— Да не может этого быть! — недоверчиво качая головой, сказал мистер Эгг. — Я ужасно сожалею о том, что случилось. Нашей компании это не пойдет на пользу. Безусловно, мы отправляем вино хорошего качества. Нет необходимости говорить, что никакой яд попасть туда не мог. Но если происшедшее станет достоянием общественности, у нас могут возникнуть серьезные проблемы. Надеюсь, вы меня понимаете? Кстати, что вас заставляет думать, что именно наш портвейн явился причиной смерти?

Не говоря ни слова, инспектор пододвинул к нему стоящий на столе стеклянный графин.

— Интересно, что скажете вы. Все в порядке — мы уже проверили графин на отпечатки пальцев. Вот стакан, можете попробовать, но я не рекомендую это делать, если, конечно, вам не надоело жить.

Мистер Эгг поднес графин к носу и осторожно понюхал. Было очевидно, что его что-то насторожило. Он налил немного вина в стакан, еще раз понюхал его и нахмурился. Затем он попробовал языком капельку и тут же выплюнул ее в находящийся рядом цветочный горшок, постаравшись сделать это как можно деликатнее.

— Боже мой, боже мой! — ахнул мистер Эгг. На его лице отразилось беспокойство по поводу положения, в которое он попал. — Портвейн имеет такой вкус, будто бы пожилой джентльмен бросил в графин недокуренную сигару.

Инспектор и полицейский обменялись взглядами.

— Вы недалеки от истины, — кивнул инспектор. — Доктор еще не проводил вскрытия, но он утверждает, что наблюдаются симптомы никотинового отравления. Дело обстояло следующим образом. Каждый вечер после обеда лорд Борродэль имел привычку выпивать пару стаканов портвейна в своем кабинете. Вот и прошлым вечером ему, как обычно, в 9 часов принесли вино. Была открыта новая бутылка, и Крейвен, старший лакей, принес ее прямо из подвала в плетеной сеточке…

— Люльке, — поправил мистер Эгг.

— Люльке, если вы так называете это. Джеймс, лакей, был вместе с ним, он нес на подносе графин и бокал для вина. Лорд Борродэль осмотрел бутылку, она была опечатана, и печать была на ней. Затем Крейвен вытащил пробку и в присутствии лорда и лакея перелил вино из бутылки в графин. После этого слуги покинули комнату и удалились в помещение для слуг. Уходя, они слышали, как за ними защелкнулся замок.

— С какой целью он запер дверь?

— Кажется, он всегда так поступал. Боялся, что кто-то внезапно войдет и помешает ему. Дело в том, что лорд писал мемуары — в свое время он был известным судьей, да вы, должно быть, слышали об этом. Так вот, он использовал документы, которые считаются чрезвычайно конфиденциальными. В 11 часов, когда слуги пошли спать, Джеймс заметил, что в кабинете продолжает гореть свет. Утром выяснилось, что лорд Борродэль не ложился. Дверь кабинета оказалась заперта. Когда же удалось ее открыть, на полу обнаружили мертвое тело. Впечатление такое, что лорду внезапно стало плохо и он пытался дотянуться до звонка, чтобы позвать на помощь. Но не успел. Доктор сказал, что смерть наступила около десяти часов вечера.

— Самоубийство вы исключаете?

— Нет ничего, что свидетельствовало бы об этом. Во-первых, положение тела. Далее, мы внимательно осмотрели кабинет и не нашли никакой бутылочки или чего-нибудь еще, в чем он мог бы хранить яд. И самое главное — у нас сложилось ощущение, что он наслаждался жизнью. Он не испытывал финансовых затруднений, не было никаких домашних проблем. И, несмотря на свой преклонный возраст, его сердце было в прекрасном состоянии. Какой смысл, скажите, кончать жизнь таким ужасным способом?

— Но если он сделал это не сам, как в таком случае он мог не заметить, что у портвейна такой странный вкус, да еще и запах?

— Кажется, лорд курил очень крепкие сигары, — сказал инспектор (мистер Эгг покачал головой, выражая сомнение), — и мне сказали, что за несколько дней до смерти он простудился, по этой причине вкусовые ощущения изменяются, да и запахи в таком состоянии плохо различимы. Что же касается отпечатков пальцев, то они принадлежат самому покойному, старшему лакею и слуге. Если бы дверь в кабинет не была заперта, под подозрение попадали бы и они: ведь любой из них мог подсыпать яд. Окна в кабинете были закрыты изнутри на очень прочные задвижки.

