Возлюбленные подданные ахнули и откатились предусмотрительной волной с дороги несущейся как горный обвал конно-пешей кавалькады, оставляя после себя шапки, мороженое, собак и детей.
Его же величество — в силу ли убежденной веры во всемогущество иноземцев, или по причине наследственной болезни всех монархов — инерции мышления и восприятия окружающей действительности — упрямо пытался продолжить приветственный спич.
— …Как я сказал, то есть, не я, а наш уникальный Бруно Баги…
И тут стена тумана лопнула еще раз — черной кипенью, затхлым холодом и гнилостным смрадом — и на свет божий вымахнуло нечто, по форме и консистенции больше всего напоминающее облитую смолой сахарную вату, а по размеру — дворцовый каретный сарай.
Оркестр сбился с «парада-алле» и принялся играть «какофония до-минор-галоп». Зеваки от ленивого отступления в одно мгновенье перешли к бодрому спринту (Собаки и дети — впереди с большим отрывом). Король откусил и почти успешно попробовал проглотить раструб рупора. Кабинет министров в полном составе забился под помост размером с просторную собачью будку и тут же возмущенно загомонил, пытаясь разобраться, кто чьей ногой наступил кому на чье дворянское достоинство…
— Бегите, Хель вас раздери!!!.. — долетело с мерина давно запоздалое предупреждение, не нашедшее ни единого адресата (Народ был уже далеко, министры — те, кто услышал — посчитали себя убежавшими и спасшимися, а король счел ниже своего положения прислушиваться к кому-то, висящему вверх ногами с беспородного рыжего мерина), и черная смоляная туча, трепеща плотоядно длинными щупальцами, как черная комета понеслась к месту несостоявшегося торжества, золотому помосту, жалкому, беспомощному замершему в попытке спрятаться за надкусанным рупором монарху…
Не увидев — спинами почуяв неладное, Адалет, Иван и Сенька затормозили у оркестрового навеса, оставляя глубокие борозды в утоптанной земле, развернулись и опрометью кинулись на выручку недальновидному самовлюбленному и очень глупому королю.
Усталый маг споткнулся на ходу о брошенный кем-то костыль, потерял равновесие, в последний момент был подхвачен Иванушкой, и неожиданно ощутил — сразу и всё — как долго он скакал, бродил, носился и воевал этим утром, а также сколько ему лет, и как давно он не был в отпуске, настоящем, славном, хорошем отпуске длиной лет в сто-двести…
— Быстрей!!! — яростно и непререкаемо рванула его за рукав Сенька, и старый волшебник со стоном встрепенулся, мучительно собрал в пухлый кулачок остатки воли, магии и упрямства, и вскинул посох, выпуская наугад огненный шар…
Нет, не шар.
Бледно-розовый, едва теплый клубок размером с дешевое яблоко.
Нежно свистя, сморщенный комочек цвета молодого поросенка дотянул до помоста, на излете ударился в спинку трона, повалил его и рассыпался безвредными искрами.
Дрожащие в предвкушении королевской трапезы нити сконфуженно наткнулись на позолоченное дерево, раздраженно отдернулись, и зашарили сердито в поисках пропавшего обеда.
Лукоморцы ахнули и удвоили прыть, волоча за обе руки почти не сопротивляющегося чародея к месту последнего противостояния.
— Успеем!
— Не успеем!
— Успеем!
Трон отлетел в сторону, как оторванная половинка раковины устрицы, и к бездвижному бледному венценосцу ласково протянулись тонкие щупальца.
— Не успеем!!!..
Адалет жалобно замычал, зажмурился, посох в его руках завибрировал, вспыхнул слепящим белым светом…
Дунул ветер.
Застигнутые врасплох облака на небе метнулись в разные стороны, выпуская из своего пушистого плена заскучавшее солнце…
И вдруг тварь над королем визгливо вздохнула, надулась, задрожала, стала разъезжаться на клочья, как сгнившая тряпка и, наконец, взорвалась зловонным вихрем рваных сажных хлопьев.
Замершая в отдаленной безопасности толпа вскипела овациями и, несвязно, но весело вопя, ринулась назад.
— Ура чародею!!!..
— Ура колдуну!!!..
— Ура героям!!!..
— А им-то за что?!..
— За компанию!!!..
— Да здравствует!!!..
