Сломя голову Моррест бросился вниз. Размечтавшись о несбыточном, он едва не допустил роковую ошибку. Надо уходить - теперь, лишившись рыцарей, Амори не сможет отрезать сколенцев от крепости.
Моррест вклинился в задние ряды импровизированной фаланги, куда относили раненых, где отдыхали уставшие, чтобы, переведя дух, вернуться в передние ряды. Лязг оружия, стоны, подсердечный мат - все смешалось в жуткую какофонию боя. Алкские стрелки уже опомнились от первой неожиданности, над головами сколенцев свистели стрелы. Некоторые, увы, находили цель. Высокий воин перед Моррестом, отпивавший из фляги, вдруг вздрогнул всем телом, захрипел и медленно осел в траву. Из бока, с легкостью пронзив плохонькую кольчужку, торчало оперение стрелы. В первом ряду еще кто-то вскрикнул, заваливаясь назад: у него стрела торчала прямо из глазницы.
В брешь тотчас ввинтился невысокий, на вид совсем нестрашный алк - из-за низкого роста и широких плечей он напоминал гнома из "Властелина колец". О, и рыжая борода лопатой есть. В одной руке воин держал меч, в другой темнел уже окровавленный кинжал. За ним пристроились еще двое, следом еще несколько латников - прикрывая друг другу спины, они должны расколоть сколенский строй надвое, как полено клином. Моррест слышал, такие клинья, составленные из лучших воинов, смертельно опасны. По сути, остановить их можно лишь таким же встречным клином - если хватит времени его сколотить, и в нужном месте окажутся воины, не уступающие вражеским.
Моррест видел, как двое сколенцев второго ряда одновременно бросились на "гнома". Один занес над головой здоровенную, тоже уже окровавленную секиру, второй норовил ударить в висок алка кистенем. Секира взметнулась над головой врага, казалось, ее не способно остановить ничто, а у алка не было даже щита... На миг замерев над головой сколенца, секира стремительно пошла вниз. Моррест инстинктивно сглотнул, предчувствуя кровавую струю из перерубленной шеи, брызжущие во все стороны мозги из разрубленного черепа, мерзкий груст проломленного шлема и черепа... К такому, сколько бы раз ни увидел, он так и не смог привыкнуть: интересно, как алки-то выдерживают такое зрелище? Ну, им положено - они воины по рождению и по призванию, и к войне готовятся с пеленок...
...Не было ничего того, что успел представить себе Моррест. Секира свистнула, с быстротой атакующей змеи прянула к голове алка... Но не разрубила ее, зато ее же масса заставила сколенца развернуться боком к алку. Исправить промах сколенец не успел: рука с ножом выстрелила в молниеносном выпаде - и отдернулась, а у сколенца словно бы сама собой из шеи хлестнула кровь. С профессиональной ловкостью увернувшись от горячей струи, алк развернулся ко второму сколенцу. Тот уже занес кистень, уже загудел, рассекая стылый ночной воздух, массивный шар на цепи кистеня - но алк был гораздо быстрее. Разворот, подсечка... И безжалостный удар в голову. А нож уже ловко отклоняет в сторону сколенский меч, и отдновременно клинок алка распарывает мечнику живот...
...Моррест и сам не заметил, как алк пробил фалангу почти на всю глубину. Теперь сколенцы охватывали клин с трех сторон, но толку от этого было чуть. Самые опытные, лучше всех вооруженные алкские латники прикрывали бока и спины товарищей, и каждая атака кончалась ничем... Разве что на траве прибавлялось и прибавлялось сколенских трупов. Алки потерь почти не несли. Моррест вдруг отчетливо понял, к чему все идет, и как скоро он окажется на острие атаки. Лицом к лицу с проклятым "гномом", уже с ног до головы покрытым кровью.
- Эх, что ж я трехлинейку выкинул?! - покаянно пробормотал Моррест. Он хотел избежать неконтролируемого технического прогресса, и вот теперь заплатит за это жизнью... А заодно и жизнями всех защитников Лакхни, и, в конечном итоге, исходом всей войны. И Эвинна... Вот Кард наверняка уцелеет - такого Амори выгоднее иметь живыми и на троне. Еще будет чествовать сегодняшнего победителя как освободителя!
- Держать строй! - услышал Моррест крик Гаррольма. Сколенец рубился с краю строя, у самых кустов - но мимо него не мог пройти ни один алк. Меч казался продолжением его руки. На плече сотника уже алел порез, кровавая черта пересекала щеку, но сколенец стоял несокрушимо, как скала. - Иначе всех положат! Если они вырвутся...
