— Хорошо, Марио, мы тебе поверим, — согласился Иван. — Не будем поминать прошлое. Да, Адель?

Девушка всё это время и сердилась на вороватого спутника, и тяготилась ссорой, поэтому с радостью восприняла возобновление дружеских отношений.

— Не будем, — подтвердила она.

Марио расцвёл, и весь путь до привала путешественники прошли в весёлом расположении духа.

— Здесь нам положили целый мешок рыбы, — сказал Иван. — Копчёная разными способами и вяленая. Я полагаю, что надо начинать с той, которая быстрее портится, а не выкладывать на стол рыбу всех сортов.

— Может, на стол мы бы и выложили всё, что у нас есть, чтобы было разнообразие, — возразил Марио, — но стола у нас нет, так что обойдёмся тем, что быстрее портится.

— Нам тут и хлеба выделили, — сообщил Иван. — У нас есть, но я взял немного, чтобы не обижать стариков. От чистого сердца ведь предлагали. К тому же хлеб ржаной, а это для копчёной рыбы — первая вещь.

— Только учтите, что потом нас будет мучить жажда, — прибавил Марио.

— Дедушка Тимофей уверяет, что здесь много всяких ручейков, а когда дойдём до леса, так там, вблизи болот, и вовсе воды будет больше, чем надо. Так что без опаски едим рыбу…

— И весь путь до следующего седалища превращаем в сплошной водопой, — подхватила Адель.

Такой копчёной рыбы она никогда не ела. Жирная, мягкая, слегка солоноватая, она так и таяла во рту.

— Вкусно! — стонал Марио.

— А заметили, как пахнет? — спросил Иван. — Бабушка Дарья кладёт в огонь специальные травы.

— Ты, Иван, словно в родном доме побывал, — удивился итальянец. — Ты их зовёшь бабушкой Дарьей и дедушкой Тимофеем, а они тебя — Ванюшка да Ванечка. К нам с Аделью они так не обращались.

Иван засмеялся и откровенно признался:

— Сам не знаю, почему так получается, но меня часто встречают лучше, чем я того заслуживаю. Вот и у нас в деревне меня постоянно баловали, а в соседнюю придёшь — так там любая баба готова была меня сейчас же за стол усадить. Я изо всех сил старался добром за добро отплатить, да разве за такое отношение расплатишься? Когда вернусь домой, обязательно всех обойду и посмотрю, кто в чём нуждается. Может, какая старуха без опоры осталась, или вдове какой помощь требуется.

Итальянец с интересом выслушал Ивана и призадумался. Некоторое время он ел молча, а потом заявил:

— Послушаешь тебя, Иван, так вообразишь весь свет добрым и приветливым, а ведь и злых, и жадных, и опасных людей полно.

Теперь задумался Иван.

— Хватает, если припомнить, — согласился он. — Но ведь про них сразу забываешь, а вот наши старики запомнятся на всю жизнь, и Базиля не забудешь. А сколько таких добрых знакомств на своём веку сведёшь. О них и помнишь. Потому и кажется, что весь мир добр. Если подумать, то и у нас в деревне есть кое-кто не особо приветливый. Так мимо них проходишь, не останавливаясь, только поздороваешься. Зато тут же тётку Авдотью встретишь, а она никого ласковым словом не обделила.

Адель расслабилась от таких речей. Не похож был Иван на Пахома Капитоныча, а всё-таки ей казалось, что и солдат, вроде бы, незримо присутствует среди них.

— Хорошо-то как! — вздохнул Марио. — Вот так всю жизнь и скитался бы по свету. И дома не надо, была бы еда и хорошая компания.

— Это когда вёдрышко, — засмеялся Иван. — А если дождичек? А если морозец?

Итальянец прищёлкнул пальцами от досады.

— И вечно ты, Иван, всё испортишь, не дашь насладиться минутой. Да, знаю, что и метель бывает, и мороз, и враг может напасть…

— Что-то вроде сухопутного сома-людоеда, — вставила девушка.

— А защитников у нашей Адели всего двое, — напомнил молодой человек. — Иван да Марио.

Адель засмеялась. Она понимала, что в любой момент на них мог кто-нибудь напасть, но она, как и Марио, "наслаждалась минутой".

— Поели? — деловито спросил Иван и убрал остатки обратно в мешок. — Тогда предлагаю немного отдохнуть и идти дальше. Мне бы хотелось поскорее достичь леса. Здесь хорошо, но очень уж мы на виду. А там будет деревня.

