Все детальки словно собирались воедино, образуя большую мозаику представлений о нем.

   Добрый, честный, справедливый. Хороший.  Свой.

   Ей хотелось поверить в сказку, которую рассказывали дети на улицах. Со счастливым концом. Чтобы больные выздоравливали. Чтобы люди любили друг друга. Чтобы дарили друг другу смех и счастье, а не горечь и боль.

   В своей жизни она не видела сказки. Не верила в нее. Но втайне ждала, что она придет и к ней.

   Для девочки восьми лет разве большое желание - услышать слова любви в свой адрес?..

   Для девочки, у которой украли детство, разве много - желать сказки?..

   Для девочки, которая перестала верить и научилась распознавать ложь в любых ее проявлениях, разве нельзя поверить кому-то вновь?..

   Олег, как и обещал, пришел на следующий день.

   А она ждала его. В той же фиолетовой курточке, которую для нее нашла баба Катя, когда еще была жива. В той же большой шапке и сапожках, в которые пришлось подкладывать бумагу, чтобы не спадали с ног. С голыми, без варежек, покрасневшими на холоде ручками. Она ждала.

   Увидев издалека, распознала, определила, выделила его силуэт из множества других. А потом с замиранием сердца следила за тем, как он приближается к ней, улыбаясь все так же приветливо.

   - Даша?..

   Ей понравилось, как из его уст звучит ее имя, вспомнилось вдруг, что оно означает.

   Невольная улыбка была готова вот-вот расплыться на детском личике, но она подавила ее, выжидающе подняв на него глаза и легко кивнув.

   - Ты давно здесь стоишь? - поинтересовался Олег, подойдя ближе и встав так, чтобы загородить ее от ветра.

Даша это заметила и оценила. Пожала плечами, молчаливо отвечая на вопрос, а потом проговорила:

   - Не очень давно, - наклонив голову набок, добавила: - А вы пришли...

   - Ну, я же обещал, - улыбнулся Олег.

   - Многие не держат своих обещаний, - тихо, но уверенно проговорила девочка.

   Олег поджал губы, брови его сдвинулись.

   - Я не из таких людей, Даша, - сказал он твердо, тронув ее за руку. - Я всегда исполняю обещания.

   Девочка долго и пристально смотрела на него, разглядывая подбадривающую улыбку на губах и убеждающий огонек в глазах, словно решая, можно ли ему верить, а потом коротко кивнула:

   - Это хорошо.

   Олег улыбнулся более открыто.

   - Да, Даша, это очень хорошо, - сказал он, а потом вдруг поинтересовался: - А хочешь в кафе?

   Девочка уставилась на него так, словно не поняла вопроса. И она действительно не поняла.

   - В кафе? - переспросила она, изумленно приподняв бровки.

   - Да, в кафе, - подтвердил Олег и ободряюще улыбнулся. - Пойдем. Я же вижу, тебе хочется.

   Но Даша, продолжая оставаться на месте, покачала головой:

   - Я не пойду, - каким-то обиженным голосом выдавила она из себя.

   - Почему? - удивился мужчина.

   Даша быстро и смущенно бросила на него взгляд и тут же стыдливо опустила глаза.

   - Я никогда там не была, - пробормотала она себе под нос.

   Олег изумленно посмотрел на нее, приоткрыв рот, а потом предложил:

   - Ничего страшного. Вот и посмотришь, что там да как, - Даша неуверенно посмотрела на него, и мужчина подмигнул. - Ну, что, идешь?

   Она раздумывала с минуту, не больше. Словно взвешивала все "за" и "против", а потом вдруг улыбнулась, широко, беззаботно. Черные глазки засверкали, засветились чем-то ярким и светлым, наполняя сердце Олега восторгом и радостью. А девочка кивнула:

   - Идемте.

   Кафе было маленьким, но уютным. Даша очень смущалась, исподлобья озираясь по сторонам и с удивлением наблюдая за другими посетителями. Те в свою очередь с не меньшим любопытством разглядывали девочку и мужчину, жадно шепчась за их спинами и косо поглядывая в их сторону.

   Они сели за маленький столик в конце зала. Олег заказал огромную тарелку супа, который ей очень понравился, и рыбу с рисом. А когда увидел, что она все слопала, еще и картофель с котлетами, а потом чай с пирожными, которые она также уплетала за обе щеки.

