— Ещё примерно сутки остались до выхода, — забрав у меня одну из наплечных сумок, проинформировал оборотень.

— Прекрасно, — проворчала я. — К тому моменту я не только ослепну, но и отупею.

— Подумаешь, поглупеешь чуток, — я догадалась, что он пожал плечами. — Проще управляться будет. До сих пор не верю, что позволил тебе с нами пойти.

Я сделала попытку дёрнуть его за волосы, но, по-моему, попала куда-то в ухо.

— Слушай, а слово „привал“ тебе ничего не говорит? — он и впрямь и не собирался тормозить, а народ вокруг очень слышимо останавливался. Некоторые уже что-то громко жевали.

— Найти безопасное место надо, тогда пульсар сделаю. И впрямь, не дело тебе двое суток подряд в полной темноте находиться, — пояснил Мор. Я едва не прослезилась на радостях.

Мой проводник свернул раз, другой из одной тьмы в другую и шум лагеря внезапно стих.

— Ты уверен, что это такая уж хорошая идея энергию на всякие глупости тратить? — поинтересовалась я.

— Я же не собираюсь солнце создавать, — оборотень наконец остановился. — А эти крохи… Ничего не изменят.

Я с облегчением сбросила свой груз на пол и потянулась к повязке на глазах.

— Нет, подожди немного, — Моррин плавным движением прижал меня к каменной стене.

— Мы примерно вот здесь, — при слабом свете пульсара, оборотень ткнул в центр выданной гномами карты. Мои глаза уже адаптировались к тусклому освещению, и я с любопытством потянулась увидеть плоды своего слепого путешествия.

М-да. Ещё топать и топать: практически прямой тоннель пронзал горный массив, заканчиваясь — судя по пометкам на карте — на обрыве с другой стороны. Швейцарский Готтхард с его жалкими пятнадцатью километрами отдыхает.

— Почему, интересно, вы так уверены, что с другой стороны нас не будет поджидать засада? — я подняла с пола куртку и, поёживаясь, её натянула: что ни говори, а под землёй без грелки холодно.

Ой! При прикосновении жёсткого воротника к плечу оное отозвалось непонятным жжением. Я попыталась вывернуть голову и взглянуть на собственную спину.

— Что там такое? Мор, посмотри.

Моим глазам предстало чудесное явление: непрошибаемый обычно оборотень непритворно смутился.

— А… Сейчас залечу.

— Нет уж, колись, что там? — я специально отошла подальше.

— По-моему я слегка увлёкся, — нехотя признался он.

Боязливо проведя кончиками пальцев по горящему месту, я нащупала несколько вмятин на коже. Хорошо, что не прокусил вообще. Когда, интересно? Я лично ничего такого и не почувствовала.

— Иди сюда, я это уберу, — не успокаивался Мор.

— Да ладно тебе, — улыбка никак не желала покидать моё лицо. Сам собой припомнился момент, когда я попыталась запротестовать, памятуя про тусовку за двумя соседними углами, на что мне сообщили, что после вчерашнего концерта им, видите ли, ничего приличного в голову не идёт, а потому, надо принимать меры, иначе послезавтра они ничего путного не наколдуют. — Был бы ядовитый, я бы давно уже отравилась. А вот ты мне лучше скажи…

Я решила воспользоваться возможностью и прояснить для себя ещё один фэнтезийный миф.

— Есть ли риск от укуса оборотня тоже им стать?

— Что?! — Моррин аж отшатнулся в сторону. — Ты как к этой идее вообще пришла?

— В книжке прочитала, — призналась я, с некоторым удивлением глядя на его ошарашенное лицо.

— Какой бред! — пробормотал он.

— Что, неправда? — не отставала я.

— Алёна, если я решу кого-нибудь укусить, то максимум, в кого этот кто-то превратится, это в труп. Если очень повезёт, то в калеку, но никак не в меня.

— Я имела в виду — в оборотня, а не в тебя лично, — уточнила я.

— Только в двоих вышеперечисленных, — отрезал Мор. По-моему, его эта идея очень возмутила.

— А ты людей вообще когда-нибудь кусал? — не сдавалась я, начиная хихикать.

— Не припоминаю такого, — всерьёз задумался оборотень, между делом притягивая меня к себе.

— И меня не догрыз… Слушай, а давай доукусишь? Проведём эксперимент.

— Ты шутишь, — утвердительно пробормотал он, убирая мои волосы с пострадавшего места. — И правда. Как-то некачественно получилось.

