И тут вдруг она в ужасе вскрикнула, выпустив из руки камень, который обжег ее, однако не своим жаром, а страшным, никогда прежде не знакомым ему холодом.
-Эт-того н-не м-может б-быть! - прошептали побелевшие губы. Разум отказывался верить в то, что уже со всей силой отчаяния чувствовало сердце.
Камень должен был быть горячим! Он начал согреваться еще когда девочка, оставаясь под куполом каравана, впервые услышала зов дракона. В снегах же пустыни стал даже не теплым - горячим! И больше не остывал уже никогда! И вот...
-Но почему?! - она никак не могла взять в толк, в чем же причина? И находила только одну - ту, о которой она и думать боялась, стараясь выбросить из головы, стереть с поверхности снегов, забыть... Но не могла. Потому что другого объяснения не было и не могло быть.
-Здесь нет Шамаша, - в ее душе разверзлась пустота, - в этом мире... - она-то была уверена, что прошлое - это прошлое и в нем ничего никогда не может измениться, и вот... -А может, в мире и есть. Но не здесь. Я могла побежать в другую сторону, - ведь на этот раз она шла не на зов. Она не слышала его, не прислушивалась. Ее вело в снега не отчаяние, а предвкушение чуда. - Я стала другой... не такой, какой была когда-то, обремененная всеми этими воспоминаниями. И пошла другой дорогой... - она думала, что разрыдается, но почему-то глаза совершенно высохли, словно слезы навсегда их покинули. - Я заблудилась в снегах. И останусь в них навсегда. Ведь сама не отыщу дорогу назад. Потому что...- потому что на самом деле ей не хотелось никуда возвращаться. Зачем? Все казалось таким нелепым, бессмысленным. Кому нужна такая жизнь? Она ведь не об этом мечтала. Она боялась этого - да, но не мечтала!
Мати качнула головой. Все, детские грезы закончились. Она вновь стала взрослой. Во всяком случае - ее душа, заключенная внутри тела-оболочки ребенка. В сердце не осталось ни боли, ни обиды. Все они ушли вместе с волей к жизни, когда, опустив руки, караванщица легла на снежный покров и свернулась в комок, ожидая, когда метель запорошит ее, закроет с головой своим снежным пологом и уведет прочь из мира живых, туда, где с ней навсегда останутся только воспоминания...
-Демоны... - она вздохнула, даже улыбнулась, как-то снисходительно, не найдя в себе ни ярости, ни злобы. - Все-таки вы обманули меня... Своей искренностью... И ведь предупреждали, что воспоминания изменяют прошлое, как надежды грядущее... А я забыла... Вот только... Все эти убеждения, заверения, обещания, что демоны ни когда не причинят мне зло, потому что не пойдут против своего господина, который покровительствует мне... Хотя, все верно, все верно... Не встретившись с Шамашем, я никогда не встречусь с Эррой. И он не подарит мне браслет. И демоны смогут вредить мне так же, как всем остальным людям. И... Все верно, все верно... - она повторяла эти слова, как какое-то заклинание, способное успокоить его душу, усыпить сердце, заполнив образовавшуюся в нем пустоту. - Моя мечта исполнилась. А, вместе с ней - и то, чего я всегда боялась больше всего на свете. Шамаш говорил: счастье и беда всегда где-то поблизости друг от друга. Теперь я знаю - самая страстная мечта и самый ужасный кошмар - тоже...
-Демоны, демоны... Вы многому научили меня... Проще всего скрыть обман среди правды, как ядовитую ягоду в пригоршне съедобных, похожих на нее как две снежинки. И самый ужасный обман - когда, говоря правду, утаиваешь что-то, способное перевернуть весь мир с ног на голову.
Однако она не собиралась сдаваться, пока еще нет!
-Я не оставлю все так! Я найду способ...
-Перестань! - прервал ее смех.
-Лаль! - даже за гранью смерти, забыв обо всем на свете она не спутала бы его ни с кем.
-Он самый! - криво усмехнулся бог сновидений.
-Как ты здесь оказался? Тебя здесь не должно быть! Ты... Сейчас ты находишься в заточении в мире сновидений!
-Нет, маленькая смертная! Это ты в заточении в мире сновидений! И тебе больше не на что надеяться! Так смирись и усни!
-Нет! Рано радуешься! Я буду бороться! И не позволю демонам победить!
