– Не бойся, – сказал он. – Мы уже у цели.

Она улыбнулась в ответ. Стоило только попытаться, и оказалось, что это не так уж трудно сделать.

Торжественная делегация все-таки была. Вход в главное здание находился за внутренними воротами замка, и там стояли с полдюжины кланяющихся мужчин и женщин. Был также таз с чистой водой, в котором можно было помыть руки, кувшин с вином и два бокала, которые им навязали. Принесли и маленькую буханку хлеба, от которой Генрих отломил два куска и протянул один ей. Александра положила его в рот и прожевала. Есть ей не хотелось. Она смотрела, как его белые зубы откусывают кусочек от его части, но не видела, чтобы он откусил еще раз. Когда она наконец проглотила свой кусок, он упал ей в желудок, как комок глины.

Одна из служанок провела Александру в комнату, где находились большая кровать, несколько сундуков и ковры. Meбель производила такое впечатление, как будто время прошло мимо нее так же, как и мимо самой крепости. На стенах висели картины, на плоских крышках сундуков стояли статуэтки и безделушки, которые явно не вписывались в интерьер комнаты, хранившей атмосферу времен императора Фридриха II. у Александры появилось ощущение, что если она позволит вещам влиять на себя, то начнет чувствовать свою чужеродность. Это не бросалось в глаза, а скорее исходило из того, как висели картины (все портреты были обращены к двери, будто сторожили ее), как полог укутывал кровать (наподобие катафалка) и как стояли сундуки (словно копировали устройство охранных городских валов). Чтобы пробраться на середину комнаты, новоприбывшему пришлось бы приложить определенные усилия и буквально протиснуться между сундуками.

Александра покрепче уперлась ногами в пол возле одного из сундуков и сдвинула его на несколько дюймов в сторону. Цвет ковра под ним был ярче, чем на остальной части. Она предположила, что так же обстоит дело и с другими сундуками. Кто бы ни поставил их таким образом, они просто остались стоять, служа немым свидетельством того, что предыдущий жилец этой комнаты боялся чего-то, что могло прийти снаружи. Пожалуй, стоило уточнить: «снаружи» означало вовсе не извне замка, а извне комнаты. Враг человека, который здесь жил, находился в замке. Картина, висящая под одним из окон, была повернута лицом к стене. Это напугало Александру. Девушка шагнула было туда, чтобы повернуть ее, но тут открылась дверь, и она виновато остановилась.

Вошел слуга и поставил на пол мешок – наспех собранный багаж Александры. Служанка развязала его. Та одежда, которую Александра второпях смогла забрать с собой, была скомкана и совершенно потеряла всякий вид. Тем не менее служанка стала расправлять смятые вещи, разложив их на одном из сундуков. Затем она сделала книксен и покинула комнату. Она вела себя как обычная крестьянская девушка, которую отмыли и засунули в совершенно не подходящую ей одежду. Похожим образом выглядели и слуги. В благородных домах, где до сих пор доводилось бывать Александре, прислуга, как правило, была даже высокомернее, чем хозяева. Здесь же возникало впечатление, что замок прокляли и людей превратили в мышей; некоторые мыши, приняв человеческий облик, теперь испуганно метались по коридорам замка. Мысль была настолько тягостной, что Александра обрадовалась уходу служанки. Она с неохотой взялась за свою одежду, чтобы хотя бы немного привести ее в порядок, но в конце концов опустила руки и продолжила осматривать комнату. Похоже, кто-то старался сделать ее удобной, но ему это не удалось. Девушка вздохнула.

Внезапно ее глаза уловили какой-то блеск. Слабая улыбка мелькнула на ее лице. Она подошла поближе к сундуку, на котором что-то сверкало.

– Ты только посмотри, – тихо пробормотала Александра.

На сундуке рядом с другими безделушками стояла механическая игрушка. Это была украшенная шкатулка со сложным шестереночным механизмом. На крышке на своем боевом коне восседал рыцарь с копьем в руке. В замочной скважине торчал ключ. Ей сразу же вспомнилась игрушка, которую она видела у Вацлава, – тогда, невероятно далеких и едва ли вообразимо долгих шесть лет назад, когда она еще верила, если ей говорили, что все будет хорошо. Воспоминание о двоюродном брате неожиданно больно укололо Александру, и на минутку ей показалось, что она снова чувствует вкус его поцелуя. Чтобы освободиться от неожиданного ощущения, Александра взяла ключ и повернула его несколько раз.

