Даже если принять как факт, что Антон говорит правду, ведь не может быть фальшивым его раскаяние, что Даша читала в его глазах, и что он высылал ей деньги, заботился о ней... А Маргарита нагло, коварно, подло лгала. И всё равно... это ничего не меняет. Даше нужна была реальная забота, поддержка, внимание и тепло, а не переведенные на карточку или почтовым переводом деньги! Даже если бы Маргарита не лгала, отдавала ей всё, что Антон присылал, разве чувствовала бы себя Даша счастливой? Нет. Она по-прежнему была бы ему не нужна. А теперь он пытается убедить ее, что он... что? Заботился о ней? И как? Исправно присылая деньги и несуществующие подарки?! Но для Даши забота заключалась немного в другом. А он так этого и не понял.

   Да и как поверить тому, подтверждения чего она теперь не получит? Верить раскаявшемуся Вересову? Да, она видела, что он сожалеет. Но она помнила, как сожалела она, что ошиблась в нем.  Этого не забыть.

   - Я не знаю, кому и чему верить, - призналась Даша Лесе, когда подруги, расположившись в комнате последней, распахнув окно, наслаждались ароматами цветов, доносившихся из сада.

   - А чему и кому ты  хочешь верить? - подчеркнуто спросила ее Леся, вскинув бровь.

   Даша пожала плечами и медленно прошлась по комнате, остановившись напротив широкого окна.

   - Никому и ничему. У меня нет оснований верить ему или ей, - и грустно выглянула в окно. - Он говорит, что заботился обо мне, но как я могу ему верить, когда все четыре года в меня вбивали мысль, что я не нужна ему? Что я - груз, что я - лишь исполнение воли его отца, никто в его жизни, какая-то оборванка с улицы, которая удачно обосновалась в богатом доме! - девушка фыркнула. - И он, именно он, каждый год доказывал правоту Маргариты, когда ни разу так и не поинтересовался, что со мной происходит! - Даша, опустив голову, с силой втянула в себя воздух. - Я четыре года верила факту, что не нужна, и теперь... только потому, что он опровергнул мои былые убеждения своими словами, поверить обратному? Не могу...

   Девушка полуобернулась к подруге и грустно той улыбнулась.

   - Я не знаю, смогу ли вообще кому-то довериться. Это так больно, если разочаровываешься в человеке...

   - Знаешь, - задумчиво протянула Леся, приподнимаясь с кровати, - он не показался мне таким уж плохим.

   Даша закатила глаза, всем своим говоря, что не желает и слышать подобного в адрес Антона Вересова.

   - До сих пор не могу поверить, что ты разговаривала с ним! - недовольно воскликнула она.

   - И, тем не менее, я сделала это, - заявила та. - И ничуть не жалею, если хочешь знать. Он показался мне озадаченным и озабоченным тем, что не знал истинного положения дел...

   - Да ты защищаешь его! - воскликнула Даша, повернувшись к подруге лицом.

   - Нет. То есть, да, - призналась Леся, - защищаю. Я не хотела с ним разговаривать сначала, но он так настойчиво упрашивал меня встретиться с ним. Знаешь, я думаю, что человек, который не интересуется, не стал бы этого делать, - задумчиво проронила девушка, скинув ноги с кровати. - Он казался мне искренне обеспокоенным. Я видела, как он был удивлен, когда я сказала ему, как с тобой обращалась эта женщина!

   - Тебе не нужно было этого делать, - упрямо возразила Даша. - Ему надо было заботиться обо мне тогда, когда мне действительно была нужна его помощь! А сейчас ему совсем необязательно было...

   - И что тогда? - перебила ее Леся. - Вы бы никогда не поговорили. Ты бы никогда не узнала правды.

   - Какой правды? - вскричала Даша. - Ты уверена, что это правда? Мы теперь этого уже никогда не узнаем, потому что мадам Агеева унесла с собой эту тайну в могилу!

   Леся что-то прошипела, поморщилась, но промолчала.

   - И что ты теперь думаешь делать? - пробормотала она, когда молчание между ними стало невыносимым.

   - Ничего, - пожала плечами девушка. - Мы договорились с ним... - она скривилась, - ...жить дружно. Не скандалить, не ссориться по возможности, просто жить своей жизнью под одной крышей, пока не будем избавлены друг от друга. Всего два года. Не так и много, чтобы заставить себя потерпеть, а?