-Ну и пусть проигрывают! Мне нет до них дела! Это я! Я победил!
-Нет! Этого не случится! Лучше я позволю Айе занять мое место...
-А ее здесь нет! Ты не в своей мечте, девочка. Ты в моем сне. В котором нет места моей мерзкой сестре!
-Но...
-Хочешь узнать правду? Так, напоследок? Чтобы скоротать время в ожидании смерти? Курунф - действительно город двух хозяев. Но не сила Айи создала его, а моя!
-Ты лжешь!
-Вспомни трехцветный храм Курунфа! Белый - конечно же, Айи, ведь это на ее земле построен город. Черный - да, Нергал, демоны все свои творения посвящают хозяину. Но ведь это не все, есть еще синий. Синий, как вода, которая на самом деле совсем не синяя, как небо, как... Синий - обманщик-хамелеон - мой цвет! И вообще, это я подбрасывал тебе все последние сны, разжигал в тебе ненависть! Я водил тебя по ним на повозке, словно глупую олениху! А ты, наивная душа, думала, что это Айя, что она - твой враг! Поверила в эту ложь, которая даже мне казалась отчаянно дерзкой, безумной...Ты же поверила!
-Но если это только сон, то, умерев здесь, я проснусь...
-Ты никогда не проснешься от этого сна! Ты потерялась в мире сновидений, и никогда не найдешь пути назад! У тебя нет путеводной нити! Той, которой мог бы стать браслет Эрры, не сними ты его так опрометчиво! - воскликнул Лаль, а затем, спеша положить конец всем дальнейшим расспросам, исчез. Мати осталась одна.
Она сразу поверила Лалю. Действительно, все, что происходило с ней в снах Курунфа было слишком невероятно, а последний разговор с Айей не оставлял никаких сомнений: ну конечно же, богиня сновидений совсем не такая! Она просто не может быть такой! Да и вообще, зачем ему было лгать? Теперь-то...
В ее глазах стояли слезы, покрывавшиеся ледяной коркой прямо в излучинах век, белые онемевшие губы, чуть слышно прошептали:
-Прости меня, госпожа Айя! Я не должна была верить во всю ту ложь, которую выдумал для меня Лаль! Я... Я не прошу Тебя о помощи, понимая, что не заслужила ее...
Тишина была ей ответом. Метель утихла, задумалась о чем-то своем. Однако в ней не было и тени тепла, лишь отрешенное созерцание, безразличие и, может быть, где-то в глубине - ожидание, но не деятельное, отрешенное. Если в Мати и оставалась надежда, что богиня снегов простит ее и поможет, она очень быстро покинула остывавшее тело. Разум перестал думать, сердце чувствовать, а душа верить. Лишь дух плыл по воздушным волнам, медленно приближаясь к черте, из-за которой не будет возврата.
Она действительно повзрослела, расставшись с детскими грезами. Но слишком поздно.
-Слишком поздно. Теперь я не помешаю вашим планам. Не отниму души моих близких, которые навеки, даже после смерти, останутся во власти призраков мечты, потому что будут помнить только ее. Я ничего не могу сделать... - она смирилась со своим бессилием, маленькая девочка, замерзавшая в снегах пустыни. Глаза закрылись, покрытые белым пухом снежинок, которые больше не таяли на ее лице. Даже дыхание стало холодным, не срываясь робким облаком тепла с замерзших губ.
Голос ветров звучал тихо и вкрадчиво, словно с ней говорил старый добрый друг. Он пытался что-то ей сказать, втолковать, а она отмахивалась от него, как от прилипчивого снега, готовая слушать только вестников смерти.
Но был еще один голос... Он пробился сквозь снег и холод, заставило ее проснуться, открыв глаза, встрепенуться, вскочить...
-Не сдавайся, борись!
Мати тотчас узнала его:
-Шамаш! - даже забыв обо всем на свете, отказавшись от самой себя, о нем она помнила.
Мати поспешно села на снежном одеяле, закрутила головой, ища его, но не находя.
-Борись! Ты сможешь! - голос звучал так, словно шел из-за пределов этого мира, извне, непостижимо далеко...
-Но я... - что она могла - маленькая смертная, у которой даже не осталось сил, чтобы противостоять порывам ветра, норовившим уложить ее обратно, в снега пустыни.