Слегка дернувшись, рыцарь пришел в движение и стал медленно объезжать крышку шкатулки по кругу, сопровождаемый жужжанием и щелканьем механизма. Когда он закончил половину круга, перед ним что-то рывком поднялось – дракон. Рыцарь бросился на него – все выглядело так, как будто бы он пронзил чудовище своим копьем и оно снова убралось назад, в свое убежище. Рыцарем был святой Георг, который победил дракона. Зачем кто-то счел необходимым воплотить эту незамысловатую историю в механической игрушке, определенно стоившей целого состояния, Александра так и не поняла.

И тут вдруг дракон снова взлетел вверх, не успел рыцарь сделать и нескольких шагов. Его свернувшееся змеиное тело, щелкнув, выпрямилось, и он бросился на святого из-за спины; после этого они вместе опустились в недра механизма. Несколько мучительных мгновений механизм продолжал работать, но фигурки больше не появились. При желании можно было услышать в этой работе звук, с которым зубы разрывают рыцаря и его лошадь. Наконец жужжание стихло, пружина сработала в последний раз и рыцарь снова появился на том месте, где он стоял в самом начале. Александра пристально смотрела на это произведение искусства. Ее сердце все еще колотилось от неожиданности, с которой легенда о святом утратила свой прежний смысл и превратилась в катастрофу.

– Эта комната принадлежала одной из моих сестер, – раздался хриплый голос у двери. Александра обернулась. Она чуть было не отскочила назад при взгляде на белую фигуру. Девушка испуганно ахнула. Белое лицо под белокурыми волосами выглядело гротескно; губы на нем казались кровавым отпечатком. Однако затем она увидела гармоничность черт лица, заглянула в изумрудные глаза, и гротеск превратился в нечто, что было все еще необычным, но в то же время прекрасным. На мгновение Александра почувствовала себя обыкновенной, грязной и отвратительной. – Я посчитала, что она вполне подойдет вам.

– Она прекрасна, – ответила Александра, погрешив против истины. Она сделала книксен. – Я Александра Хлесль.

Женщина в белом кивнула.

– Наш общий друг Геник предупреждал о твоем приезде.

– Для меня большая честь находиться в гостях у жены рейхсканцлера.

Хозяйка Пернштейна, казалось, не услышала Александру. Ее взгляд путешествовал по комнате. Александра спросила себя, как ей следует реагировать на такое доверительное обращение. Оно не было подобающим – но кто она такая, чтобы указывать жене самого могущественного чиновника в империи, что ей подобает, а что – нет? Девушка решила не забивать себе этим голову.

– Ваша сестра здесь больше не живет?

Александра ждала ответа. Глаза хозяйки замка сузились. На мгновение Александра, очевидно, стала для нее совершенно незначительной.

– Я уже давно не бывала здесь, – ответила та наконец.

У Александры возникло ощущение надвигающейся катастрофы. Она нервно сглотнула. Если бы с комнатой была связана какая-то темная тайна из прошлого, это полностью соответствовало бы атмосфере помещения.

– Госпожа фон Лобкович!

Зеленые глаза переместились на Александру.

– Нашу семью разбросало по всему свету.

– Вы тоже, собственно говоря, живете не здесь, а в Праге, – заметила Александра и выругала себя за то, что опять начала свои вечные расспросы. Ей очень хотелось, чтобы ее оставили в одиночестве. Комната, при всей ее душной атмосфере, была определенно предпочтительнее присутствия ожившей алебастровой статуи с кровавым ртом и ледяными глазами.

– Да, – согласилась хозяйка. Белое лицо было неподвижно. – Это моя другая жизнь.

– Я видела вас один или два раза во время процессий. Издалека. С вашим мужем, рейхсканцлером. Вы, естественно, меня не видели. Я хочу сказать… – Александра поняла, что снова начала болтать. Она откашлялась и, опустив глаза, уставилась в пол. Она чувствовала себя маленькой девочкой.