   Он принудил девочку съесть всё и не выпустил из-за стола, пока она не приняла тридцать рублей. Мужчина настойчиво сунул их ей в карман, не желая слушать возражения и протесты, готовые сорваться с детских губ.

   - Даша, а почему ты не ходишь в школу? - спросил Олег, пока девочка пила чай. - Тебе ведь уже восемь.

   Она оторвалась от чашки и удивленно посмотрела на него.

   - Так мама решила, - проговорила она, - и дядя Леша. К тому же, когда мы переезжали из Сосновки, все документы на меня и на Юрку потерялись. Баба Катя, когда была жива, хотела меня в школу определить, да так и не смогла, - Даша пожала плечами. - Документы не восстановили.

   Олег нахмурился и помрачнел.

   - А сколько ты уже в Калининграде живешь?

   - Нууу, - протянула она задумчиво, - мы в прошлом году переехали.

   - Так вы целый год без документов?! - изумился Олег и возмущенно пробормотал. - Куда же местные органы смотрят?

   Даша пожала плечами, расслышав и осознав его последние слова.

   - А к нам никто не приходил, - сказала девочка. - Когда баба Катя хотела восстановить наши с Юркой... эти... ну, свидетельства о рождении, дядя Леша пригрозил, сказал, чтобы она не вмешивалась не в свое дело, - девочка опустила взгляд в чашку. - Она и не стала больше вмешиваться.

   Олег поджал губы.

   - Значит, у тебя вообще никаких документов нет? - процедил он сквозь зубы.

   - Ага. И у Юрки тоже нету.

   - Как же вы живете?

   - На птичьих правах, - пожала плечами Даша, а потом добавила мрачно: - Так дядя Леша говорит. Чтобы мы не забывали, от кого зависим. Он и денежку кому-то отдал за то, чтобы молчали, - она сошла на шепот. - Я подслушала его разговор с мамой, - призналась тихо, наклонившись над столом. - Только вы никому не говорите, а то мне попадет.

   Олег неуверенно кивнул и озадаченно улыбнулся:

   - Ты ешь, ешь.

   И Даша принялась за еду, налегая на пирожные с новой силой, запивая их чаем и причмокивая от удовольствия. А допив чай, неуверенно посмотрела на Олега, хлопая ресницами.

   - А можно мне их с собой забрать? - спросила она смущенно.

   - С собой? - переспросил мужчина, словно не поняв. - Ну, можно, если хочешь, мы же за них заплатили.

   Девочка засияла, принявшись укладывать оставшиеся пирожные на салфетку.

   - Подожди, я пакетик попрошу, а то испачкаешься.

   - Да ладно! - отмахнулась девочка, аккуратно завернув пирожные и продолжая улыбаться. - Вот Юрка обрадуется! - проговорила она с радостью в голосе, а Олег почувствовал себя идиотом.

   Ну, конечно же, Даша понесет пирожные брату! А он что подумал? Что она их домой взяла, чтобы потом одной съесть? Вот недалекий человек!

   - А хочешь, мы Юрке тоже пирожные купим? - спросил мужчина, заговорщически подмигнув девочке.

   Она уставилась на него с удивлением.

   - Юрке? Пирожные? - и, смущенно захлопав ресничками, переспросила: - А можно?

   Сердце Олега едва не разорвалось от боли. Разве так должно быть?! Ребенок спрашивает разрешения на то, можно ли купить еще пирожных для брата?!

   - Конечно, можно, - заявил мужчина и, подозвав официанта, повторил заказ. - Сейчас принесут.

   Даша засветилась, засияла, как лампочка. Черные глазки улыбались, как растягивались в улыбку и ее губки. Она тепло выговорила:

   - Спасибо.

   А Олег, наблюдая за ней и слушая ее внезапную болтовню, нервно кусал губы и думал о том, каким же негодяем нужно быть, чтобы довести ребенка до такого состояния!?

   Как неправильно, как дико, как страшно...

   А Даша воспринимала всё как факт. Такой была ее жизнь. Именно такой, другой она не знала, а если и знала, то с трудом могла вспомнить, что значит быть любимой. И сейчас она радовалась этим минутам счастья, как и положено радоваться ребенку, наивно, невинно, чистосердечно.