А одиночка... Или опасный изгой, какого все равно никто за стол не посадит, или раб, а то и сразу труп. И, соответственно, породниться с кем-то из местных оружейников - значит навсегда избавиться от неустроенности в мире. Только поди породнись, когда каждый из них знает свою родословную поколений на десять назад. Значит, опять-таки, нужно королевское признание - но так, чтобы никто из будущих коллег по цеху не увидел раньше времени конкурента. Потом-то, когда король поймет, что вытянул счастливый билет, к нему будет просто так не подступиться.
Идея возникла, когда он, сколенец-подмастерье и матрос, что был у них за провожатого, уже подходили к нужному трактиру. Из трубы валил густой дым, аппетитно пахло углем и какой-то снедью. Значит, уголек добывать тут умеют - стало быть, не будет и проблем с коксом. На будущее надо запомнить. А пока...
Михалычу вспомнилась то ли от кого-то слышанная, то ли прочитанная в книжке история - как во времена застоя ударник соцтруда заработал поездку в ГДР и привез оттуда кучу бутылок из-под французских вин и коньяков с пафосными этикетками. Разумеется, сами бутылки доблестный колхозник тут же опустошил, а потом наполнял тару картофельной самогонкой, подкрашивал спитой заваркой из-под чая, и в качестве импортного пойла ставил на стол. Вроде бы московские интеллигенты выжирали "коньяки", "бренди", "ликеры" и "настоящий вискарь из самих Штатов" на ура - да еще нахваливали, мол, вот где цивилизация, не то что в нашей Совдепии...
А ведь дай им тот же самогон сам по себе - так обплюются, пеняя на русское варварство. Хотя сами в своих лабораториях да на кафедрах, небось, техническую спиртягу литрами глушат - не то что здесь, где двадцать градусов считаются пределом крепкости...
Старая история проскользнула в мозгу, но не провалилась в пыльный чулан подсознания, а зацепилась, породив совсем даже неплохую идею.
"Значит, придушат меня тут за оружие, да? - как-то даже весело подумал Михалыч. - Значит, каста у вас и все такое? А вот хрен вам по всей морде, господа хорошие. Как отведаете мое пойло, еще драться будете, кто первый со мной поручкается!"
- А скажи мне, молодой человек, - произнес Михалыч задумчиво. - Если я сделаю королю в подарок некую машину, он не обидится?
- Смотря какую, Михалис-катэ, - произнес молодой моряк. - Если она того стоит, на королевскую награду можете рассчитывать. Люди говорят, король любит новое, хотя и обычаи предков не забывает.
- Хорошую, Торрельм-катэ, - польстил самолюбию матроса Михалыч. Слова - не деньги, их меньше не станет, а лишних друзей, да просто хороших знакомых не бывает. Особенно если все вокруг - внове, а они хоть подсказать могут, что стоит делать, а чего ну никак нельзя. Хотя и сам, в общем, не пальцем деланный... - Напиток я приготовлю королю невиданный, как слеза Богов... И повара какого-нибудь научу, как готовить дальше, и как такую штуку делать.
Амори сидел в своем рабочем кабинете, перо в руке нетерпеливо черкало что-то на пергаменте. Указ о новом налоге будет готов уже сегодня, а переписан набело и объявлен герольдами уже завтра. Господа толстосумы любят, чтобы им позволяли жиреть и обогащаться, любят, чтобы их защищали могучие армии и флоты - а вот платить за защиту не любят. И ведь при всей своей тороватости не понимают элементарного: без многочисленной, сильной, хорошо обученной и вооруженной - и знающей себе цену - армии и флота сколенцы сотрут их в порошок. Сколенцы ведь подозревают - и не без оснований подозревают, не без оснований, - что богатство алкских купцов прямо связано с их нищетой. И, значит, нет ничего плохого в том, чтобы...
