— Вот видишь, уже появилась и еще одна причина праздновать, — улыбнулся он, поднимая бокал и чокаясь с ней, — Держу пари, мы найдем и другие, если постараемся. Вечер только еще начинается.

Час спустя, выпив только полбутылки шампанского, они покинули элегантный отель и углубились в узкие, забитые народом улочки в поисках небольшого ресторанчика, который, как поклялся Дэв, он помнил еще с детства. Наконец они нашли его в небольшом полупустом местечке. Крошечный домик примостился, как скворечник, над скрипучим пролетом деревянной лестницы. Улыбчивая пожилая женщина проводила их в экзотическую уединенную кабинку, защищенную от любопытных глаз украшенной бисером занавеской, и Кэтрин в полном удивлении выслушала, как Дэв отбарабанил вереницу мелодичных фраз на китайском.

— Что это было? — спросила она, как только по жилая китаянка поклонилась и ушла, шаркая ногами.

— Надеюсь, ужин на двоих, — засмеялся он. Я ходил в школу с одним парнем из Шанхая. Благодаря ему я знаю достаточно слов, чтобы перейти от супа к десерту.

Но это было, конечно, не все, что он знал, как обнаружила впоследствии Кэтрин. Всякий раз, когда китаянка появлялась в их кабинке, Дэв обменивался с ней несколькими фразами, а когда они, рас кланявшись, стали прощаться, пожилая женщин прошептала ему что-то и, бросив взгляд на Кэтрин хихикнула.

— И что это все означает? — задала вопрос девушка, осторожно спускаясь по крутым ступенькам. — Она смеялась над тем, как я пользовалась палочками для еды?

Дэв засмеялся и взял ее под руку. Они спустились к подножию лестницы.

— Даже не знаю, стоит ли тебе говорить...

— Так я и знала! Она насмехалась надо мной... Ты же знаешь, как нелегко пользоваться ими в первый раз. И особенно когда ты ешь клецки!

— Она сказала, что наблюдала за твоим лицом, когда ты смотрела на меня.

— Наблюдала, как я роняю клецки?

— Она сказала, что в особенности наблюдала твоими глазами.

— Еще я уронила крабовую клешню тоже, но... Дэв взял ее за другую руку и медленно притянул девушку к себе.

— Она гордится, что имеет нечто вроде шестого чувства, — тихо произнес он. — И заявила, что знает точно, хотя ты мне этого еще не говорила, что ты в меня влюблена.

Его слова были тихими и поддразнивающими, но за ними чувствовалась напряженность, а глаза, казалось, зондировали ее душу.

— Она сказала совсем не это, — нерешительно возразила Кэтрин.

— Именно это, — заупрямился Дэв. — Я сказал ей, что это было бы важным для меня в самом начале вечера, но теперь уже нет.

Кэтрин подозрительно посмотрела на него.

— Почему? — вопреки себе поинтересовалась она.

— Потому что ты неправильно пользовалась палочками, — серьезно ответил он. — Кроме того, какой мужчина станет любить женщину, которая роняет вокруг себя клецки?

Кэтрин заметила слабую усмешку на его лице, и руки Дэва еще крепче обняли ее. Ей хотелось еще сильнее прижаться к нему, поцеловать его в то место, где темные волосы слегка курчавились у него за ухом, или в изогнутый уголок губ, но вместо этого она только глубоко вздохнула и тихо произнесла, стараясь заглушить громкий и настойчивый стук своего сердца:

— Ты ужасный человек, и у тебя жуткое чувство юмора, но, вопреки всему, я люблю тебя всем сердцем.

Кэтрин бросило в дрожь, когда она увидела, какой эффект произвели на него ее слова. Улыбка Дэва стала шире, глаза потемнели и засияли от Удовольствия.

— Ты уверена? — прошептал он. Кэтрин молча кивнула.

— Абсолютно уверена, — затем прошептала она, и Дэв еще сильнее притянул ее в свои объятия крепче прижал к груди. — Я люблю тебя, Дэв. Улыбка изогнула уголки ее губ. — Только я хочу быть первой, кто тебе это сказал, — закончила он тихонько смеясь.

— Ты первая и есть, — признался он с улыбкой. — Ты была права насчет старой леди. Она сказала: не бросай ее только потому, что она была неловкой.

— Нет, ты неисправим! — воскликнула Кэтрин! с притворным негодованием. — И что же мне с тобой таким делать?

Дэв тихо хохотнул.

