А у Антона... не было подобного забытья, умиротворения и спокойствия. У него не было такой Даши. Никого, походившей бы на нее. Он был один, дикий, загнанный хищник-одиночка. Раненый зверь. И в мгновения полного единения с собой и откровенного признания он сознавался, что завидовал Байеру, как человеку, у которого было то, чего не смог достигнуть он.

   Работа, друзья, женщины и приятное времяпровождение, - всё для того, чтобы привести его в чувство. Но почему-то легче стало лишь в тот миг, когда своевольная девчонка распахнула дверь и с порога заявила: "Я дома!"...

   Разозлившись на себя, привычно убирая чувства под запрет апатичности, Антон вышел ей навстречу и лишь поприветствовал ее коротким кивком. А в ответ - такой же равнодушный кивок. Больше ничего.

   Напряжение возрастало, пустота превращалась в хаотичность, и остановить этого не мог уже никто из них двоих.

30 глава

   Приближался Новый год. Вслед за тоскливым ноябрем в Москву пришел морозный, снежный декабрь. Окутав суетный город-мегаполис волшебным белесым покрывалом и ветром, кружащим снежный клубок колких хлопьев вокруг спешащих куда-то людей, декабрь, в отличие от последнего месяца осени, был спокоен и нерешителен, будто выжидал ответственного момента, чтобы сказать заветное слово победителя.

   Уже вторую неделю подряд стояли крепкие морозы, спадать которые, по всей видимости, не собирались до января. И вместе с устоявшимися морозами устоялись и отношения Антона и Даши, превратившись в некое подобие дружеских. В той мере дружеских, какие для них вообще были возможны.

   Хрупкий и, как подозревали Даша и Антон, недолговечный мир установился между ними с памятного ноябрьского вечера, когда ломаная кривая их отношений, постоянно скачущая от максимума к минимуму, вдруг остановилась на золотой середине. Неожиданно и полноправно утвердив свои правила.

   В тот памятный вечер пятнадцатого ноября. Когда у Антона был день рождения.

   В тот день Даша задержалась в школе. Леся с отцом еще в начале недели уехала в Санкт-Петербург на фотовыставку известного европейского фотографа, Паша по делам оказался заброшенным в Казань, а сама Даша вынуждена была мириться со своим положением одиночки в Москве. Рядом с Антоном.

   Ее унылое настроение пытался скрасить Рома, который в последнее время стал уделять ей больше внимания, чем она могла от него ожидать и чем хотела бы от него принять. В столовой он садился рядом с ней, рассказывал нелепые, но, надо признать, веселые истории, стараясь ей угодить, и Даша невольно начинала улыбаться в его компании. Однажды он под предлогом, что ему "по пути", предложил проводить ее до дома, но девушка категорически отказалась, сославшись на дополнительные занятия. Рома настаивать не стал, но в его глазах она увидела решительный огонек, и мысленно уповала на то, чтобы в столицу скорее вернулась подруга. Так как совсем не была уверена, что Рома не пойдет в атаку еще раз.

   О дне рождения Антона Вересова Даша благополучно забыла, утомленная и уставшая. Она вспомнила об этом лишь, когда, вернувшись домой после факультатива по биологии и индивидуального занятия по немецкому языку, обнаружила целую орду не знакомых ей людей, расхаживающих по квартире с видом, будто являлись ее хозяевами.

   Как всегда, открыв своими ключами дверь, Даша нерешительно застыла у входной двери, прижавшись к той спиной, и изумленно хлопая ресницами и слушая заводную клубную музыку.

   "Что здесь происходит?" мелькнуло у нее в голове, а сердце, замерев, бросилось вскачь.

   Продолжая стоять у двери еще с минуту, завороженно хлопая глазами и пытаясь прийти в себя, Даша огляделась. Чужие мужские куртки, женские шубки и пальто, шапки, шарфики и сапоги...

   Девушка метнулась вперед, желая узнать, что происходит, но, опешив, уставилась на то, как высокая и изящная, хрупкая, как фарфоровая статуэтка, девица, облаченная в красное платье, прошествовала мимо Даши, в нерешительности прислонившейся к входной двери, а потом вдруг остановилась и уставилась на нее со смесью изумления и легкого негодования в глазах.