— Ну а графин? — спросил мистер Эгг, обеспокоенный тем, как данное происшествие может сказаться на репутации компании. — Был ли он чист до того, как в него было налито вино?

— Да. Перед тем как нести графин в кабинет, Джеймс вымыл его. Кухарка клянется, что она своими глазами видела, как он это делал. Обычно для этого используется вода из-под крана, а затем графин еще раз ополаскивается, но уже с добавлением в него немного бренди.

— Все правильно, — одобрительно произнес мистер Эгг.

— Что касается бренди, так позже Крейвен выпил целый стакан, для того чтобы, по его словам, снять сильное сердцебиение. — Презрительно фыркнув, инспектор продолжал: — Перед тем как поставить стакан на поднос, Джеймс тщательно вытер его. По пути из буфетной до кабинета никто ничего не ронял и не терял. Но Крейвен вспомнил, что они как раз шли через холл, когда их остановила мисс Уэйнфлит. Ей срочно было необходимо обсудить ряд вопросов, касающихся следующего дня.

— Мисс Уэйнфлит? Племянница, если не ошибаюсь. Я видел ее во время своего последнего визита. Очаровательная молодая леди.

— Наследница лорда Борродэля, — многозначительно заметил инспектор.

— Очень хорошенькая молодая леди, — с определенным и понятным только ему смыслом еще раз повторил мистер Эгг. — Из ваших слов я понял, что Крейвен нес только бутылку. Он не прикасался ни к графину, ни к стакану.

— Именно так все и было.

— Из этого следует, что леди не могла что-нибудь положить в то, что нес Джеймс. Что касается воска на бутылке, так вы говорили сами, что его удаляли в присутствии лорда Борродэля, не так ли?

— Да, и делали это Джеймс и Крейвен. Вы и сами можете взглянуть, если желаете. Вот все, что осталось.

Инспектор принес поднос, на котором лежало несколько кусочков воска темно-голубого цвета и пепел от сигары. Мистер Эгг осторожно осмотрел их.

— Да, это наш воск и печать тоже наша, — произнес он. — Верхняя часть пробки очень аккуратно срезана ножом, без повреждений клейма производителя. Plummet & Rose. Dow 1908. Да, это наша бутылка. А ситечко вы проверяли?

— После того как Джеймс возвращается из кабинета с бутылкой, ситечко сразу же моет посудомойка в кипяченой воде и насухо вытирает. К сожалению, это так. Я думаю, что ситечко могло нам помочь понять, как никотин попал в вино.

— Возможно, это как-нибудь облегчило бы расследование, — настойчиво продолжал мистер Эгг, — но все же я никак не могу поверить в то, что яд был в нашей бутылке. Как такое могло случиться? Кстати, где бутылка?

— Я думаю, ее приготовили для отправки на анализ, — предположил инспектор, — но не взглянуть ли вам на нее, раз уж вы здесь? Роджерс, принесите, пожалуйста, бутылку. Кстати, на ней нет других отпечатков, кроме отпечатков пальцев Крейвена, поэтому нет сомнения в подлинности бутылки, подмена тоже исключается.

Полицейский принес бумажный пакет коричневого цвета, достал из него бутылку из-под портвейна, горлышко которой было заткнуто чистой пробкой. Бутылка до сих пор хранила на себе пыль винного погреба, смешанную с порошком для определения отпечатков пальцев. Мистер Эгг удалил пробку из бутылки и, поднеся ее к носу, сделал глубокий вдох. Его лицо сразу изменилось.

— Откуда вы принесли эту бутылку? — резко спросил он.

— Нам дал ее Крейвен. Естественно, она была среди тех предметов, которые занимали в нашем расследовании важное место, и мы должны были увидеть ее в первую очередь. Он отвел нас в подвал и указал на эту бутылку.

— Как стояла в подвале эта бутылка: среди остальных бутылок или отдельно?

— Она стояла на полу в конце ряда пустых бутылок, принадлежащих к одной партии; Крейвен объяснил, что, перед тем как нести их из подвала наверх, он составлял их на пол в порядке использования.

Мистер Эгг взял бутылку в руки и вдруг неожиданно, как будто повинуясь только ему известным мыслям, перевернул ее; несколько капель мутного осадка, напоминающего густую красную жидкость, попало в стакан. Он вновь понюхал ее, затем попробовал на вкус. Курносый нос коммивояжера, казалось, выдавал его боевое настроение.