В расписании экзаменов «окон» почти небыло и когда Георгию неожиданно позвонил Ванников и попросил его приехать на денек в Москву, он попробовал сослаться на слишком жесткий график, не позволяющий выкроить хотя бы сутки.

— И что Вы предлагаете мне сделать, — уточнил Ванников, — самолет за Вами выслать, или всей стране выходной день устроить?

— Выходной не поможет, — отшутился Георгий, — мы и по выходным экзамены принимаем. Когда быть нужно?

— Четырнадцатого июня, в пятницу. К одиннадцати часам дня надо быть в Кремле, в Георгиевском зале. Форма одежды — парадная для строя.

— Так я ведь в запасе давно.

— А мне тут доложили, что на экзамен ты в форме приходишь.

— Это психология. Запоминается последнее впечатление.

— Согласен. Тем более, чтобы в форме был.

— Есть, товарищ генерал-полковник!

— Отстал ты там от жизни. Мы с Колдуновым уже 2 дня как генералы армии.

— Извините, товарищ генерал армии, не знал.

— А ты и не мог знать. Объявят только в пятницу.

— Хорошо, в пятницу буду как штык. Экзамен у меня в четверг, а консультацию к следующему проведу досрочно. Да, самолета не надо. Я уж как-нибудь на поезде доберусь.

— Договорились. Заодно, жду от тебя соображений по подъему американских АПЛ и по лунной программе.

Справедливо рассудив, что поспать у него значительно успешнее получится не в поезде, а дома, да и форма в этом случае не изомнется, Георгий решил ехать в Москву не ночной Стрелой, а утром, на Сапсане. Вариант с поездкой на машине он отмел сразу. Георгий спинным мозгом чувствовал, что эта поездка без выпивки, ну никак не обойдется, а он принципиально не садился за руль даже после небольшой дозы пива.

Вещей он с собой брать не стал. Офицер, который одной рукой придерживает кортик, а во второй держит целлофановый пакет или дорожную сумку, выглядит, мягко говоря, не комильфо.

Подходя к Московскому вокзалу, Георгий понял, что хорошая мысль пришла в голову не только ему. А когда вышел на перрон, то не просто удивился, а был буквально сражен. Во-первых, Сапсан был не один. С разницей времени отправления в пару минут, в Москву должны были отбыть сразу два скоростных поезда. Во-вторых, перрон был не просто заполнен, а буквально забит военными. Больше всего было моряков, резко контрастирующих на фоне остальных черной с золотом формой, на фоне которой еще белее смотрелись отутюженные рубашки и чехлы фуражек. Среди них, тут и там мелькали краповые и голубые береты десантников, черные береты морских пехотинцев, ярко зеленые фуражки пограничников. Отдельной группой стояли офицеры в голубых мундирах с эмблемами военно-космических войск.

Проталкиваясь к вагону через толпу разномастных офицеров, половина из которых вытягивала шеи в поисках знакомых, а вторая половина уже обнималась или хлопала по плечам встреченных однополчан, Георгий неожиданно получил крепкий тумак в плечо от поравнявшегося с ним каперанга.

— Георгий, не узнаешь чертяка!

— Боря, Самойленко! Не узнал. Я тебя в форме, вообще, ни разу не видел.

— А я тебя подполковником видел последний раз. Давно полканом стал?

— Еще в 2003, перед самым увольнением в запас.

— А сейчас, что, в строй вернулся?

— Нет, так в запасе и числюсь. Просто, велено в форме прибыть.

— А я вернулся на службу. Опять лодкой командую. Про Северсталь слышал?

— Так это ты был? Не просто слышал, воочию, как говорится, наблюдал. Ну, пошли в вагон, там поговорим.

— Погоди, я тебя со своими офицерами познакомлю.

Состоялась процедура взаимных представлений.

— А вот этого парня представлять не надо, я его и так знаю, товарища моего сын, — указал Георгий на расплывшегося в улыбке старшего лейтенанта.

— Димка, ну надо же, как мир тесен. А он у нас отличился. Это его идея была, как Теннесси прищучить. Далеко пойдет.

— Борис, ты ошибаешься, мир не тесен, он очень тесен. Посмотри вокруг, сколько народу обнимается. Ну ладно, пошли в вагон, три минуты до отправления осталось.