— Я думал, что ты этого никогда не спросишь! Дверь открылась, и они поспешно отступили друг от друга, когда группа туристов с грохотом затопала по ступенькам ресторанчика. Затем Дэв слегка покашлял, прочищая горло.

— Время решений, — тихо произнес он. Кэтрин кивнула, совершенно точно истолковав короткую фразу. Воздух между ними, казалось, был наэлектризован до предела.

— Мы можем поехать прокатиться по городу…

— Я знаю город, — осторожно заметила Кэтрин.

— Тогда мы можем отправиться выпить после ужина...

— В меня уже ничего не влезет.

Глаза Дэва были цвета дыма, когда он наклонился к ней.

— Я могу отвезти тебя домой...

— Для этого еще слишком рано, — быстро воз разила Кэт.

— Ну, тогда нам остается только один выбор Мы можем вернуться на «Прекрасную леди», и поучу тебя навигации при лунном свете.

Кэтрин глубоко вздохнула и подняла на него глаза:

— Я уж думала, ты никогда этого не предложишь!

Гавань была пустынной и спокойной, тишину нарушал лишь ритмичный плеск воды о пристань. Высокие каблуки Кэтрин звучали неестественно громко, и она, стащив туфли с ног, понесла их в руках. Дэв протянул ей руку, помогая взобраться на борт. Полная луна стояла высоко и, казалось, качалась на якоре, брошенном в черное небо, отбрасывая холодный кремоватый свет на темную воду. Лунная дорожка то и дело разбивалась на крошечные кусочки белого света под натиском небольших волн, спешащих к берегу.

Кэтрин взяла протянутую руку Дэва и без колебаний бросилась в его объятия. Его губы легко коснулись ее рта, и она закрыла глаза. Всю дорогу до гавани они молчали, прислушиваясь к мягкому напряжению рахманиновского Концерта для фортепьяно, передаваемого по радио. Рука Дэва крепко сжимала руку девушки, не выпуская ее даже тогда, когда ему нужно было переключить скорость. Мысли Кэтрин были ясными и уверенными. Она хотела заняться с ним любовью, хотела его, и больше не было ни вопросов, ни сомнений. Кэтрин несколько раз бросала на него взгляды, размышляя, нужно ли сказать ему это, но теперь, в его объятиях, точно знала, что он понял все и без слов.

Девушка обвила руками шею Дэва и спрятала лицо у него на груди, чувствуя, как учащается его пульс под ее губами, в унисон с биением ее сердца. Дэв потерся щекой о щеку Кэтрин, и прикосновение легкой щетины к коже показалось ей поцелуем. Его рука нежно сжала подбородок девушки, и он запрокинул ее лицо к своему.

— Прекрасная Кэт, — тихо прошептал он, к будто ее имя было благословенным, и затем принялся целовать ее.

Его рот, думала она, так нежен, так сладок... Потом уже невозможно стало думать о чем-то. О ощущала лишь привкус его губ, говорящих ей в поцелуе все, что она хотела услышать.

— Кэт... — шептал он, — Кэт... Кэтрин услышала, как ночной бриз подхватил его тихий шепот, унес его далеко вверх, и вздохнула. Руки Дэва скользнули ей на талию и затем переместились на грудь. Он вновь шептал ее имя или это она шептала его имя? Невозможно было это понять, она кружилась, кружилась... и вдруг оказалась у Дэва на руках, крепко обнимая его за шею и он быстро зашагал к трапу.

Темнота внизу, в каюте, была почти непроницаемой, чернее, чем ночное небо. Лишь тонкие лучики лунного света, проникающие сквозь небольшие щели, падали кое-где и серебристо светились. Дэв осторожно положил девушку на койку и отошел. Она потянулась к нему, произнося его имя, и он вскоре вновь был в ее объятиях, опустившись на колени рядом с ней. Кэтрин поняла, что он снял пиджак, и теперь могла ощущать его крепкие мускулы под мягким хлопковым свитером. Ее пальцы пробежали по его плечам и спустились вниз по спине. Дэв обнял девушку и крепче прижал ее к себе.

Губы ее с готовностью приоткрылись под требовательным натиском его рта, и пальцы запутались в шелковистых курчавых волосах на его затылке. Их тела крепко прижимались одно к другому, губы не отрывались друг от друга, но это было мало для Кэтрин. Она хотела быть ближе к этому человеку, которого так любила, стать частью его. Она пошевелилась с проснувшейся в ней интуитивной чувственностью, рожденной страстным желанием, и Дэв тихо застонал.