— Восемь месяцев, две недели и четыре дня. — Андреи взглянул на часы. — Плюс сверхурочные. А потом все к черту — и на Корсику!
Он достал из кармана измятую фотографию и положил ее на стол. На ней небольшой каменный дом стоял в окружении серебристо-зеленого моря оливковых деревьев, расходящихся от него во все стороны, как спицы в колесе.
— Триста шестьдесят четыре дерева, — похвастался инспектор. — В хороший год дают пятьсот литров масла. — Он любовно погладил свой будущий дом. — Буду ухаживать за оливами и баловать внучку. Есть колбаски фигателли, сыр броччио и запивать все красным вином из Патримонио. И заведу собаку. Всегда мечтал о собаке. — Он закинул руки за голову и с мечтательным видом потянулся. — Только чует мое сердце, ты пригласил меня не для того, чтобы послушать о моей старости.
Он склонил голову на бок, а Филипп заговорил. К тому времени, когда его рассказ окончился, стаканы опустели. Официант принес еще по порции и новый кувшин с ледяной водой. Пока он не отошел, собеседники молчали.
— Не мне рассказывать тебе о том, что значит Ребуль в этом городе, — понизив голос, медленно проговорил полицейский. — Стоит сто раз подумать, прежде чем связываться с ним. А потом, он ведь неплохой парень. Любит покрасоваться, это правда, но я слышал о нем и много хорошего. — Андреи задумчиво водил пальцем по запотевшему боку стакана. — А из того, что ты мне рассказал, совсем не следует, что он совершил преступление. Знаю, знаю, — он поднял руку, останавливая Филиппа, — проверим отпечатки и выясним это наверняка. И если они совпадут, тогда…
— Тогда будет ясно, что он — преступник. Разве не так?
— Так, наверное. Наверное, так, — вздохнул Андреи.
Меньше всего на свете ему хотелось влезать в это расследование. Когда суешь нос в дела сильных и влиятельных, обычно это кончается очень плохо для носа. С другой стороны, у него, похоже, нет выбора. Тут пахнет сенсацией, а напротив сидит журналист, который уже вцепился в нее зубами и теперь ни за что не выпустит. Андреи опять вздохнул, умудрившись вложить в это колебание воздуха все свои эмоции.
— Ну хорошо. Вот что я могу для тебя сделать. Я дам тебе эксперта на пару часов, но только при условии, что Ребуль и его люди ничего об этом не узнают, по крайней мере до тех пор, пока мы не проверим отпечатки. Можешь мне это гарантировать?
— Думаю, да. Могу.
— Мне бы очень не хотелось, чтобы Ребуль позвонил своему дружку préfet de police[60] и нажаловался на превышение его подчиненными служебных полномочий. Постарайся не налажать. — Инспектор достал из кармана ручку, написал на подставке из-под бокала имя и телефон и подтолкнул картонный кружок к Филиппу. — Вот. Его зовут Гроссо. Мы работали с ним вместе двадцать лет. Человек надежный, проворный и неболтливый. Я сегодня вечером с ним переговорю, а ты звони ему завтра утром.
*
— Это может сработать, — задумчиво протянул Сэм. — С Ребулем наверняка бы сработало. А с Виалем… не знаю. Глаза у него горели?
Софи отломила еще один кусочек багета и собрала им с тарелки остатки bourride — пряной марсельской ухи.
Они обедали в маленьком рыбном ресторанчике у самого порта и за едой размышляли о том, как бы на пару часов выманить Виаля из погреба.
Способ, предложенный Софи, отличался простотой: она пригласит смотрителя на ланч, чтобы поблагодарить за помощь. Сэм останется в погребе: официально — для того чтобы изучать белую половину, неофициально — чтобы впустить эксперта и показать ему нужные бутылки.
Осуществление этого плана зависело от того, насколько Виаль подвержен женским чарам, и в этом отношении Софи была настроена оптимистично. В конце концов, смотритель — француз. А французы его возраста и происхождения, объясняла она Сэму, с детства приучены высоко ценить женское общество и проявлять галантность. Софи встречала подобных людей в Бордо: очаровательных, внимательных, склонных к легкому флирту. Эти джентльмены умеют ухаживать за женщиной. Возможно, они никогда не ущипнут ее за задницу, но уж помечтают об этом наверняка. И ни за что не упустят шанс хорошо поесть в приятной компании.
