— Куда ты идешь?

— К Ту Вэй Вонгу.

— Конечно, я дам тебе платье. Почему же ты раньше не сказала?

Она сунулась в шкаф.

— Так, так. Вот это, с блестками. Нет! Нет! Лучше это — из серебристого ламе!

Вивиан колебалась.

— Оно немного велико, мама.

— Ну и упрямая же ты! Оно такое красивое. Ты будешь бросаться в глаза.

Вивиан протянула платье матери.

— Это нечто!

— Подарок… друга. Носи его осторожно. Я его всего один раз надевала.

Мать встряхнула его, и оно вспыхнуло и стало переливаться, как жидкий металл.

— А туфли? Разве они не прелестны? Из того же источника.

— Надеюсь, они не будут мне велики.

— Что? Да как ты смеешь? Мои ноги такие же крошечные, как и твои. Если я высокая, это вовсе не значит, что у меня большая нога.

— Ты права, мама. Они мне как раз.

Мать опять стала говорить о своих ногах. Нет большего оскорбления для китаянки, чем сказать, что ее ноги не миниатюрные, и поэтому Вивиан проговорила:

— Они мне даже чуть-чуть жмут.

— Смотри, не растяни их.

— Обещаю.

— Но у тебя нет драгоценностей. Твое золотое ожерелье не подойдет.

— Я его сниму.

— Но ты не можешь идти к Ту Вэй Вонгу без драгоценностей. А у меня ничего нет.

— Мама, посмотри! — Она расстегнула блузку, обнажая спрятанную под ней большую бриллиантовую подвеску на платиновой цепочке.

— Что-о? Откуда это у тебя?

Вивиан смутилась, но мать казалась такой счастливой, что она не стала скрывать свои чувства и сказала:

— Подарок на Рождество.

— Господи, да он богат!

— Не слишком. Честно говоря, он большой трудяга и сейчас борется за свое состояние.

Вивиан тут же поняла, что ей не следовало говорить это, но, по крайней мере, она знала, что мать не станет обсуждать с кем-нибудь плохие новости о ее любовнике. Но все же Вивиан терпеть не могла, когда она забывала об осторожности. Прокол может случиться в любой момент.

— Да нет, он, должно быть, богат.

— Он серьезный. Очень, очень серьезный.

— А ты?

— Я всегда серьезная, мама, ты знаешь.

— Мне лучше здесь, с девочками, — объясняла Фиона Викки. — Мне не хочется выходить из дома.

— Я останусь с тобой.

— Иди, — она улыбнулась. — Ты выглядишь прекрасно. Желаю тебе хорошо провести время.

Викки колебалась, не зная, как уйти, ведь девочки с почтительного расстояния наблюдали за каждым ее движением. Им тоже хотелось пойти.

— Я не кажусь толстой в этом платье?

— Вовсе нет. Иди же скорей, Викки. Поспеши. Тебя там все ждут.

— Моя подружка в Нью-Йорке Сьюзен всегда говорит, что нет ничего уродливее, чем толстая блондинка в красном платье.

— Да на тебе нет ни жиринки.

— Я чувствую себя толстой.

— Ты выглядишь чудесно! Ты видела маму сегодня?

— Я встретила ее вскоре после своей деловой встречи… Она выпила уже изрядно шампанского.

— Какие ужасные времена настали… — сказала Фиона. — Просто кошмарные.

— Питер тоже пьет.

— По крайней мере, есть Мэри, которая его останавливает.

— Отец на него слишком давит.

— На всех вас. Ты ведь знаешь, Хьюго был как раскаленный прут. Он брал на себя много отцовской силы. Теперь его нет, а когда ушла твоя мать, кому еще брать инициативу на себя, как не тебе и Питеру?

— Вивиан.

— Надеюсь, он бывает с ней счастлив, — сказала Фиона уклончиво. — Но в бизнесе он выплескивает всю свою энергию и страхи на тебя и Питера. Я наблюдала, как с лета это нарастает.

Викки остановилась в дверях.

— Ты знаешь, жизнь в этом доме станет совсем невыносимой, если ты и девочки не переедете сюда.

— Я хочу, чтобы у них была своя семья.

— Просто семья.

— Но это должна быть их семья. Беги, Викки. Увидимся в новом году.

Викки поцеловала девочек, сказала им «спокойной ночи» и побежала к машине, где на заднем сиденье уже сидели отец, Питер и Мэри. Чип сел впереди, рядом со старым Ваном за рулем, и они поехали от Пик-хауса, катясь по дороге, как лист, который несет в костер.