— Победа!!!..
— Мы ее одолели!!!..
— Нет, мы!!!..
— Сам дурак!!!..
— Холодные пирожки!!!..
— Горячее мороженое!!!..
— Фигурки мага!!! Настоящие фигурки мага!!! Даром!!! За так!!! За спасибо!!! Всего за десять кронеров!!!..
И только четверка бледных от пережитого героев заметила, что белесая стена тумана в том месте, откуда выскочила и попала под солнечные лучи вторая тварь, снова необъяснимо потемнела и стала мутно-серой.
Маг-хранитель, заложив одну руку за спину и сжимая во второй подаренный каким-то торговцем от чистого сердца пирожок со сливовым повидлом (Рекламный щит с сообщением о сем бескорыстном деянии через два часа уже красовался над входом в кондитерскую: «Боевой маг-хранитель Адалет, непобедимый победитель туманных тварей, предпочитает исключительно наши сладости!»), гневно метался по опочивальне его величества, звонко топоча подкованными сапожками по мраморным плитам пола даже сквозь ковер.
Сенька, Иван и Олаф сидели у окна за накрытым столиком с золотыми гербами по белому лакированному фону и за обе щеки дегустировали дворцовую кухню (Специальное гостевое меню. Салат из весенней зелени — одуванчиков, крапивы, щавеля; жидкий вегетарианский супчик; перловая каша с пахнущей мясом сарделькой и прозрачный и бледный, как слеза ребенка, вишневый компот. За поеданием второго блюда неотрывным умильным взглядом наблюдал любимый песик короля, судя по гастрономическим предпочтениям — сардель-терьер), стараясь не смотреть в расположившееся напротив них зеркало в человеческий рост, дабы лицезрением своих замурзанных личностей не портить самим себе же аппетит.
Сам Август Второй, наряженный в шелковую ночную сорочку цвета растаявшего мороженого и такой же колпак, отлеживался от пережитого ужаса и временного паралича, в изнеможении откинувшись на взбитые, как сливки на клубнике, подушки.
— …А я говорю тебе, твое бестолковое величество, что кроме этой твари и той, что мы убили в тумане, есть еще!!! — яростно взмахнул стиснутым кулачком чародей, и повидло из надкушенной макушки испуганно брызнуло на голубой балдахин монаршьего ложа.
— Но это… но зачем… но как… но откуда они там могут взяться… — не отпуская бледную руку от сердца, смог только с четвертой попытки сформулировать вопрос правитель Багинота, — если ты всего пять минут назад говорил, что чтобы размножиться, ей нужен год?!..
— Не знаю!!! — остановился на половине шага и взъярился Адалет. — Не знаю!!! На это могут иметься тысячи причин!!!
— Назови хоть одну! — плаксиво потребовал король.
— Да хоть… хоть две!!! Во-первых, условия в вашей долине могут благоприятствовать ускоренному периоду отпочкования!!!..
— А во-вторых? — не унимался король.
— А во-вторых, их там с самого начала могло быть больше одной!
— Что?..
— Да! Именно! Потому что по универсальному закону Белого Света, где одна неприятность — там жди еще десяток!
— Так их там десять? — тупо уточнил монарх.
— Если тебе это так любопытно, сходи и посчитай, — откусил и принялся недовольно жевать оставшуюся без самого вкусного оболочку давешнего угощения волшебник. — А мы свою работу выполнили. На двести процентов. Ты просил нас уничтожить туманную тварь — получай их две…
— Но…
— …Но из нашего нечеловеческого гуманизма мы согласны взять с тебя как за одну, — закончил речь чародей, деловито затолкал остатки пирожка в рот и, остановившись оценивающим взглядом на испорченном балдахине, всё же скромно вытер руки о свой балахон.
— Но…
— День расчета — сейчас. Нам некогда. Мы торопимся.
— Но!?..
— Ну, хорошо. Может статься, на обратном пути, если ваша держава всё еще будет здесь… — быстро смилостивился под напором запачканной не только повидлом совести маг.
И хотя Адалет сказал, что надеется застать Багинот на этом же месте, совсем по иной причине, с тенями тумана ничего общего не имеющими, Август подскочил на своем одре болезни, словно вместо подушки под ним внезапно материализовалась туманная тварь, воздел трясущиеся руки горе, и жалостливо возопил: