— Я… обратила внимание… — поборов сомнения, проговорила Сенька, — что перед появлением твари туман как будто редеет…

— Но мы же ее!.. — воскликнул было Иван, но тут же оглянулся на волшебника. — Мы же ее?..

— Совершенно точно, — авторитетно кивнул тот. — Точнее быть не может. Сеть Агграндара — заклинание в борьбе с ними безотказное.

— А, может, мы ее не?.. — постоянно и нервно оглядываясь через левое плечо, словно ожидая, что по какой-то неведомой причине именно оттуда вот-вот появится нечто неопределенно-немыслимое и туманно-жуткое, задал вопрос Гуго.

— Мы ее да, — за чародея ответила Сенька.

— А, кстати, кто такой Агграндар? — тут же поинтересовался царевич, искренне считающий, что при пополнении запаса знаний нет такого понятия, как «не время».

Глаза старого мага увлажнились.

— Агграндар, ребятки, это единственный человек, побывавший на острове Тумана, родине теней, описавший их повадки и среду существования, и вернувшийся живым. Великий был путешественник и исследователь, Юлиаус Агграндар… великий ученый… великий маг…

Серафима забыла выглядывать призрачную угрозу, споткнулась и прикусила язык.

Если Адалет кого-то, кроме себя, называет великим магом, это значит… это значит…

Что это могло бы значить такого эпохального, головокружительного и невероятного, измыслить она не успела, потому что ее супруг, или придумавший такое значение раньше ее, или полностью проигнорировавший сей любопытный момент, уже дотошно продолжал допрос.

— А почему «был»? Разве он умер?

Старик задумался.

— Может, и умер. Может, нет. Может, в своих путешествиях он обнаружил какое-нибудь место, воплощение его представления о парадизе на земле, и остался там… Но следы его из нашего тесного мирка теряются лет… э-э-э-э-э… много лет назад, ребятки. А жаль. Знавал я его. Башковитый был чародей… башковитый…

— А, может, она… ну, тень то есть… размножилась?.. — не унимался изобретательный на гипотетические несчастья багинотец.

Маг торжествующе усмехнулся.

— Чтобы ей размножиться хотя бы надвое, надо год как минимум. Дальше идет банальная математическая прогрессия. Правило Агграндара. А ваш туман вы в первый раз когда заметили?

Проводник примолк на несколько секунд, сравнивая так и сяк предложенные промежутки времени.

Икс равен игреку никак не получался.

— Так выходит, ваше п-премудрие, что второй болот… то есть, туманной твари в Багиноте абсолютно точно, точно-преточно, точно-точно-преточно быть не может? — на всякий случай, всё же уточнил он.

— Ох, нелегкая это работа — из болота тащить Багинота… — закатила глаза и мученически вздохнула Серафима. — Тебе ж сказали — нетути! Сдохла! Скопытилась! Сыграла в ящик! Закрючилась! Тютю ляля, бяки съели!.. Ну, как тебе еще объяснить? Кого, по-твоему, на ваших фермах разводили — свиней, баранов или туманных тварей? Угадай с трех раз!

— Т-тв… то есть, свиней и баранов, конечно… — не веря самому себе, всё же выдавил их проводник.

— Ну, вот, видишь! — с демонстративным облегчением выдохнула Серафима. — Ну, уж эти мне витязи багинотские…

Гуго сделал слабую попытку улыбнуться, не смог, виновато пожал плечами, опустил глаза и пристыженно ускорил шаг.

— Сень, ну зачем ты так с ним… — укоризненно склонился к ушку супруги Иван. — Сама-то давно ли за меч от слова «болото» хваталась?

— Схватишься тут… когда пугают всякие… — скривилась и неохотно признала правоту мужа она. — И вообще. Надоел мне этот Багинот хуже перловой каши. Жду-не дождусь, когда уже дальше отправимся. Погода, вроде, с утра налаживаться начала, может, Масдай согласится из своей парусины вылезти… Вернемся, гонорар сострижем, и в путь.

— А успеем… до вечера-то… вылететь?.. — с трудом повернул в их сторону голову и тут же принялся беспокоиться Олаф.