Глава 11

Когда их старый «даймлер» тащился в цепочке алых, серебристых и золотистых лимузинов, на подъезде к «Волд Оушнз-хаусу» Чип рассказывал историю о некоем Дональде Ма, убившем своего кузена с таким же именем, чтобы воспользоваться его приглашением на новогодний вечер к Ту Вэй Вонгу. В отличие от Макинтошей, большинство гонконгцев боролись за любую возможность оказаться лицом к лицу с магнатом Номер Один хотя бы на минуту. Разве можно найти лучший шанс преуспеть в своей карьере? Урвать какую-то нужную сделку? Вдруг повезет…

— А как вы поймали этого кровожадного мистера Ма?

Викки уже видела слуг в ливреях, помогавших гостям выйти из машин.

— Не поймали. Не смогли доказать. Он выбил себе на этом вечере контракт, который сделал его богачом.

— Но они же дети! — воскликнула Викки, когда «даймлер» подъехал к дверям. — Слуги Ту Вэя выглядят так, словно им по двенадцать лет.

— Думаю, у него есть приют для сирот.

— Что?

— Мы навели кое-какие справки. Все дети получают хорошее образование. Многие потом учатся в университетах и имеют работу, когда их оканчивают.

— Как стипендиатки Макфаркаров? — Викки не могла удержаться от вопроса, но отец не отреагировал.

В нефритово-зеленом «роллс-ройсе», приехавшем раньше Макиштошей, сидели пожилой китаец и молодая леди, закутанная в меховую накидку до пола того же цвета, что и автомобиль. Ей помог выйти кланявшийся мальчик в алом фраке. Когда «даймлер» подался немного вперед и настала очередь Викки выходить из машины, она оперлась о маленькую руку. Ребенок казался не старше Миллисент.

— Тебе давно пора спать.

— Да, Мисси. — Мальчик едва улыбнулся.

Мэри Ли приняла руку как должное. Она и Питер, Викки и Чип пошли за Дунканом Макинтошем в холл, где два ряда одетых в алые фраки улыбающихся подростков образовали живой коридор к лифту.

— Ничем не могу помочь, но удивлен, — буркнул Дункан Макинтош, и его голос эхом отозвался под потолком высотою этажа в три. — Интересно, что думает Ту Вэй — какой век наступает?

— Ты имеешь в виду, какая династия? — засмеялся Питер.

Дункан тоже засмеялся, заглушив шепот Мэри:

— Вы — гости важного господина. Уважайте вашего хозяина.

— Верно, — пробормотал Питер, а Чип посмотрел на Викки с улыбкой симпатии.

— А как ты думаешь, какой век наступает?

— Я думаю только о ближайших шести месяцах.

Они все вошли в лифт, облицованный бледным камнем. Когда кабина зашуршала наверх, Викки с любопытством потрогала желто-зеленоватый камень.

— Это не мрамор. Это нефрит.

— Наверное, в тот год Ту Вэй много его наковырял, — сказал Дункан. — Послушай, Чип, отбей немного для дам.

— Нечем, тайпан.

Викки посмотрела на брата. Они не слышали, чтобы голос отца звучал так беззаботно со дня гибели Хьюго.

— Хорошо идут дела в Шанхае? — спросила она тихо.

Питер выразительно покачал головой:

— Нет.

Двери лифта раздвинулись в просторное фойе, которое вело к большой лестнице в ярко освещенный хрустальными люстрами бальный зал. Там гремела музыка и слышалась какофония разговоров на кантонском диалекте. Почти три тысячи экземпляров гонконгской элиты откликнулись на приглашение Ту Вэя. Пространство, оставленное для танцев, затопило море жестикулирующих людей, и мало кто танцевал. Похоже на старомодную фондовую биржу, подумала Викки, — биржевики стоят у компьютеров, чуть не наступая друг другу на пятки, и выкрикивают цены. Позади них располагалась стеклянная стена, сквозь которую открывался вид на темный залив, окруженный миллионами ярких неоновых огней. «Королева Елизавета II» покоилась посередине, как усыпанная бриллиантами шкатулка на черном бархате.

То, что на первый взгляд казалось сверкающими статуями в полный рост, расставленными по фойе, вниз по лестнице и на пьедесталах в бальном зале, при ближайшем рассмотрении оказалось мимами в усыпанных блестками трико. По тайному сигналу юноши и девушки синхронно меняли позы и застывали опять. Даже их лица сплошь покрыты блестками так, что невозможно было различить глаза.