —
Но краской обман совершен:
Глядишь – а старзха юна!
V. – Господь, вам совет бы я дал:
Вы в своей славе и силе
35 Крашеных донн невзлюбили, —
Так кто ж вам продолжить мешал
Их юность до вечного сна?
А лучше бы, – я убежден, —
Земля до скончанья времен
40 Всей краски была лишена!
VI. – Монах, я и слушать устал!
Разум утратил ты или
Жены тебя совратили,
Что ты их оправдывать стал?
45 Нет! Женам да будет сполна
Природный их вид возвращен.
Хоть красками лик испещрен,
Сотрет их прекрасно слюна.
VII. – Господь, я бы с ними пропал:
50 Так уж носы набелили,
Столько румян наложили,
Что я бы слюней не набрал!
Хоть дело мое – сторона,
Но кто красотой обделен,
55 Прикрасу искать принужден, —
Какая ж на доннах вина?
VIII. – Монах, но прикраса грешна:
Ведь каждый, кто ей обольщен,
В распутство уже вовлечен,
60 И тешится тем Сатана.
[………………………………
………………………………][221]
IX. – Господь, но Монфора жена[222]
79 Сдаюсь, коль скажет, смущена,
Слюнявить ее не резон:
Живая в ней прелесть видна!
вернуться

202

Рыцарь, владевший совместно с братом укрепленным замком Альтафорт (з современной Дордони). Данте хвалит его как талантливого поэта, певца войны («О народном красноречии», II, II, 9), говорит о его щедрости («Пир», IV, XI, XIV), подвергает его тягчайшему наказанию за грехи среди «злосоветчиков» в восьмом круге ада («Ад», XXVIII, 118–122). По старопровансальской легенде владелец Альтафорта играл решающую роль в политических событиях своего времени и был чуть ли не единоличным виновником кровавой междоусобицы, разыгравшейся во французских владениях Плантагенетов. Однако действительная роль Бертрана де Борна была не столь значительной: он в качестве мелкого сеньора выступал на стороне одной из соперничающих феодальных клик и писал воинственные стихотворения, заслонившие другие его произведения, – традиционные любовные кансоны. После весьма бурной жизни поэт ушел в монастырь, где и умер в 1210 г.

вернуться

203

Р. – С. 80, 12. Это так называемая кансона о «состав-ион донне», вызвавшая у трубадуров немало подражании. Оригинальность этой песни в том, что, расточив ряд лестных слов по поводу красоты множества донн, Бертран де Борн заключает, что вся эта красота, собранная воедино, не может его утешить в потере одной-единственной Донны, его отвергающей.

вернуться

204

Донна – по утверждению средневекового «биографа», это Маэ де Монтаньяк из знатного рода Тюреннов.

вернуться

205

Самбелида – «сеньяль» неизвестной дамы.

вернуться

206

Элиза – это Элиза де Монфор, знатная дама из рода Тюреннов.

вернуться

207

Знаменитая героиня «Романа о Тристане» обладала прекрасными «золотыми» волосами.

вернуться

208

Тристрам – т. е. Тристан, герой знаменитой средневековой легенды.

вернуться

209

Агнеса – это виконтесса де Рокакорт (современный Рошешуар).

вернуться

210

Аудиарда – по-видимому, Аудиарда де Маламор.

вернуться

211

Лучше Всех – сеньяль Гюискарды де Бельджок.

вернуться

212

Файдида – сеньяль неизвестной дамы.

вернуться

213

Донна Зеркальце – прозвище (т. е. сеньяль) какой-то знатной дамы.

вернуться

214

Поэт был родом из городка Риберака, в Дордонн. По утверждению средневекового «биографа», он был сыном дворянина, но увлекался «наукой», т. е. знаниями и навыками поэтического творчества, и стал трубадуром. Арнаут Даниель был одним из самых ярких и прославленных представителей поэзии «темного стиля». Данте («Чистилище», XXVI) называет его «лучшим ковачом родного слова». По мнению Петрарки, «его новые и прекрасные речи все еще приносят честь его родине».

вернуться

215

Р. – С. 29, 10. В этой кансоне выражена довольно распространенная в лирике трубадуров, но кощунственная для того времени мысль, будто бы дама лишится райского блаженства за отказ в «милостях любви»; на эту тему мы встретим у провансальских поэтов множество весьма темпераментных заявлений; посмертные муки «жестокосердных красавиц» описываются и в нелирических куртуазных текстах. Тема эта получила дальнейшее развитие в Италии эпохи Возрождения у Боккаччо и Ариосто.

вернуться

216

Люцерна – город в Испании.

вернуться

217

Монкли – по-видимому, имя героя не дошедшего до нас любовного романа.

вернуться

218

Поэт прибегает к парадоксу, иллюстрирующему и трудности любви, и сложность поэтического мастерства.

вернуться

219

По сведениям средневекового «биографа», поэт был монахом в Орильяке (современный департамент Канталь), затем приором в Монтаудонском монастыре, местоположение которого не установлено. Поэту приписывают 17 песен, что немало для плохо сохранившегося наследия провансальских трубадуров.

вернуться

220

Р. – С. 305, 7. Стихотворение принадлежит к жанру «фиктивной тенсоны» (разговор или спор с воображаемым собеседником). Изобличаемое в стихотворении употребление косметических средств воспринималось в Средние века и вплоть до эпохи Возрождения, во-первых, как обман, во-вторых, как нарушение прерогатив господа бога (см. у Шекспира слова Гамлета: «Слышал я и про ваше малевание вполне достаточно; бог дал вам одно лицо, а вы себе делаете другое…» – акт III, сц. 2).

вернуться

221

Некоторые рукописи содержат далее два четверостишия совершенно непристойного содержания. При переводе они выпущены.

вернуться

222

Монфора жена – т. е. Элиза де Монфор, упоминавшаяся Бертраном де Борном.