— Ну так исправляй, — я приглашающе наклонила голову. — Ничем не рискуешь. В худшем случае, после полнолуния обзаведёшься комнатной собачкой. Завещаю тебе не забывать меня кормить.

— Слушайте, я начинаю злобно завидовать! — Зариэль появился как всегда не вовремя. — Мор, как вернёмся, уговаривай свою сестру прислушаться к голосу сердца. Так же нечестно.

— О, ещё один из желающих обзавестись четвероногим другом! — я отпрыгнула от Моррина, таки вознамерившегося залечить укус и в процессе едва не оставившего там же приличный засос.

— Что?! — остроухий покраснел.

Как бы там ни было, жжение стихло, и я повторила свой последний вопрос по существу.

— Засад скорее всего немало, но мы рассчитываем, что стоят они на окружном пути. О нашей с гномами неприязни всем известно, — прекратив жаловаться, ответил эльф. — К тому же там тоже сплошной базальт и застывшая лава. Подземникам не прокопаться.

Вновь короткий сон — и мы шагали дальше. Маркин травил какие-то байки из жизни эльфов, Мириэль не оставался в долгу, сообщая пикантные факты об оборотнях, я исправно поощряла обоих, дабы не заскучать. Внезапно вся тусовка дружно ахнула и звуки шагов стихли.

— Алёна, снимай повязку, только осторожно. Такое надо видеть, — придушенно просипел полу-суккуб.

Заинтригованная, я сняла ленту с глаз и осторожно их приоткрыла.

Фосфорическое сияние показалось ослепительным. Пришлось несколько раз закрыть и открыть веки, привыкая. А потом я тоже застыла на месте, завороженная развернувшимся передо мной световым спектаклем.

Возникая из ниоткуда, передо мной начинался сверкающий бело-голубым коридор, за которым видна была обширная пещера, переливающаяся бриллиантовым спектром цветов. Несмело приблизившись — а все мы были заворожены нереальной красотой светового театра — мы вошли в огромную каверну в горе.

Подземная тьма, казалось, обволакивала громоздящиеся на камнях виноградными гроздьями вверх тускло-голубые грибные поселения, оттеняя несмело испускаемый ими свет; пол пещеры, точнее раскинувшуюся перед нами долину, устилал ковёр нежно-лиловой травы, рассечённый чёрной стрелой дороги, стены усыпали бело-розово-зелёные звёздочки неизвестных мне крупных, с два моих кулака, пушистых цветов немыслимой красоты. Всё светилось фосфорным неагрессивным светом, нежно лаская зрительные рецепторы.

— Подгорный эдельвейс, — шепнул Мириэль. — Считается мифом и выдумкой гномов. Вот уж, не думал, что увижу своими глазами.

— И не увидишь больше, — так же тихо вставил Маркин, жадно обозревая окрестности. — Он цветёт раз в тысячу лет.

— Мне как раз тысяча и осталась, — медленно проговорил благоговейно до этого молчавший Зариэль. — И два месяца. Распоряжусь, чтобы меня сюда принесли. Полюбоваться напоследок.

Внезапно с цветков неспешно отделилась стайка странных существ и поплыла прочь, потревоженная нашим вторжением. Они напоминали одновременно и бабочек-махаонов и светлячков: роскошные крылья отливали всеми цветами радуги, с них сыпалось что-то, кажущееся звёздной пылью. И свет и тьма сосуществовали тут на удивление раздельно, не мешая друг другу и обрываясь на стыке перехода: я не видела лица стоящего рядом эльфа, зато ясно различала светящиеся усики невероятно прекрасного насекомого в ста метрах от меня.

Под впечатлением, мы пошли дальше, на протяжении следующих получаса пройдя мимо золотисто-жёлтой, как глаза Моррина, неправильной пирамиды, спугнули ещё одну стайку разноцветных бабочек и насладились видом розово-жёлто-фиолетового леса внизу, когда каменная тропинка внезапно оказалась узким гребнем высоченной горы. Тропинка упиралась в непроглядную темень и, ухватившись за руку Маркина, я отважно в неё шагнула.

Базальт и застывшая лава?!

Это Зариэль так пошутил?

Даже личный Апокалипсис Моррина выглядел по сравнению с представшим моим глазам ландшафтом как детская площадка. Судя по всему несколько тысяч лет назад тут произошли тектонический сдвиг, мощное извержение и цунами вместе взятые: поверхность успела местами застыть волнистым чёрным паркетом, но несколько очагов раскалённой лавы продолжали функционировать, равно, как и поприветствовавший нас гейзер, выстреливший из-под земли метрах в четырёх от первого ступившего на оную эльфа, а некоторые участки покрывала грязная соль.