Стало быть, без королевских полков все они - смертники. И вот на них-то, на этих самых полках, жмоты из Первой и Второй гильдий пытаются экономить. Воистину, жадность несовместима с разумом. А ему, королю алков, халгов, белхалгов и Верхнего Сколена, приходится расхлебывать. Этак опять придется засидеться до утра, и улечься, даже не коснувшись жены. Бедная, бедная королева Клотильда, и как она еще терпит погрязшего в делах государственных муженька? То только и выручает, что мудрая она женщина, и понимает, что король кончается, когда начинает предпочитать любовное ложе рабочему кабинету. А начинается бессильное ничтожество - вроде новоявленного, только вчера прилетел почтовый голубь с донесением от посла, Императора Карда и его предшественников, сгубивших великую державу.
Осторожный стук в дверь отвлек Амори от размышлений над указом. Рука метнулась к лежащему на неприметной полочке в столе мечу. Но сознание успело предупредить, что стук - правильный, три-два-три. Так стучится личный телохранитель, который не мог предать, потому что не мог предать никогда. Наверняка с каким-то донесением.
- Входи, Веррельм, - скомандовал король. Этот человек начинал еще при отце, кто знает, чем все кончилось бы в самом начале, если бы он не убедил алков встать на сторону юного короля. Ему позволено многое - в том числе такое, что не позволено даже Клотильде. Например, перебивать короля и спорить с ним. Естественно, лишь на Малом Совете, никак не на официальных приемах. - Что нового?
- Амори-катэ, вам передали дар. Какой-то приезжий мастер добивается аудиенции, а пока предлагает отведать напиток, который он называет "слеза богов".
- Да что за слеза такая, Веррельм? И давай-ка без "катэ", ты меня знаешь столько, сколько я живу. И, кстати, чего этому идиоту надо? Чтобы в Гильдию приняли?
- Нет, пока просто с вами побеседовать. Но не в общем порядке, а с глазу на глаз.
- Это даже интересно. Что за секреты такие?
- Он отказался говорить, ваше величество. Говорит, король сам примет решение, когда отведает его дар.
- Хм-м, а парень-то этот, который все мои яства пробует, эту дрянь в рот брал?
- Да, ваше величество. Говорит, это что-то хмельное. Только не может опознать, что. Жидкий огонь, мол. Но точно - не отрава. Я дал попробовать три дня назад - никаких признаков отравления. Даже похмелья - но он и сделал-то один глоток.
- Ну что ж... Зелье у тебя с собой? Я так и думал. Давай сюда, думаю, хватит на сегодня указа, завтра доделаю...
Будто по волшебству, в руке телохранителя появилась массивная керамическая бутыль. Интересно, как он ее незаметно пронес? Он хоть и входит в десяток лучших мечников королевства, может, и в тройку, но к фокусам в стиле балаганщиков до сих пор склонен не был. Нашлась и кружка - отцов приятель не делал необдуманных поступков, правда, и думать умел быстро. Поставив кружку на стол, Веррельм осторожно налил полкружки мутноватой белесой жидкости. Амори принюхался: пахло резковато, но, в общем, неплохо. Тогда король решился поднять кружку, поднести к губам и резко, как пиво, опрокинуть в рот. В горле словно полыхнул огонь, на глаза навернулись слезы.
- Кх-кхе... И правда, жидкий огонь! - прохрипел король, ища, чем бы заесть. - Как он такое делает?
- У него есть особая машина, которая гонит это зелье из ржи. Он туда добавляет сахар, еще чего-то, варит - или не варит, Ирлиф его поймет - но в конце напиток капает из какой-то трубки в бутылки, горшки и кувшины.
- Эту машину прежде никто не видел?
- Утверждает, что он сам ее сделал, и напитки такой крепости тут больше никто делать не умеет.
- Он прав. Я пробовал горскую бражку, когда баркнейский посол предлагал - и скажу тебе, эта штука вдвое крепче. Будет валить с ног того... Кого нам в чем-то надо убедить. Например, Карда. Или, скажем, северных королей... А кем он был в прошлом, этот мастер?
- Говорят, в Валлее помогал мастерам-оружейникам. А до того его нашли рыцари в деревне провинции Эрвинд, еще когда восстание начиналось. Но кем он был раньше - что-то неясно. Может, вам скажет, ваше величество. Но прошу подумать об охране. Мы встанем так, что никто нас не заметит.
- Пожалуй. Но, думаю, вы не понадобитесь. Ладно, что тянуть время... Этот мастер может явиться сюда ближе к рассвету?