И сколенцы стояли. Бросались прямо на мечи и копья в надежде вместе с собой захватить и алка. До последнего, пока не померкнет свет в глазах, держали щиты, не давая ударить в спину товарищам. Норовили проскочить под щитами алков, чтобы ударить по ногам. Подхватывапли и бросали в алков булыжники. Вся ненависть, что копилась с Великой ночи между двумя народами, без остатка выплеснулась в теснине между холмами... И алки падали, падали один за другим. Только вот сколенцев в истоптанную траву ложилось больше. За час схватки Моррест потерял больше людей, чем за предыдущие сутки боев.
Моррест смотрел на избиение, не зная, что предпринять. Его никто не учил командовать войсками, а опыт... Это была третья операция с его участием, и вторая, в которой он командовал людьми. Вспомнилось, как Амори вскочил на повозку, крича, что он жив и они еще победят. Моррест не сомневался: именно этот момент стал переломным, позволил алкам побороть панику и дать врагу отпор. Может быть, если все увидят, что вождь и не думает о бегстве, сколенцы будут драться успешнее?
Как тяжело заставить себя шагнуть навстречу стальной лавине... Навстречу с ног до головы залитому кровью верткому, как демон, коротышке. Навстречу метким, как снайперы земного двадцать первого века, алкским стрелкам. Навстречу закованному в сталь, многорукому и многоногому чудовищу, укрытому броней и щитами, выставившему жала копий и клыки мечей, плюющемуся шипами-стрелами...
Ничуть не легче, чем воинам другого мира с другим оружием шагнуть навстречу накатывающим вражеским танкам. Каждой эпохе - своя война...
Но Моррест сделал первый шаг. Второй получился легче. И даже губы смогли выговорить пехотинцу с бесполезным в тесной рубке копьем: "Посторонись!" Лишенная даже плохонькой кольчуги спина отодвинуась в сторону, и Моррест оказался лицом к лицу с "гномом". Как-то неимоверно извернувшись, "гном" пырнул острием клинка пехотинца. Вроде бы едва завепил, отчего же кровь хлынула рекой, а парень с коротким хрипом осел в траву? Кинжал тоже ударил - Моррест едва успел уклониться, все-таки сказались уроки Эвинны. Едва ли он вышел бы живым из поединка с таким врагом, но сейчас был не поединок, и продержаться надо совсем немного... Отвлечь мерзавца на себя, пусть пехотинцы всадят ему копья в бока...
Острая боль в голени, текущее по штанине что-то горячее и липкое, уплывающее вверх лицо коротышки. "Похоже, я падаю, - как-то отстраненно подумал кто-то внутри него. - Чем это он меня? И меч, наверное, потерял..." Но меч оказался в руке - спасла ременная петля, изобретение местных рыцарей и оружейников. Миг - и рука сомкнулась на рукояти. Солидный, придающий уверенности вес оружия в руке словно придал сил. Сами собой вспомнились уроки Эвинны. Ты выше врага? Это твое преимущество. Ты ниже врага? И это тоже преимущество. Вопрос в том, как его использовать.
Моррест перекатился, уходя от меча - но не назад, а вперед, прямо под ноги коротышке... А ну как сообразит, шатнется назад, восстанавливая дистанцию? Надо опередить... И выбросил руку вверх-вперед, метя коротышке снизу в живот. Все-таки хорошо, что здесь еще не изобрели кольчужные штаны, а хуже того - пластинчатый панцырь. Кто знает, удалось бы или нет пропороть стальную рубашку? Меч-то у него вовсе не Эвиннин - обычный легионерский клинок поздней Империи, подлиннее ранних, но не рыцарский двуручник, таких со времен Северных походов немало осталось на складах. Массовое оружие всегда проигрывает в качестве штучному.
Но на наемнике оказалась только длинная, до колен, кольчуга. Лезвие скользнуло под железную рубашку и трудно, будто в мерзлое мясо, вонзилось коротышке в низ живота. В лицо Морресту хлынула горячая кровь, пахнуло сладким смрадом вскрытой брюшины - Моррест торопливо выдернул меч. Коротышка качнулся - и повалился сверху. Моррест едва не задохнулся, голова оказалась прямо напротив раны. Все-таки кое-как откатив неожиданно-тяжелое тело, ободрав ладони о кольчугу, Моррест вскочил. Помощь больше не требовалась: оба прикрывавших спину коротышки рослых воина уже лежали: одному, сразу после падения коротышки, в бок вошло брошенное копье, не спасла и кольчуга. Второму на голову кряжестый сколенец опустил переделанный в кистень цеп. Шлем-новодел из паршивенького железа просто разлетелся на куски и голова вместе с ним. Весь в крови и какой-то липкой дряни (Морреста едва не вывернуло наизнанку, когда дошло, в чем именно), он поднялся на ноги, отодвинувшись из первого ряда. Огляделся.