   Леся мнимого энтузиазма Даши не разделяла.

   - Знаешь, это будет сложно, - пробормотала она.

   - Почему? - нахмурилась Даша.

   - Он молодой мужчина, Даш, - назидательно сказала подруга. - А ты - юная девушка, не его сестра, не его девушка, вообще ему... никто, по сути. Не видишь здесь ничего... ненормального?

   - Нет, - откровенно призналась та. - Не понимаю, куда ты клонишь, Лесь. Что тут ненормального?

   - Дашуль, я живу с отцом, - сказала Леся, покачав головой, - он самый родной, любимый, самый лучший мужчина в мире для меня. Но... даже с ним у меня бывают конфликты и скандалы. И это притом, что я его безумно люблю, советуюсь с ним, прислушиваюсь к его мнению...

   - К чему ты клонишь? - подозрительно сощурившись, пробормотала Даша.

   - Он - мужчина, Даша. Пусть родной, пусть любимый, но мужчина. Они другие, совершенно. Невозможно жить рядом и не конфликтовать, не реагировать на присутствие, не замечать. Рано или поздно черная дыра рванет. У меня очень часто взрывается, хотя я живу с отцом, а не... с твоим Вересовым.

   Даша нахмурилась, сомкнулись ее губы, выдавая раздражение и непонимание.

   - Хочешь сказать, что мы не сможем с ним ужиться только потому, что он - мужчина, а я - девушка?

   - И потому, что вы, как ни крути, чужие друг другу люди, - кивнула Леся. - А еще терпеть друга не можете, - встав с кровати и подойдя к подруге, Леся тронула ее за руку. - Даш, я отца люблю, очень сильно, но даже я иногда просто из себя выхожу от злости на него, - она заглянула Даше в глаза, пытаясь увидеть в них осознание. - А тут с одной стороны будешь ты, а с другой - Вересов! Конфликта не избежать...

   Черные глаза, казалось, потемнели еще больше, если такое вообще было возможно. На щеках выступили розовые пятна возмущения, а губы сжались так сильно, что превратились в узкую полоску.

   - И что ты предлагаешь? - сквозь зубы выдавила из себя девушка.

   Леся, сжав Дашину руку, отступила и смущенно потупилась.

   - Не знаю, - откровенно призналась она, глубоко вздохнув. - Это какой-то тупик. Ведь ни один из вас не станет подстраиваться друг к другу? - и, получив от подруги в ответ сморщенную мину на лице, сказала: - Вот видишь! Поэтому жить  нормально у вас и не получится. Думаю, вам не стоило и питать подобных иллюзий, учитывая ваши... хм... взаимоотношения.

   - А точнее, их полное отсутствие, - фыркнула Даша, вновь повернувшись к окну.

   - Да нет, - уверенно возразила Леся, - как раз-таки взаимоотношения. У вас они самые что ни на что есть, настоящие, подлинные и истинные, - и, прежде чем Даша успела ей что-либо возразить, подруга добавила: - И та стена отчуждения, которой ты пытаешься окутать вашу совместную жизнь, та... черная дыра... скоро рванет. И тогда, - покачав головой, она отвела взгляд, - никому не поздоровится.

   Даша промолчала тогда. Не зная, что сказать, или просто не желая этого делать, но девушка понимала, что Леся права. Во всем, что касалось ее отношений с Антоном! Апатичное спокойствие, договорное благополучие, иллюзия понимания, но отсутствие этого понимания, затаенная обида и недоговоренность, монотонное молчание, никакой реакции, никакого действия, никакого лишнего слова или фразы. Полное отсутствие жизни. И среди всего этого... нарастающий, набирающий обороты всплеск эмоций, разрушительный удар, атака, бомба замедленного действия, собственноручно ими запущенная.

   Даша чувствовала эту разрывающуюся черную дыру каждый день, ощущая ее на себе. Как ощущала и неминуемо приближающийся взрыв чувств и не выплеснутых ранее эмоций и откровений.

   С каждым днем ситуация усугублялась. И за спокойным существованием, заключенным путем мирного соглашения между ними, скрывалась натянутая леска, переступив которую, точно черту, найдешь конец.