Но добраться до леса и деревни им не удалось ни в этот день, ни в следующий. Лишь к полудню третьего дня они заметили вдали тёмную полоску.

— Это лес, — определил Иван. — А я боялся, что мы сбились с пути.

— Как далеко! — ужаснулся Марио. — Ты хочешь, чтобы мы сначала дошли до леса, а уж потом поели?

— Думаю, что мы можем сначала отдохнуть, — решил Иван. — Идти ещё далеко.

Путешественники быстро устроились на привал и достали еду. Хлеб, данный добрыми стариками, уже закончился, так что Адель наломала на всех куски вечного хлеба, в который уже раз мысленно поблагодарив волшебницу.

Только они расстались вокруг разложенной еды, как Иван с тревогой посмотрел вдаль.

— Какой-то человек идёт, — предостерёг он спутников. — Один.

Девушка уже не раз встречала одиноких людей, которые потом оказывались очень опасными, но сознание, что шедший к ним человек был один, всё-таки её успокаивало.

— Может, это деревенский? — предположила она. — Увидел незнакомых людей и решил выяснить, кто мы такие.

— Возможно.

Человек решительно шёл к ним. Это был средних лет мужчина, невысокий, но довольно крепкий, с взлохмаченной куцей бородкой и неопрятными космами неопределённого цвета.

— Здравствуйте, добрые люди, — приветствовал он путешественников. — Не пригласите пообедать голодного человека?

— Садись, гостем будешь, — сказал Иван.

Незнакомец принялся с жадностью поедать предложенную ему рыбу. Адель дала ему добавки, но и она исчезла с неимоверной быстротой.

— Ты, видно, давно не ел? — спросил Иван, с сочувствием разглядывая пришедшего.

— Недавно ел, да всё равно голоден, — объяснил человек. — В жизни своей ни разу не мог наесться хоть вполсыта. Жена ругается, говорит, что меня не прокормишь, дети смеются, а меня всё равно терзает голод. У нас, известное дело, урожай не каждый год, так что мне в плохие времена совсем паршиво приходится. Не знаю, что за напасть такая на меня навалилась, но это у меня с рождения. Мать рассказывала, что я и младенцем был вечно голоден. Может, сглазил кто? Хорошо, что жена мне попалась добрая, хоть и ворчливая. Она меня покормит-покормит, да и поставит котёл каши. Ешь её, ешь, а всё равно голоден. Плюнешь и пойдёшь.

Этот вечно голодный оказался простодушным и разговорчивым. Хвали его Никитой, и жил он в той самой деревне, куда направлялись путники. Он охотно согласился их проводить.

Никита съел три большие рыбы и продолжал смотреть на мешок с жадностью. Иван делал вид, что не замечает этого, а Адель не решалась самовольно предложить голодному ещё одну рыбу из общего запаса.

— У меня здесь хлеб, — сказала она. — Его можно есть сколько угодно. Отла…

Девушка осеклась, потому что Никита, услышав, что ему предлагают хлеб, схватил его. Не дожидаясь, пока Адель наломает ему куски, и разом затолкал его в рот, почти не жуя и справившись с ним несколькими глотками. На лице девушки отразился ужас, Иван и Марио замерли, а Никита закрыл глаза и с удивлением прислушивался к себе.

— Что это? — не понял он. — Впервые в жизни я перестал ощущать голод. Я понял, что такое сытость. Я не голоден! Представляете, я не голоден?! Прежде, сколько я ни съем, а всё равно готов съесть ещё больше, а сейчас я не ем, а в животе чувствуется еда.

Иван поморщился от досады, но ничего не сказал. Марио переводил взгляд с него на Адель, а с Адели на Никиту, но тоже молчал.

— Это был вечный хлеб, — проговорила Адель. — Сколько ни отламывай от него кусков, он всё время оставался целым. Мы его очень берегли.

Никита был смущён.

— Я не знал, — оправдывался он. — Да ежели бы я знал…

Несмотря на покаянные слова вид его был ошеломлённо-блаженный.

— Всё, теперь о хлебце надо забыть, — сказал Иван. — Отдохнём немного и пойдём дальше.

Адель мысленно продолжала оплакивать потерю, удивляясь, насколько легко сумел перенести это Иван. Она видела, что и Марио потихоньку вздыхает, но Иван разговаривал с Никитой так, словно тот не съел волшебный хлеб, постоянно их выручавший.