Все детальки словно собирались воедино, образуя большую мозаику представлений о нем.
Добрый, честный, справедливый. Хороший. Свой.
Ей хотелось поверить в сказку, которую рассказывали дети на улицах. Со счастливым концом. Чтобы больные выздоравливали. Чтобы люди любили друг друга. Чтобы дарили друг другу смех и счастье, а не горечь и боль.
В своей жизни она не видела сказки. Не верила в нее. Но втайне ждала, что она придет и к ней.
Для девочки восьми лет разве большое желание - услышать слова любви в свой адрес?..
Для девочки, у которой украли детство, разве много - желать сказки?..
Для девочки, которая перестала верить и научилась распознавать ложь в любых ее проявлениях, разве нельзя поверить кому-то вновь?..
Олег, как и обещал, пришел на следующий день.
А она ждала его. В той же фиолетовой курточке, которую для нее нашла баба Катя, когда еще была жива. В той же большой шапке и сапожках, в которые пришлось подкладывать бумагу, чтобы не спадали с ног. С голыми, без варежек, покрасневшими на холоде ручками. Она ждала.
Увидев издалека, распознала, определила, выделила его силуэт из множества других. А потом с замиранием сердца следила за тем, как он приближается к ней, улыбаясь все так же приветливо.
- Даша?..
Ей понравилось, как из его уст звучит ее имя, вспомнилось вдруг, что оно означает.
Невольная улыбка была готова вот-вот расплыться на детском личике, но она подавила ее, выжидающе подняв на него глаза и легко кивнув.
- Ты давно здесь стоишь? - поинтересовался Олег, подойдя ближе и встав так, чтобы загородить ее от ветра.
Даша это заметила и оценила. Пожала плечами, молчаливо отвечая на вопрос, а потом проговорила:
- Не очень давно, - наклонив голову набок, добавила: - А вы пришли...
- Ну, я же обещал, - улыбнулся Олег.
- Многие не держат своих обещаний, - тихо, но уверенно проговорила девочка.
Олег поджал губы, брови его сдвинулись.
- Я не из таких людей, Даша, - сказал он твердо, тронув ее за руку. - Я всегда исполняю обещания.
Девочка долго и пристально смотрела на него, разглядывая подбадривающую улыбку на губах и убеждающий огонек в глазах, словно решая, можно ли ему верить, а потом коротко кивнула:
- Это хорошо.
Олег улыбнулся более открыто.
- Да, Даша, это очень хорошо, - сказал он, а потом вдруг поинтересовался: - А хочешь в кафе?
Девочка уставилась на него так, словно не поняла вопроса. И она действительно не поняла.
- В кафе? - переспросила она, изумленно приподняв бровки.
- Да, в кафе, - подтвердил Олег и ободряюще улыбнулся. - Пойдем. Я же вижу, тебе хочется.
Но Даша, продолжая оставаться на месте, покачала головой:
- Я не пойду, - каким-то обиженным голосом выдавила она из себя.
- Почему? - удивился мужчина.
Даша быстро и смущенно бросила на него взгляд и тут же стыдливо опустила глаза.
- Я никогда там не была, - пробормотала она себе под нос.
Олег изумленно посмотрел на нее, приоткрыв рот, а потом предложил:
- Ничего страшного. Вот и посмотришь, что там да как, - Даша неуверенно посмотрела на него, и мужчина подмигнул. - Ну, что, идешь?
Она раздумывала с минуту, не больше. Словно взвешивала все "за" и "против", а потом вдруг улыбнулась, широко, беззаботно. Черные глазки засверкали, засветились чем-то ярким и светлым, наполняя сердце Олега восторгом и радостью. А девочка кивнула:
- Идемте.
Кафе было маленьким, но уютным. Даша очень смущалась, исподлобья озираясь по сторонам и с удивлением наблюдая за другими посетителями. Те в свою очередь с не меньшим любопытством разглядывали девочку и мужчину, жадно шепчась за их спинами и косо поглядывая в их сторону.
Они сели за маленький столик в конце зала. Олег заказал огромную тарелку супа, который ей очень понравился, и рыбу с рисом. А когда увидел, что она все слопала, еще и картофель с котлетами, а потом чай с пирожными, которые она также уплетала за обе щеки.