— А куда денемся? — включился в планирование старик. — По всем моим вычислениям пробыть мы тут дольше четырех часов не могли. Три часа… сорок семь минут… тридцать одну… тридцать две… тридцать три и так далее секунды. До вечера как раз…

— Три часа?.. — недоверчиво нахмурился отряг. — А, по-моему, больше… Темнеет, вон… уже…

— Темнеет?! — задетый за живое — свою способность мага чувствовать время — надулся Адалет. — Да какое это такое «темнеет»?! К твоему сведению, мы еще до обеда не до…

— Запад…

Раздраженно надувая щеки, волшебник дернул головой в указанном направлении и замер.

С запада, как и заметил Олаф, сквозь стремительно редеющий туман на них надвигалась ночь.

Продавцы наспех вылепленных фигурок великолепной четверки, шариков из бычьих пузырей, раскрашенных патриотично в цвета багинотского стяга, флажков, раскрашенных под цвет шаров, деревянных мечей и витых из прутьев посохов, надувных топоров, значков с пугающими бандитскими физиономиями героев, еле теплых пирожков, подтаявшего мороженого и горячих прохладительных напитков (Для холодных прохладительных напитков погода была несколько несоответствующей. А для примитивной заменой их горячительными не было одобрения его строгого величества) сновали по толпе, собравшейся для торжественной встречи победителей как окуни меж камышин.

Фигурки бойко расходились по одному кронеру, атрибуты героев — по два, еда — по пол-кронера за два пирожок, по столько же — за одно маленькое мороженое.

Предприимчивые предприниматели, предпринявшие предприятие, преприятно прищурившись, просчитывали предсказанные прибыли (Старинная багинотская скороговорка).

— Едут, едут!!!..

Особо глазастый мальчишка в переднем ряду ожидающих восторженно подскочил, словно пытаясь выпрыгнуть из собственных коротеньких штанишек, заполошно тыкая пальцем в заклубившийся вдруг, как пар над кастрюлей, туман.

Труппа музыкантов багинотского цирка, доселе мирно травившая анекдоты под навесом на пригорке, как один заняла положение по штатному расписанию и вскинула инструменты наизготовку.

— Едут!.. — легкой волнительной рябью прокатилось по морю не столько благодарных, сколько любопытных и падких до зрелищ и сувениров багинотцев.

— Едут! — приподнялся на своем походном раскладном троне, водруженном на компактный переносной помост Август Второй, вытягивая тонкую, закутанную в кружева, шею.

Другой команды музыкантам не потребовалось.

Краснощекий дирижер взмахнул величаво пальмообразным бунчуком со страусовыми перьями, и загрохотали, зазвенели наперебой дробной россыпью полные грома ударные, радостно заголосили трубы, взлетела певучим кружевом к пасмурному небу витая мелодия струнных…

Король торопливо выхватил из кармана скомканную шпаргалку, дунул в золотой рупор, пробормотал «раз-раз-раз» и, перекрывая плещущий задором и весельем оркестр, помпезно объявил:

— Внимание, речь!!!

Толпа погомонила еще с полминуты и неохотно притихла.

Монарх удовлетворено кивнул.

— Возлюбленный мной народ Багинота! Верные подданные мои! Сейчас вы станете свидетелями эпохального события — узреете триумфальное возвращение со славной победой над мерзким порождением тумана наших дорогих наемных воинов, могучих героев, обошедшихся нам в умопомрачительную сумму, бесстрашных и хорошо оплачиваемых защитников и спасителей багинотского образа жизни!.. Как изрек однажды по такому поводу наша ум, честь и совесть, наша гордость и отвага, короче, наше всё — Бруно Багинотский…

Увы, что имел заметить на эту тему фонтанирующий изречениями на все случаи жизни великий молчальник — кумир очень маленькой, но денежной страны, осталось неизвестным широкой публике, потому что именно в этот момент из как будто поредевшей пелены тумана сносящим с ног галопом вылетел сначала мерин Адалета с притороченным к седлу, но медленно соскальзывающим конунгом наперевес, потом сам Адалет, а за ними — Серафима и Иван. Замыкала колонну запыхавшаяся, ощетинившаяся всем арсеналом отряда кобыла с проводником, прилипшим подобно осьминогому осьмируку к ее взмыленной шее.

Глаза его были плотно закрыты.