   - Ты тоже приглашена? - спросила она, изогнув тонкие бровки.

   Даша не поняла, что оскорбило ее больше: то, что эта незнакомка обратилась к ней так фамильярно, или то, что она была не в курсе, что вообще происходит в доме, который ей приказали считать своим.

   - Я здесь живу, - заявила Даша, решительно отойдя от двери и не бросив на девушку больше и взгляда.

   - Живешь?..

   - Где Антон? - не слушая ее, перебила Даша, скинув куртку и повесив ее на вешалку.

   - В гостиной, - изумленно выдавила из себя незнакомка, разглядывая Дашу с ног до головы. - А ты кто?

   И тут Даша обратила свой взор на нее. Брови ее взметнулись ко лбу, губы иронично скривились.

   - Я воспитанница Антона, - наслаждаясь изумлением незнакомки, проговорила она. - Он разве не сказал, что является моим опекуном? - сладко протянула девушка, откровенно блаженствуя.

   На лице незнакомки мелькнула тень, глаза расширились. Она скользнула по Дашиной фигурке, облаченной в джинсы и серый свитер, медленным взглядом, казалось, оценивая каждый сантиметр тела, а, наткнувшись на вызывающий девичий взгляд, сглотнула и поджала губы.

   Даша сощурилась, начиная ощущать в груди нарастающий гнев от непонимания и раздражения. Но не успела она потребовать объяснений, как была остановлена внезапно появившимся в дверях мужчиной.

   - О, кого я вижу, кого я вижу, - послышался мужской голос. - Наша язва пожаловала, а мы и не ждали!

   Улыбка Даши, появившаяся вначале, мгновенно померкла. Она узнала  этот голос. Голос друга Антона, которого с первой памятной встречи здесь же, в этой квартире, ни разу не видела. И не видела бы вообще, будь на то ее воля! Этот человек ей совсем не понравился, эгоистичный, избалованный и самолюбивый.

   Не глядя больше на незнакомку в красном платье, она повернулась к мужчине.

   - Зря, что не ждали, - вызывающе вздернув подбородок, заявила она, смерив Славу (а это был именно он) колким взглядом. - Я здесь вообще-то живу!

   Ее слова молодого человека, кажется, ничуть не задели, он лишь улыбнулся ей звериным оскалом.

   - Упс, - насмешливо скривился, - всегда забываю об этом факте. Раньше-то о тебе тут ни слуху ни духу, вот я и забыл, что ты должна здесь находиться, - уколол он ее.

   И шпилька попала точно в цель!

   Даша побледнела, в груди билась безудержная ярость, смешанная с чувством стыда и обиды, нового комка боли. А она-то думала, что эти раны начинают заживать! Как же она ошибалась!..

   Дрожащие ладони сжались в кулаки, глаза сверлили ненавистного мужчину острым взглядом, на языке вертелись язвительные, уничижительные фразы, но сил, чтобы произнести их, защитить себя, у нее почему-то не было. Дядя Олег всегда говорил, что она лучшая, что она лучше тех, кто ее окружает, и она должна доказать это ему. Она должна... но как!? Как заставить видеть в себе лучшее этого человека?!

   Слушая, как бешено бьется в груди сердце, Даша вздернула подбородок.

   - Теперь я здесь нахожусь, - твердо выговорила она, поджав губы. - И считаю этот дом своим. И он будет моим еще два года, - делая ударение на каждом слове, продолжала девушка. - Если не ожидаете меня здесь видеть, когда приходите, попросила бы вас вообще не приходить. А если приходить, то помнить, что вы в гостях, - губы ее ядовито скривились. - Забываться не стоит.

   Казалось, Слава опешил, изумленно глядя на нее широко раскрытыми глазами. Но, взяв себя в руки, помрачнел. Тень скользнула по его красивому лицу, он так стиснул зубы, что на скулах заходили желваки.

   - Меня, как и всех гостей, пригласил Антон, - выделяя каждое слово, выдал он, - и только ему решать, что мне следует помнить в этом доме.

   - Антон волен поступать, как ему угодно, - согласилась Даша. - Он хозяин этого дома... в отличие от вас.