Понадобилось почти пять часов, чтобы с помощью Элизабет упаковать вещи Мэриан. Среди них, как оказалось, были спрятаны все фотографии, сделанные им в 1986 году во время поездки в Никарагуа, о которой он написал короткую книгу-репортаж «Улыбка ягуара». И все негативы тоже. (Позднее Салли Райли, коллега Гиллона, которую Мэриан уполномочила забрать ее имущество, вернула еще кое-что — древнюю каменную голову, принадлежащую к цивилизации Гандхара, подарок ему от матери, и сумку фотографий — не из пропавших альбомов, а дубликаты и снимки, не вошедшие в альбомы. Хотя бы эти немногие памятки о его жизни до Мэриан были возвращены. Особенно его порадовали фотографии Зафара в младенчестве и раннем детстве. Но бóльшую часть утраченных снимков — те, что были вклеены в альбомы, — он так и не получил.)
Повседневные трудности продолжались — вернее, продолжалась та уродливая, деформированная повседневность, что навязала ему свои захватнические требования. Эндрю Уайли захотел купить новую квартиру; но когда в правлении жилищного кооператива узнали, что он литературный агент автора «Шайтанских аятов», ему отказали. Голос Эндрю, когда он сообщал ему об этом, пытаясь представить как нечто малосущественное, был как никогда удрученным. Хорошенькая награда за все, что он сделал — и продолжал делать — для своего автора! Впрочем, конец этой истории был счастливым. Получив отказ, Эндрю вскоре нашел другую квартиру, лучше той, и на сей раз кооператив согласился его принять.
И вдруг — бомба. Приехала Хелен Хэммингтон, и из-под бархатной перчатки показался железный кулак. После того как они с Элизабет поселятся в новом доме, полицейская охрана, сказала она, будет снята: заместитель помощника комиссара Джон Хаули не хочет рисковать безопасностью своих людей, поручая им охрану, которая из тайной неизбежно превратится в открытую.
Это было поразительное вероломство. С первого же дня охраны его заверяли, что она продлится до тех пор, пока уровень угрозы, по данным разведки, не снизится до приемлемого. Этого не произошло. Кроме того, именно Хаули и его подручный Гринап предложили, чтобы он купил себе жилье: мол, время для этого настало. Они особо заверили его: если будут установлены адекватные системы безопасности, охрану можно будет продолжать сколько необходимо, пусть даже всем станет известно, что это его дом. Они вынудили его купить обособленное жилье с передним двориком и двумя воротами, одними электронными, другими открываемыми вручную (на случай отключения электричества), с внутренним гаражом, снабженным автоматически управляемой дверью, снаружи деревянной, внутри из пуленепробиваемого металла; его вынудили установить дорогие пуленепробиваемые окна и системы сигнализации, но самое главное — ему пришлось купить дом, в два с лишним раза более вместительный, чем нужно было им с Элизабет, с тем чтобы четверо полицейских — два телохранителя и два шофера — могли в нем ночевать и пользоваться собственной гостиной. На то, чтобы удовлетворить всем требованиям, он потратил огромные деньги и огромные усилия, и теперь, когда все это потрачено и он привязан к месту, ему говорят: «Ну, пока, дружище, мы пошли». Впечатляющая аморальность.
Причиной, он знал, была стоимость — стоимость и таблоидный менталитет, говоривший, что он не заслуживает тех расходов, какие необходимы, чтобы охранять его как следует, открыто — так же, как всех остальных.
Некоторые обстоятельства, касающиеся фетвы, стали к тому времени известны — не общеизвестны, но известны в кругу тех, кому надо было о них знать, включая его самого и заместителя помощника комиссара Хаули. Угроза была не теоретической. В иранском министерстве разведки имелась специальная оперативная группа, чьей задачей было разработать и осуществить план исполнения приказа Хомейни. У оперативной группы было кодовое название, и имелась цепочка лиц, которые должны были дать добро. Разработанный план надо было представить на одобрение начальству разных уровней, включая президента, а последнее слово было за религиозным руководством. Таков был обычный для Ирана образ действий. Оперативная группа, расправившаяся с Шапуром Бахтияром, почти наверняка действовала именно таким образом. То, что Хаули, зная то, то он знал, и так скоро после убийства Бахтияра был готов снять охрану, многое говорит о его образе мыслей. Мы ни разу никого не потеряли, гордо заявляли его подчиненные, но Хаули заявил ему о чем-то ином. Если мы потеряем вас — ничего страшного. Ощущение было… так себе.