Он принудил девочку съесть всё и не выпустил из-за стола, пока она не приняла тридцать рублей. Мужчина настойчиво сунул их ей в карман, не желая слушать возражения и протесты, готовые сорваться с детских губ.
- Даша, а почему ты не ходишь в школу? - спросил Олег, пока девочка пила чай. - Тебе ведь уже восемь.
Она оторвалась от чашки и удивленно посмотрела на него.
- Так мама решила, - проговорила она, - и дядя Леша. К тому же, когда мы переезжали из Сосновки, все документы на меня и на Юрку потерялись. Баба Катя, когда была жива, хотела меня в школу определить, да так и не смогла, - Даша пожала плечами. - Документы не восстановили.
Олег нахмурился и помрачнел.
- А сколько ты уже в Калининграде живешь?
- Нууу, - протянула она задумчиво, - мы в прошлом году переехали.
- Так вы целый год без документов?! - изумился Олег и возмущенно пробормотал. - Куда же местные органы смотрят?
Даша пожала плечами, расслышав и осознав его последние слова.
- А к нам никто не приходил, - сказала девочка. - Когда баба Катя хотела восстановить наши с Юркой... эти... ну, свидетельства о рождении, дядя Леша пригрозил, сказал, чтобы она не вмешивалась не в свое дело, - девочка опустила взгляд в чашку. - Она и не стала больше вмешиваться.
Олег поджал губы.
- Значит, у тебя вообще никаких документов нет? - процедил он сквозь зубы.
- Ага. И у Юрки тоже нету.
- Как же вы живете?
- На птичьих правах, - пожала плечами Даша, а потом добавила мрачно: - Так дядя Леша говорит. Чтобы мы не забывали, от кого зависим. Он и денежку кому-то отдал за то, чтобы молчали, - она сошла на шепот. - Я подслушала его разговор с мамой, - призналась тихо, наклонившись над столом. - Только вы никому не говорите, а то мне попадет.
Олег неуверенно кивнул и озадаченно улыбнулся:
- Ты ешь, ешь.
И Даша принялась за еду, налегая на пирожные с новой силой, запивая их чаем и причмокивая от удовольствия. А допив чай, неуверенно посмотрела на Олега, хлопая ресницами.
- А можно мне их с собой забрать? - спросила она смущенно.
- С собой? - переспросил мужчина, словно не поняв. - Ну, можно, если хочешь, мы же за них заплатили.
Девочка засияла, принявшись укладывать оставшиеся пирожные на салфетку.
- Подожди, я пакетик попрошу, а то испачкаешься.
- Да ладно! - отмахнулась девочка, аккуратно завернув пирожные и продолжая улыбаться. - Вот Юрка обрадуется! - проговорила она с радостью в голосе, а Олег почувствовал себя идиотом.
Ну, конечно же, Даша понесет пирожные брату! А он что подумал? Что она их домой взяла, чтобы потом одной съесть? Вот недалекий человек!
- А хочешь, мы Юрке тоже пирожные купим? - спросил мужчина, заговорщически подмигнув девочке.
Она уставилась на него с удивлением.
- Юрке? Пирожные? - и, смущенно захлопав ресничками, переспросила: - А можно?
Сердце Олега едва не разорвалось от боли. Разве так должно быть?! Ребенок спрашивает разрешения на то, можно ли купить еще пирожных для брата?!
- Конечно, можно, - заявил мужчина и, подозвав официанта, повторил заказ. - Сейчас принесут.
Даша засветилась, засияла, как лампочка. Черные глазки улыбались, как растягивались в улыбку и ее губки. Она тепло выговорила:
- Спасибо.
А Олег, наблюдая за ней и слушая ее внезапную болтовню, нервно кусал губы и думал о том, каким же негодяем нужно быть, чтобы довести ребенка до такого состояния!?
Как неправильно, как дико, как страшно...
А Даша воспринимала всё как факт. Такой была ее жизнь. Именно такой, другой она не знала, а если и знала, то с трудом могла вспомнить, что значит быть любимой. И сейчас она радовалась этим минутам счастья, как и положено радоваться ребенку, наивно, невинно, чистосердечно.