Рассказывая все это, Софи с интересом наблюдала за тем, как Сэм отчаянно борется с calmars à l’encre — крошечными кальмарчиками, приготовленными в их собственных чернилах. Судя по множеству темных пятен на засунутой под воротничок салфетке, моллюски без боя не сдавались.
— Сэм, вы просто не понимаете французских мужчин. Вот увидите, все будет хорошо. Давайте я позвоню Филиппу и узнаю, какой хороший ресторан есть неподалеку от дворца. — Она взяла собственную салфетку, намочила уголок в ведерке со льдом и протянула Сэму: — Вот, возьмите, а то вы будто накрасили губы черной помадой.
Пока он приводил себя в порядок и заказывал кофе, Софи отошла в сторонку и позвонила кузену.
*
На следующее утро они пришли в погреб чуть позже половины одиннадцатого и застали Виаля в приподнятом настроении. Коллега из Бона только что по телефону сообщил смотрителю, что тот в качестве почетного гостя приглашен на ежегодный парадный обед, устраиваемый Рыцарями Кубка. Это являлось большой честью и несомненным свидетельством признания заслуг месье Виаля. Обед, приглашение на который получат не более двухсот избранных бургундцев, состоится в Кло-де-Вужо, штаб-квартире Рыцарей Кубка, и пройдет в строжайшем соответствии с традициями. Все рыцари по такому поводу наденут свои алые церемониальные плащи. Музыкальное сопровождение обеспечат «Веселые бургундцы», мастера застольной песни. И стоит ли говорить, что самые изысканные вина будут литься за этим обедом рекой.
Радость Виаля несколько омрачало только то, что перед обедом ему предстояло произнести речь.
Софи поспешила его успокоить:
— Когда вы говорите о вине, мне кажется, что вы читаете стихи. Я бы с наслаждением слушала вас целый день. — Не дав польщенному Виалю возразить, она быстро продолжила: — Но Флориан — если вы позволите вас так называть, — все складывается очень удачно. Я как раз собиралась пригласить вас сегодня на ланч, чтобы хоть как-то отблагодарить за вашу любезность. А теперь заодно мы можем и отпраздновать. И погода такая чудесная! Я заказала столик на веранде в «Перове». Вы ведь мне не откажете?
Сэм заметил, что на этот раз она похлопала-таки ресницами.
Виаль сделал не слишком убедительную попытку отказаться, но предложение Софи его явно порадовало, и он только из вежливости изобразил огорчение, когда услышал, что Сэму придется закончить изучение белых вин, а потому он не сможет к ним присоединиться.
Два следующих часа текли невыносимо медленно. Виаль повел Софи на экскурсию по красной половине, особо задержавшись среди бургонских вин: видимо, там он искал вдохновения для будущей речи. Сэм тем временем забился в самый дальний угол среди шампанского и достал из кармана телефон.
— Филипп? Софи сказала, что вы нашли человека, который снимет отпечатки. Надеюсь, он будет в штатском?
— А вы как думаете? — хмыкнул Филипп. — Знаете ведь, как говорят: хотите сделать дело — поручите его журналисту. Я с ним уже переговорил. Он готов и ждет нашего звонка.
— Все состоится сегодня. Во время ланча, не раньше чем без четверти час.
— А как мы попадем в дом?
— Ворота парка днем не закрываются, а в дом вам попадать и не надо. Приходите на мощеную площадку у входа в погреб, где разгружаются машины. Вы ее увидите, она слева от дороги. Я вас впущу. И еще, Филипп…
— Что?
— Вы ведь приедете не на полицейской машине?
*
Трудно представить себе более приятное место для ланча, чем веранда ресторана «Перон» в солнечный весенний день. Здесь вы найдете дивную комбинацию из свежей рыбы, свежего воздуха и захватывающего вида на Фриульские острова и замок Иф. Обстановка способствует пробуждению аппетита и рыцарских чувств. Отослав прочь официанта, Виаль сам пододвинул стул для Софи и, только убедившись, что она удобно устроилась, занял свое место. Усевшись, он потер руки и глубоко вдохнул морской воздух.