Он сказал Элизабет, что она должна будет подумать о своей безопасности. Если полиция уйдет — нет слов, какой опасной может стать их жизнь. «Я тебя не брошу», — ответила она.
Каким-то образом он ухитрялся понемногу работать. Наконец составил более или менее осмысленный план «Прощального вздоха Мавра». На это ушло много времени. Все, что ему теперь было нужно, — это внутреннее спокойствие, чтобы написать роман.
Журналист Скотт Армстронг пригласил его выступить в конце марта на Форуме свободы в Вашингтоне, и он хотел поехать. Представлялось вероятным, что удастся организовать в Вашингтоне встречи с крупными американскими политиками и журналистами. Он решил использовать эту площадку, чтобы выразить сомнение в готовности британского правительства заботиться о его безопасности, — хотел начать борьбу за себя там, где скорее можно рассчитывать на сочувственное отношение СМИ. Эндрю пообещал сделать все, чтобы к началу форума были готовы первые экземпляры «Шайтанских аятов» в мягкой обложке. Такой ответ цензорам форум, можно надеяться, примет с воодушевлением. Работа над изданием наконец-таки вышла на типографскую стадию. Причиной отсрочки был «Пенгуин», почему-то до последнего тянувший с подписанием документа о возвращении прав, а затем начавший утверждать, что знаменитая ныне обложка с двумя борющимися падающими фигурами героя и демона — его достояние (на самом деле картинка была взята из старинной индийской миниатюры «Рустам убивает Белого Дива» — иллюстрации к «Шахнаме» («Книге царей»), — оригинал которой ныне хранится в альбоме Клайва в музее Виктории и Альберта). В конце концов «Пенгуин» перестал совать палки в колеса, проставил необходимые подписи, и типографские машины заработали. После долгих лет ожидания дешевое издание книги выходило в свет.
Крайне неохотно Королевские ВВС согласились взять его на свой регулярный рейс до аэропорта Даллеса и обратно — еще один раз, последний. В дальнейшем такая услуга ему предоставляться не будет. Кроме того, на сей раз с него потребовали плату не только за себя, но и за двоих сотрудников службы охраны ВВС, которым предстояло сопровождать его в Америку. Покорно, не имея выбора, он раскошелился. Он часто вспоминал строчку из песни Джона Прайна: Есть дырка в папиной руке, туда все денежки текут… Фетва была его героином. Она заставляла его тратить все, что он зарабатывал, и, хотя могла в конце концов его убить, не давала даже кайфа.
Перед его отъездом в Америку Толстый Джек от имени ребят попросил его «на два слова». Их всех беспокоили предлагавшиеся изменения в статусе подразделения «А», которые, будь они осуществлены, лишили бы их членства в Особом отделе и права именоваться детективами. Некоторые из видных тори, которых они охраняли, старались воспрепятствовать этим переменам, но предстояли всеобщие выборы — и что, если лейбористы вернутся к власти? Согласно последним опросам, Лейбористская партия опережала Консервативную на три процента. Не замолвит ли он за них словечко своему приятелю Нилу Кинноку, если тот станет премьером? «Честно говоря, — сказал Джек, — в лейбористском лагере у нас только вы и есть».
Будильник прозвонил в полшестого утра, и они, скрипя пружинами, встали с кровати. Охранники сначала доставили Элизабет в Суисс-Коттедж, чтобы она смогла оттуда добраться поездом до аэропорта Хитроу, затем повезли его через приятные для взора холмы Котсуолдс, окутанные рассветным туманом, на базу ВВС Брайз-Нортон. Так началась его вторая за три года заграничная поездка.
В аэропорту Даллеса его встретили сотрудники частной охранной фирмы, нанятые Форумом свободы, как он потом узнал, за баснословные 80 тысяч долларов. Начальник приданной ему команды, добродушный парень, спросил, нельзя ли будет получить экземпляры нового издания книги для него самого и его людей. Всего пятьдесят с лишним экземпляров. Это внушало тревогу: неужели команда такая большая? «Конечно можно, — ответил он охраннику. — Вы их получите».