В этот раз почти никто из пассажиров Сапсана на своих местах не сидел. Разобрались по парам, тройкам, компаниям. Вспоминали былое, рассказывали о том, с чем пришлось столкнуться во время краткосрочных боевых действий, делились планами на будущее.

— Георгий Николаевич, — обратился к Георгию Дмитрий, когда первый накал разговоров схлынул, и образовалась пауза, — что Вы мне на дальнейшее посоветуете? Я ведь, когда меня лейтенантом в запас выперли, начал второе образование получать, строительное. Работал и на заочном учился. Потом вернулся в строй. А сейчас, нам сказали, что на лодке ракеты демонтировать собираются. Что, опять сокращение и на гражданку?

Вопрос был не простой. Офицеры притихли, внимательно слушая, что ответит на него человек, который явно информирован лучше, чем многие другие.

— Сокращение на флоте, конечно, будет, — подумав, ответил Георгий. — Но, не сразу и не такое бездумное, как проводилось раньше. Разоружение началось глобальное, но армия и флот сохранятся еще долго. Функции у них изменятся, конечно, но задач еще много останется. Только вот карьеру тебе во флоте сделать врядли удастся. Молодой ты еще. А сейчас много вернулось постарше и с опытом. Но, выход есть. Флот ведь теперь у нас не только морской и воздушный. В космос выходим. В сентябре открывает прием Академия Космических войск. Подавай заявление и сдавай экзамены. Здоровье у тебя крепкое, мозги не слабые, задор имеется. Сейчас туда не только летчиков, но и подводников принимать будут. В космосе, во время дальних полетов, вам куда привычнее, чем им будет. И по возрасту как раз подходишь.

— Луну осваивать будем? — уточнил старший лейтенант.

— Нет, на Луну ты уже опоздал. К тому времени, как академию окончишь, туда уже гражданские пилоты летать начнут. Грузовики гонять. А ты готовься Солнечную систему осваивать.

— А есть на чем?

— Пока нет. Но появится уже скоро. Про двигатели ионные слышал?

— Слышал, конечно. Но, они ведь слабенькие. Годами летать придется, а я женился недавно.

— Слабенькие они были, пока энергии вдосталь не имели. А сейчас, благодаря термояду, мы новые строим. Скорости в 210 километров в секунду хватит тебе для внутрисистемных полетов?

— За глаза и за уши, это ведь почти две трехтысячных от световой! А дальше что?

— Дальше пока не знаю. Для ионного двигателя 210 километров в секунду — предел. Придумаем что-нибудь новое. Может вот ты и придумаешь, если в дальний космос захочешь. Ну что, будешь поступать?

— Если командир разрешит.

— Разрешу, Дима, разрешу, — вклинился в разговор Самсоненко. Ты поступи, главное. Там ведь отбор не слабенький будет.

За разговорами никто не заметил, что поезд уже подлетел к Москве и начал плавно притормаживать. Лишь когда за окнами появился навес над перроном Ленинградского вокзала, народ опомнился и начал спешно обмениваться телефонами и адресами.

Сплошным черно-бело зелено-голубым потоком военные просочились сквозь здание вокзала и выплеснулись на площадь Трех вокзалов. От такси с шашечками на крыше и бортах рябило в глазах. Поток распался на отдельные ручейки, загружаясь в машины. Что характерно, никто не называл адреса и не спрашивал о цене проезда. Собравшиеся на площади таксисты отлично знали, куда именно направлялись все эти военные, и даже не задумывались о том, чтобы содрать с них лишнее.

За прошедшие 20 лет народ успел привыкнуть к тому, что власть наказывает невиновных и награждает непричастных.

Этот стереотип надо было ломать, и Ноократический совет подошел к вопросу о награждениях очень серьезно. Награждать всех, разумеется, не следовало, но и обижать людей понапрасну никто не планировал. Поэтому наград было много, но к их выбору и отбору награждаемых, подошли очень дифференцировано.

Медаль «За победу над США» полагалась всем, кто в период с 22 по 24 мая находился в частях и соединениях, выполняющих боевые задачи (включая и боевое дежурство, не предусматривающее непосредственного боестолкновения с противником). В штабах различного уровня этой медалью награждались только те военнослужащие, которых в этот период были непосредственно задействованы в планировании или обеспечении боевых действий. Этой же медалью награждались и ополченцы, принимающие участие в боевых действиях в Абхазии и на Чукотке. Награждение этой медалью проводилось непосредственно в частях, но списки награжденных предварительно высылались в Москву для проверки.